Трое об одном. Художественный взгляд на еврейскую тему

Семья Осиных-Воловых. Представлю по именам: Олег Иванович Осин — папа, Людмила Семеновна Волова — мама, Илья Осин — сын. Все трое художники, причем художники очень хорошо известные не только в еврейских кругах, художники, нашедшие свою нишу.

Москвичи, школу Липмана знаете? В 1997 году Олег, Людмила и Илья в соавторстве с Феликсом Бухом, ярко и радостно расписали ее наружные стены.

Станция метро Менделеевская тоже знакома? В 1988 году Олег с Людмилой оформляли ее — светильники под потолком на платформе, ассоциативно точно адресующие нас к химии (название станции обязывает). Так что, проходя по платформе, поднимите голову!

Совсем недавно, в мае 2001 года, в Саду Эрмитаж проходил праздник Земли обетованной. Осины сделали для Джойнта трансформирующуюся разборную информационную установку-стенд.

Более ранние работы — это множество оформленных интерьеров и экстерьеров домов отдыха, санаториев, станций метро, промышленных зданий в разных городах России. В таких монументальных работах Осины используют технику мозаики и фрески, маркетри (это "мозаика" из разных пород деревьев).

Станковые живописные работы этой семьи уже третий год украшают ставшие привычными осенние Фестивали Еврейской Книги. Недавно в Москве открылся Новый Еврейский Общинный Дом на Гончарной (НЕОД).

Открывала этот Новый Дом выставка работ Олега, Людмилы и Ильи.

"Послужной" список получается весомым.



Начинали, как все молодые художники — станковая живопись: пейзажи, натюрморты, бытовой жанр. Преподавание в художественных заведениях. Советские творческие командировки на север, в Сибирь, на Байкал, к геологам. Общехудожественные, совсем не еврейские темы. А теперь пришли к своим истокам. Конечно, и сейчас наши герои создают работы не только на еврейскую тему, однако она занимает очень большое место в их творчестве. Впервые побывав в 1997 году в Израиле, что-то "щелкнуло" в семье, что-то повернулось, и началась еврейская тематика в творчестве. Потом была еще поездка в Землю Обетованную.

Мне стало любопытно узнать впечатления "за Израиль", через что и "через как" этот интерес возник. Ведь путь семьи Осиных, не как художников, а просто как людей похож на путь многих других семей, осовеченных и обрусевших.

Усадила всех в круг и спрашивала по очереди.

- Если взять Иерусалим и Тель-Авив — это абсолютно противоположные города. Что на тебя произвело большее впечатление и почему? И что еще понравилось?



И.: — Конечно, Иерусалим. Это, прежде всего, культурный город. Если в двух словах, он произвел на меня впечатление какого-то студенческого городка. У людей спокойные, приятные лица. Человек там не источает никакой угрозы и агрессии, — для россиян это важно. Россия и Москва, в частности, более агрессивны. И когда я долго жил в Иерусалиме во вторую поездку, а потом поехал в Тель-Авив к другу, я эту разницу тут же почувствовал. Обнаружились какие-то попрошайки, бомжики. И взгляд у людей другой, другие глаза: жесткие, сверлящие, — то, что можно было встретить и в Москве. Ритм жизни иной и, видно, что люди живут несколько другими интересами, чем в Иерусалиме.

О.: — Израильская тема вообще занимает большое место в моем творчестве. А когда мы там побывали, какие впечатления! Самое яркое — это Иерусалим. Он для меня все. Когда мы ездили в Израиль с Людмилой, мы построили программу так, чтобы жить в Иерусалиме. Запомнилась Галилея, Вифлеем, Назарет, Мертвое море. Что интересно, страна на карте маленькая, а когда едешь по ней, воспринимается большой и просторной. В природе израильской нет ничего случайного. Архитектура очень естественно слита с природой. Было бесконечно грустно, что время нашего пребывания ограничено, а сейчас, в связи с войной, тем более грустно.

Л.: — У меня сначала был Крым, потом Греция — тоже юг. Думала, как же это в настоящем-то краю! Через пейзажи юга я была подготовлена. А Израиль оказался совсем другим. Первое самое яркое впечатление — очень легкий воздух. Огромное пространство и легко дышать. И чем ближе к Иерусалиму, тем более легкое дыхание.

Понравилось, что строят там сразу на хорошем мировом уровне. Никаких "хрущоб", времянок. Все, что сделано, очень удобно, комфортно — приятно там существовать. Мне нравятся пальмы, мне очень нравится жара и кондиционеры! А еще исторические ценности. Там замечательные экскурсоводы, кстати, бывшие "русские".

- На каком этапе и через что возник интерес к еврейской тематике в творчестве?





О.: — Интерес возник у сына, и через него у нас. Это Илюша оказался проводником и связующим звеном. Мы были в рамках нашего поколения — оптимистичные советские люди. А у Ильи проросло зерно, появился интерес, когда он еще в училище учился.

