Как работать с трудными подростками, чему учить детей «нелегалов» и кто в Израиле – свой, рассказал в интервью создатель израильской «Республики ШКИД» учитель Шахар Файнштейн.

Вы всегда работали педагогом?
– Я хотел быть юристом. Представлял, как буду в суде защищать права слабых слоёв населения. Но получив степень по юриспруденции, вдруг осознал, что не хочу всего этого – сидеть в офисе и подписывать документы. Это была трагедия. Был даже период, когда я работал бортпроводником. Во время одного из полетов я и встретил группу ребят, которые летели в Польшу. И услышав, как я общаюсь с учениками, их учительница сказала мне: «Что ты здесь делаешь? Приходи работать ко мне». Так я оказался в школе для подростков с трудностями в обучении и с синдромом дефицита внимания.

С тех пор я пятнадцать лет преподавал, был классным руководителем и даже директором этой школы. Но я посещал многие израильские и зарубежные школы и когда понял, что равенство и демократия для меня по-настоящему важны, решил открыть собственную школу.

Чего вам не хватало в других школах?
– Знаете, когда мой сын стал первоклассником, я понял, что школа живет абсолютно по тем же правилам, по которым жила, когда я сам ходил в начальную школу. Он так же абсурдно с утра до вечера сидел за партой. Будто все знания о мире по-прежнему сосредоточены в руках учителей, которых совершенно не интересует то, что для меня, родителя, важно.

А ещё мне не нравились эти стены, которые отделяют ребенка от мира. И я решил дать детям совершенно другие впечатления, основанные на связи с реальной жизнью. Для воплощения я выбрал Тель-Авив – чтобы иметь поддержку богатого города. Но для меня было важно основать школу в одном из бедных районов. И я выбрал Шапиру, но тогда не знал, до какой степени здесь силён разрыв между разными слоями общества.

Что вы имеете в виду?
– Здесь живет третье поколение горских и бухарских евреев, рабочие из Филиппин и арабы, художники и хипстеры, а также много нелегальных мигрантов из Эритреи, которые составляют половину всего населения Шапиры. Но район Шапира сейчас очень быстро проходит через городские реновации, и в последние годы он стал заселяться зажиточным населением. Так что одни дети имеют собственные просторные комнаты, отдыхают в гостиницах и ходят в кино, а другие – с той же улицы – родились в Тель-Авиве, но ни разу не были на море, у них дома пустой холодильник, и в одной комнате живут восемь человек.

Как там восприняли появление школы для трудных детей?
– Для нас пришлось освободить здание религиозной школы, а их разместили в соседней постройке. И для руководства той школы это стало настоящим ударом. Тем более что мэрия Тель-Авива, которая не любит религиозных, просто сказала им: «Встаньте и уйдите». Быть религиозным человеком в светском городе в самом деле очень сложно. Когда я в первый раз зашёл через наш общий вход, охранник у меня спросил: «Когда поставим забор?»

Чем их так смущает ваша школа?
– Для них стало красной тряпкой, что рядом с религиозными детьми учатся вообще нееврейские дети. Если вдуматься, мы для них стали угрозой их существованию. Ведь если ребёнок из их школы встретит во дворе «моего», будет с ним играть, то потом он может влюбиться и жениться на нем. А с этим религиозные согласиться не могут.

Директор той школы твёрдо убежден, что я сам лично привёз детей из Эритреи, а принимая их в школу, делаю легитимными тот вандализм и насилие, которые царят в бедных районах. Но на самом деле я не выбираю учеников, как и родители не выбирают школу – они записывают своих детей по месту жительства. А мои работодатели – это мэрия и Министерство образования. И для меня все дети равны.

В чем особенность вашей педагогики?
– Обучение происходит во всем районе: в парке и во дворе, в кафе и на тротуарах. Абсолютно любое место становится школой, а каждый встречаемый на пути человек становится их учителем.

Но у этого района дурная репутация. Здесь процветают проституция и бандитизм. Дети учатся и этому тоже?
– Один подход предлагает нам рассматривать школу как некий пузырь, который ограждает детей от всех ужасов мира и выращивает их словно в теплице. Во время посещения неблагополучных районов в Штатах я был поражен, насколько школы отрезаны от окружающей действительности. Мой подход подразумевает, что дети и так живут в Шапире. А значит, выйдя из школы, они встречают и художника, и наркомана. А я не могу делать вид, что ничего не происходит. Я хочу стать тем человеком, который поможет им понять это место. И если мы с классом встречаем бездомного, то спрашиваем его, кто о нём заботится и почему у него нет дома.

Но как тогда дать детям подобающий пример?
– Дети видят, кто становится образцом благополучия, а кто – неудачником. Дети улавливают, что «белокожий» больше преуспевает в жизни. Однажды я включил ученикам песню Билли Холидей, рассказал о её карьерном успехе, но не показывал портрета. А потом спросил у детей, как она выглядела? Джуниор – мальчик из африканской семьи – представлял её себе белокожей блондинкой. Никто из них даже не смел предположить, что Билли Холидей была афроамериканкой!

Я хочу приучить их к мысли, что они тоже могут многого достичь. Я пытаюсь дать им чувство, что они имеют прямое отношение к месту, в котором живут. Хотя их здесь никто не ждет и не хочет, а у их родителей – нелегальных мигрантов – нет ни работы, ни прав. Но дети родились уже здесь и считают себя такими же израильтянами, как и все остальные. Я пытаюсь им внушить, что они правы. Несмотря на то, что в глубине души знаю – это не так.

Какую позицию по этому вопросу занимает мэрия?
– Это очень запутанная ситуация. У Израиля нет определенной позиции по вопросу пребывания выходцев из Эритреи на его территории. Государство решило держать некий нейтралитет. С одной стороны, Израиль вроде как разрешает нелегалам здесь жить, с другой стороны – не позволяет получить гражданство. При этом мэрия не хотела бы вводить сегрегацию в школах. К примеру, если бы в нашей школе учились одни эритрейцы, то семьи из среднего класса не стали бы сюда записывать своих детей, я бы – тоже. Но в то же время мэрия не может записывать африканцев сплошь с израильскими детьми. Тут нет никакого приемлемого решения.

Недавно против Тель-Авивской мэрии был подан иск: мол, она не позволяет африканцам учиться вместе с израильтянами. После чего пришли к компромиссу, что в школы допустимо принимать до тридцати процентов иностранного населения. Однако коренные израильтяне из южных районов Тель-Авива отреагировали на это негативно: «Только через наш труп. Их здесь не будет».

Как в такой ситуации между собой ладят родители израильских и эритрейских детей?
– Это очень сложная работа, поскольку человеку свойственно объединяться с похожими на него с людьми. Должен сказать, что коренной израильтянин может всю жизнь прожить в одном районе рядом с выходцами из Африки и не познакомиться ни с одним из них. А здесь, в школе, у тебя нет выбора. Понятно, что я не могу воспитывать взрослых, но я позволяю им увидеть мир под иным ракурсом. Я думаю, что жители южного Тель-Авива в конце концов будут благодарны за такой урок толерантности.