В Музее им. Пушкина открылась выставка работ художников еврейского происхождения

Марк Шагал, Хаим Сутин, Амадео Модильяни, Валентин Серов, Наум Габо, Осип Цадкин, Люсьен Фрейд, Марк Ротко, Михаил Шварцман, Виктор Пивоваров, Эрик Булатов и Илья Кабаков — произведения этих художников объединяет на выставке «Отечество мое — в моей душе…» не только еврейская кровь авторов. Сто картин и скульптур, выставленных в самом почетном месте музея — Белом зале и на колоннаде, — произведения высочайшего художественного качества, есть и шедевры. Собрал их для Музея истории авангарда Вячеслав Кантор — бизнесмен и общественный деятель, президент Европейского еврейского конгресса и других организаций, озабоченных проблемой толерантности.

«Триединая формула коллекции нашего музея звучит так: это искусство — очень русское, очень еврейское и очень выдающееся!» — так Кантор заключает свою статью в выставочном каталоге.

Если придираться, то можно заметить, например, что выставка могла обойтись без нехарактерного, позднего портрета Льва Бакста или большой картины Ладо Гудиашвили, что Модильяни и Фрейд никакого отношения к России не имели, а у Зинаиды Серебряковой еврейских кровей не было и у Репина тоже (хотя Кантор про Илью Ефимовича сомневается). И вообще, первая часть выставки — это в строгом смысле не авангард, а русская классика, модернизм и парижская школа. Ну а вторая часть — советское мосховское и неофициальное искусство, андеграунд, которое когда-то называли «вторым авангардом», да давно перестали.

Придираться не хочется. Выставка — настоящий праздник, именины сердца, восторги глаза.

«Портрет девушки в черном платье» Амадео Модильяни совершенно прекрасен. Два портрета Люсьена Фрейда тончайшего и сложнейшего колорита, написанных изящнейшими мазками, можно рассматривать с искренним восхищением как угодно долго. «Парижское кафе» Репина очень важно для понимания художника, ровесника, но не ценителя импрессионистов. Ну а ню Серебряковой такая зовущая, что устоять невозможно. Так что принципами коллекционирования не грех поступиться.

В большинстве же экспонатов «Отечество мое — в моей душе…» (слова Марка Шагала) принципы триединства Кантора выдержаны. Три великолепных картины Марка Шагала, в том числе нежнейшее «Видение (Автопортрет с музой)», большая превосходная подборка Хаима Сутина с умопомрачительно пронзительным «Кондитером из Кань», эффектнейшая модернистская «Линейная конструкция в пространстве № 3 с красным» Наума Габо, первоклассная подборка советских нонконформистов и несколько отличных вещей Роберта Фалька — все это очень и русское, и еврейское, и превосходнейшее искусство. Не просто музейного уровня, а украшение любого музея.

И тут надо сказать о, возможно, главной картине выставки. К «Похищению Европы» Валентин Серов написал, считают искусствоведы, шесть эскизов, самый известный — на холсте маслом — висит в Третьяковской галерее. А лучший, большой, темперный долго оставался у наследников, которые хранили его в Третьяковке, надеясь, что государство выкупит картину, шедевр русского модернизма. Но это сделал Вячеслав Кантор.