Она выступала перед тремя римскими папами, пела за Эсмеральду в мюзикле «Нотр-Дам-де-Пари» и писала песни для Люка Бессона. В эксклюзивном интервью Jewish.ru Ахиноам Нини рассказала, как на её глазах убили Ицхака Рабина и почему она хочет понять Россию.

На следующей неделе вы будете выступать в Москве – это ведь первые ваши концерты в России?
– Удивительно, но это так. В этом году мне 50 лет, моей карьере – 30, я записала 15 разных альбомов, выступала в Карнеги-холле, Белом доме и даже перед тремя папами римскими, а вот в России никогда толком и не была. Я родилась в Израиле, но 15 первых лет росла в Америке, где представление о России до сих пор очень расплывчатое. Что-то таинственное, окруженное темными горами, что-то такое, чего мы совершенно не понимаем – энигма, одним словом, загадка. Да и в Израиле, где много русских евреев, ничего для меня в плане России не прояснилось. Сообщество русских евреев здесь – это некий клуб, в который ты не можешь просто так войти. Люди очень сильно погружены в свою культуру. И культура эта – музыка, литература, поэзия ­– меня в последние годы привлекает все больше. Но главное – даже в принципе само отношение к искусству в России, очень глубокое. Вот почему я хочу поделиться с русской аудиторией всем лучшим, что я наработала за 30 лет. Предстоящие концерты в России – это не только презентация последнего альбома «Письма к Баху», но и в целом экскурс в мое творчество. Думаю, это будут одни из самых моих эффектных по структуре концертов.

Не страшно было решиться написать лирику на классическую музыку Баха, которая самодостаточна и обычно исполняется сама по себе?
– Ну смотрите, все ведь началось 25 лет назад, когда я написала свои слова к композиции Баха «Аве Мария». Это, наверное, самое известное мое произведение, которое за эти годы, к счастью, отозвалось в сердцах миллионов людей. Сама я все это время продолжала расти как музыкант – и в какой-то момент мне захотелось пойти на вершину, покорить некий музыкальный Эверест. Таким Эверестом для меня всегда был Бах. И я подумала: что он может дать нового сейчас мне и могу ли я что-то дать наконец ему? Конечно, это большая ответственность – писать стихи на классическую музыку. Но я успокаиваю себя тем, что в самом Бахе я не изменила ничего. То есть мы воспроизводим его музыку максимально точно – я вообще не сторонник импровизаций на тему Баха. И уже многие классические музыканты сказали мне, насколько они оценили то предельное уважение, с которым я подошла к музыке Баха. Я ни разу нигде ничего не изменила, ни разу не подстроила его ритм под себя. Кроме того, несколько маэстро даже упомянули в разговорах со мной, что так как Бах сам был очень деятельной и творческой натурой, то ему, скорее всего, мои письма пришлись бы по душе. Меня, конечно, греют такие отзывы.

В видеопояснениях, которые вы приводите к песням нового альбома «Письма к Баху», вы часто упоминаете бога музыки. Что это для вас?
– Когда я говорю о боге музыки, то имею в виду нечто, конечно, так или иначе связанное с религиозными ощущениями. Понимаете, каждый музыкант обычно все про себя знает, уж точно знает, чем для него является его творчество. И обычно, на самом деле, есть только два пути: либо ты создаешь развлекательный контент, то есть даешь аудитории то, что она любит и понимает; либо ты творишь, потому что есть нечто, что куда как больше тебя. Это заполняет тебя – и ты творишь.

Можете ли вы назвать себя, свою семью религиозной?
– Я, конечно, не принадлежу к миру традиционной религии. Но в Нью-Йорке я ходила в религиозную еврейскую школу. Для моих родителей это было очень важно: они считали, что если я не пойду в религиозную школу, то связь с еврейством потеряем мы все. Это ли сработало или что-то другое, но связи с еврейством мы не потеряли – в 16 лет я приехала провести школьные каникулы в Израиле и познакомилась здесь со своим будущим мужем, с которым мы до сих пор вместе, любим друг друга и воспитываем троих детей. Тогда же я переехала в Израиль, отслужила в ЦАХАЛе и поступила в Школу джазовой и современной музыки Rimon в Тель-Авиве, где познакомилась с виртуозным гитаристом Гилом Дором, с которым мы в тандеме творим вот уже 30 лет. Я считаю Гила настоящим подарком от бога музыки, это не только потрясающий музыкант, но и удивительный друг. За все эти годы ни разу не было такого, чтобы нам вдруг не о чем было поговорить, помечтать или посмеяться. Почти сразу после того как мы познакомились, мы начали записывать вполне успешные альбомы. В конце 1995 года я выступала на сцене в Тель-Авиве за несколько минут до того, как на той же сцене был убит Ицхак Рабин. Это меня потрясло до глубины души – я тогда подумала, что нужно продолжать его дело мира, объединения людей разных культур и конфессий. С тех пор это моя главная цель. С этим, кстати, так или иначе был связан и мой единственный в прошлом приезд в Москву в 2009 году.

Вы же тогда участвовали в проходящем в Москве конкурсе «Евровидение», да?
– Да, при том что меня крайне сложно назвать популярным исполнителем. Но причины, по которым меня отправили на конкурс представлять Израиль, были ясны. Меня уже очень хорошо знали в Европе, это был мой основной рынок. Моим голосом пела Эсмеральда в мюзикле «Нотр-Дам-де-Пари», мои песни звучали в фильмах «Жанна Д’Арк» Люка Бессона и «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи, мои международные альбомы, которые я записывала на многих языках, прекрасно продавались. Поэтому меня и отправили на «Евровидение-2009». И я подумала, что пусть я и далека от тематики конкурса, но я могу использовать его как платформу. И я написала сама песню под конкурс, что обычно непринято. И пригласила свою подругу – арабскую христианку Миру Авад из Палестины. Мы исполнили с ней дуэтом песню «Должен быть другой путь» на трех языках – иврите, арабском и английском. Тогда это вызвало большой общественный резонанс.

Как вы оцениваете сейчас ситуацию в Израиле – с точки зрения дела мира?
– Ситуация сложная не только в Израиле, но и во всех остальных странах. Повсюду страх. Это прямо доминантная эмоция. Люди теряют уверенность в себе, своем будущем. Ищут авторитет, за которым они могли бы идти. Что касается арабо-еврейского вопроса, то я абсолютно уверена, что мир c Палестиной достижим. Мы вообще ни разу не должны в этом сомневаться. У нас есть все для этого: ресурсы, партнеры – нам просто нужно инициировать этот диалог. И это сразу положительно скажется на всем: на культуре, экономике, уровне жизни. Это будет прорыв для страны.

Ахиноам Нини выступит в Москве дважды: 31 января – на фестивале джаза в «Аптекарском огороде», 2 февраля – в Концертном зале имени С.В. Рахманинова.