И.: - Когда я был на последнем курсе "Московского художественного училища памяти 1905 года", некоторые мои однокурсники, окончив училище, усиленно готовились к отъезду. Это моя первая осознанная встреча с еврейским вопросом. Довольно-таки сознательный возраст — мне было 20 лет. С тех пор понемногу, задумываясь над этим вопросом, и приобщался. Дальняя родня, деды, которых я видел на семейных праздниках, вызывали всякие вопросы. Деды между собой общались на идиш, а своих детей и внуков уже не учили. На вопросы о языке отвечали: "А зачем тебе? С кем ты будешь разговаривать?" Так дед моей маме отвечал. Когда я сильно его в этом "доставал", он мне алфавит написал — ликбез провел по моему усиленному настоянию. Все это носило эпизодический характер.

- Илья, как ты работал в Израиле? Все эти легкие акварели, виды Израиля, ты выполнял только с натуры?



И.: - Да, что касается пейзажных работ, — только с натуры. Где-то 2-3 часа на работу. Этюдник с масляными красками таскать с собой тяжело, никакой мобильности и маленькая производительность.

- А люди, проходящие мимо, оглядывались, приставали, предлагали шекелей?



И.: — Такого почему-то не было. В России, в Москве народ почему-то больше "клюет" на работающего при них художника. Там это спокойно воспринимается. Помню только, один раз, это было 9 ава у Стены плача, подошел какой-то парень, проявил интерес к работе, но, узнав, сколько это стоит, потерял всяческий интерес. Солдатики бывают наиболее общительные из Одессы, из Николаева в силу своего южно-российского менталитета.

- Такая тема, как Холокост, очень многих художников, не только евреев, — творческих людей цепляет, не оставляет равнодушными и провоцирует на создание каких-то работ. Вопрос на троих: вам никогда эта тема не была важна?



Л.: — Мне нет, потому, что я другого устройства человек. Но когда мы увидели "Яд ва-Шем", я была потрясена, у нас эту тему так никогда не решали. Такое умное, хлещущее по душе архитектурное решение! Детский зал самый сильный.... У нас, художников постарше такая трагедия проходит через душу. Мы видели много станковых работ, книжных иллюстраций, фотографий на эту тему, я была в Польше, видела концлагеря.... А тут с точки зрения образного решения потрясло до глубины души, откликнулось для меня в пластической переработке.

О.: — Помню деревья на Аллее праведников, памятник скандинавскому рыбаку, который спас не одного человека, переправляя евреев на другой берег реки. Для нас как для художников, это неожиданные острые пластические решения. И в России, и в бывшем СНГ есть мемориалы, отдельные произведения на тему Холокоста, и это все понятно, все объяснимо, но "берет" за душу не так сильно.

И.: — Я в какой то степени продукт семьи и выходов в творческом плане на эту тему не было. Где-то на уровне отвлеченно-ассоциативном я приблизился к этой теме в работе "Традиция" — темный колорит, жесткие геометрические формы вызывают ощущение смутной тревоги. Это не иллюстративное, не литературное творчество, не натуралистичное.

- Илья, слово "жид" кричали когда-нибудь?

И.: -По большому счету нет. Когда что-то похожее говорилось, это звучало с долей иронии, понятной и мне, и говорившему. С нездоровым блеском в глазах не говорили. С лукавством — да. Во дворе, где я гуляю с собакой, встречает меня мой русский сотоварищ, угрюмый парень, не отягощенный большим образованием. Похлопывает меня по плечу и говорит: "Ну что, брат иудей!" Это все беззлобно, со знаком "плюс".

- У вас сложилось безмерно радужное представление об Израиле. Нет "плюса" без "минуса". Чего не хватало в этой изобильной на впечатления стране?

О.: — Не хватало времени

Л.: — Мне одного Израиля мало. Хочется ездить и возвращаться. Такая раздвоенность.

И. (почему-то шепотом): — Еще не хватало шекелей...

- Вы так завлекательно рассказываете, никогда не возникало желание уехать на ПМЖ?



Л.: — На ПМЖ — нет. У меня чисто познавательный интерес. Большую часть я уже просуществовала тут. Хотелось взглянуть, а как там, и вернуться обратно.

Вот такая семья, в которой все трое настроены на одну волну. В этом трио, где все члены семьи повязаны одной профессией, нет места агрессивному соперничеству. Конечно, конкуренция есть, иначе не будет творческого роста и движения. Это дружеская и добрая игра в "догонялки".

У наших героев всегда есть первый профессиональный зритель и первый критик. "Разборы полетов" честные и без лести. А это очень важно, когда тебе высказывают честное весомое суждение. И заказчику удобно: ему предоставляется эскиз, сразу отточенный тремя профессионалами.

А все-таки они разные, в чем-то даже противоположные. Людмила — человек разговорчивый, ироничный и оптимистичный, любит тепло и солнце. Как говорит сама художница, в ее подходе к живописи, в ее стиле есть что-то мужское, "мужская рука", а у Олега — нечто более женское, лиричное. Олег — более молчаливый. Яркому солнцу предпочитает умеренность. Илья вобрал в себя понемногу от обоих и замечательно сочетает в себе эти крайности.

Приглашаем любопытного читателя побродить по галерее израильских работ Олега, Людмилы и Ильи. Те, кто уже побывал в Израиле, освежат свои впечатления, а для тех, кто только собирается там побывать, пусть творчество наших художников станет "пособием" и "проводником" в мир Израиля.

Материал подготовила

Ната Гольдина