Стива Лисмана – финансового аналитика канала CNBC и обладателя Пулитцеровской премии – знают все, кто интересуется экономикой. В эксклюзивном интервью Jewish.ru он вспомнил, как работал в Москве в 90-е, и рассказал, что нас ждёт после кризиса.

Коронавирус оказался непредсказуемым «чёрным лебедем» или рынки рухнули бы в любом случае оттого, что перегреты?
– Те рекорды, которые рынок ставил в первые месяцы года, наверное, не отражали реального состояния американской экономики и доходов компаний, но если корректировка и ожидалась, то предполагалось, что она будет значительно более мягкой и уж точно – более плавной. Случившееся катастрофическое и беспрецедентное падение рынка стало, конечно же, результатом пандемии.

Кризис на финансовых рынках усугубило и то, что целый класс инвесторов, да и спекулянтов оказался перед необходимостью ликвидировать свои позиции, когда цены на активы начали резко падать, поскольку многим инвестиционным фондам это напрямую предписывает их устав, но это только усугубило падение. К тому же довольно большой процент торгов сегодня осуществляется автоматически – компьютерами, и алгоритмы написаны таким образом, что при массовой панике они также начинают продавать активы.

Однако эти факторы в конце концов должны себя исчерпать. Рынки, как говорится, уже устали продавать?
– Этот обвал продолжался почти месяц, и цены на акции упали слишком низко. Сейчас паника на рынках прекратилась, но теперь в игру вступают новые факторы: инвесторы пытаются понять, что будет с экономикой и как государство ответит на вызовы этой пандемии. И все взоры обращены на то, что сделают правительство и Федеральная резервная система.

Создается ощущение, что власти взялись за дело со всей серьезностью: выделяется огромная сумма в $2,2 трлн, а с учётом действий ФРС – около $4 трлн. Даже Республиканцы изменили своей рыночной идеологии и дружно проголосовали за пакет таких «социалистических» мер.
– Я бы даже сказал, что Республиканцы выкинули рыночную идеологию на помойку. Напомню, что после кризиса 2008 года они отказались голосовать за пакет мер по стимулированию экономики, но сейчас они, во-первых, очень испугались размера финансового кризиса, а во-вторых, не видят, какой политический капитал можно заработать на оппозиции к этим мерам.

Выделенных Конгрессом средств для стимулирования экономики хватит, чтобы предотвратить экономический спад?
– Можно бросаться какими угодно цифрами – два, три, четыре триллиона. Но сейчас вопрос в том, как скоро бюрократия сможет эти деньги распределить. Я ожидаю значительные задержки. А также «узкие места». Так всегда бывает, когда мы имеем дело с такой гигантской государственной программой. Не говоря уж о том, что сотрудники многих министерств находятся на самоизоляции, а сами ведомства большей частью закрыты. Но если они и заработают на полную мощь, представьте, с каким наплывом запросов они столкнутся и с какой скоростью будут анализировать их и принимать решение. Они к этому просто не готовы с точки зрения логистики.

Не могли бы вы привести пример?
– Пожалуйста. Вот на прошлой неделе на пособие по безработице – это одна из немногих программ социальной защиты, которая функционирует в нашей дырявой системе – было подано 3,3 млн заявлений от оказавшихся на улице людей. На текущей неделе к ним добавится еще порядка 6,7 млн. Итого – 10 млн новых безработных, и это еще не конец! Ведь очень многие так и не смогли достучаться до территориальных агентств – их телефонные линии и вебсайты оказались перегруженными, а сами агентства при этом работали в облегченном режиме. Система оказалась не готова.

Как вы видите дальнейшее развитие событий?
– Важно понимать, что эта проблема в основном неэкономического свойства. Это, главным образом, медицинская проблема. И ответы на вопросы, насколько в итоге тяжелым окажется удар по экономике и когда она начнёт восстанавливаться, полностью зависят от того, как быстро медицина найдет средства для лечения этого заболевания и, главное, появится вакцина. Пока мы этого сказать не можем – делать экономические прогнозы довольно бессмысленно.

Одни экономисты считают, что стагнация может затянуться, как это было в 1930-е годы во времена Великой депрессии. Другие же, наоборот, ожидают бурного подъема: людей выпустят из изоляции, и они бросятся наверстывать упущенное и всё скупать. Какой сценарий более вероятен?
– Аналитики Goldman Sachs предсказывают очень резкое падение экономики во втором квартале – на 34% в годовом исчислении, однако уже в третьем квартале они ожидают, что ВВП подскочит на 19%. Если это так и будет, то всё равно эти резкие перепады ничего нам не говорят о долгосрочном состоянии экономики.

Я не помню точные цифры, но прошло примерно два десятилетия после краха на Уолл-стрит в 1929 году, прежде чем американцы начали опять покупать акции. Да и после тяжелой рецессии 2008 года восстановительный рост тоже долгое время был крайне медленным, поскольку никто не хотел залезать в долги. Наоборот, и компании, и простые люди старались увеличить сбережения.

Ведь экономический кризис – это обрушение. На наших глазах разрушаются экономические связи, уходят с рынка компании и теряются квалифицированные кадры. И масштаб разрушений будет зависеть от того, как долго продлится период изоляции и насколько успешными будут государственные меры помощи бизнесу и потребителям. И, конечно, после таких испытаний никто не бросится сразу тратить деньги и делать серьезные закупки.

Как изменится мир после этого кризиса?
– Многие тенденции, которые мы наблюдаем в момент кризиса, уже существовали ранее, просто усилились и ускорились сейчас. К примеру, многие уже пользовались услугами интернет-торговли, заказывая доставку на дом не только товаров длительного пользования, но и частично продуктов питания. Сейчас пришло осознание, что заказывать можно всё, и после окончания кризиса люди, возможно, будут ходить в магазины значительно реже. Аналогично и с удалённой работой: она уже давно практиковалась, но сейчас работа из собственного дома или квартиры становится обыденным явлением. И это хорошо для учреждений – нужно будет меньше тратить на аренду офисов. И две эти тенденции нанесут сильный удар по розничной торговле, вызовут серьезные перемены в сфере недвижимости и значительно изменят всю структуру экономики.

Изменится, вероятно, и образ жизни людей. Как, к примеру, их изменит самоизоляция?
– Мы все станем более осторожными. Прежнее поколение, родившееся и выросшее в годы Великой депрессии, было крайне бережливо. Они до конца жизни собирали пластиковые пакеты. В России – а я туда приезжал в начале 1990-х – никто вообще ничего не выбрасывал, потому что у них ничего не было. Наше же поколение, а тем более молодежь, живет, как будто с ними ничего не может случиться. А тут случилось! Причем – за считанные дни. Произошедшее продемонстрировало всем нам, как важно иметь сбережения или, по крайней мере, резерв на какое-то время.