Финансист, еврей и стоик

Фильм о нем считается одним из самых резких антисемитских произведений в искусстве Третьего рейха. В книге Фейхтвангера он выступает в роли мелочного и алчного подлеца, захватившего власть. Но гениального финансиста Иосифа Зюсскинда казнили завистники, не сумевшие простить еврею его высокого положения.

Иосиф Зюсскинд Оппенгеймер родился в Гейдельберге в 1698 году в семье руководителя бродячей труппы актеров Иссахара и дочери кантора франкфуртской синагоги Михель. Свое первое – религиозное – образование мальчик получил в небольшой синагоге, которая открылась в городе в 1704 году. Там, сидя в тесном душном помещении, Иосиф впервые подумал, что жизнь за книгами и молитвами будет для него слишком скучной. Когда Иосифу было девять лет, его отец умер. Матери, которая осталась одна с малолетними детьми на руках, едва исполнилось 27 лет, и ответственность за троих малышей была для нее слишком велика. Денег катастрофически не хватало, и в итоге Михель, которая была редкой красавицей, повторно вышла замуж. Ее новым мужем стал овдовевший купец, который не мог или не хотел тянуть ее ребятишек. В итоге женщина оставила их на попечение родственников. За этот поступок ее стали порицать другие евреи, и Иосиф, который не мог не слышать общественного мнения, в итоге возненавидел мать. Воспитанием Иосифа занялся его дядя, уважаемый в городе человек.

Вскоре пришло время определяться с дальнейшим жизненным путем. С одной стороны, у юноши была тяга к роскоши и красоте, с другой – понимание, что в обществе ортодоксальных евреев наибольшее уважение вызывают раввины, живущие скромно. Мать Иосифа мечтала, чтобы сын пошел по стопам деда-кантора, но не то наперекор желанию матери, не то из непреодолимой любви ко всему дорогому он заинтересовался бизнесом. Благодаря своему опекуну юноша увидел, как живут придворные евреи, и повзрослев, начал заниматься финансовыми делами, работая на своих богатых родственников в нескольких городах Европы. В 1722 году Иосиф Зюсскинд перебрался в Мангейм, где наладил отношения с местным владетельным князем, курфюрстом, а затем уехал во Франкфурт. На новом месте Иосиф вошел в круг самых мелких предпринимателей, мечтая о высоких постах и признании. Через десять лет его мечта исполнилась.

В 1732 году на курорте в Бад-Вильдбаде Иосиф познакомился с герцогом Вюртемберга Карлом Александром, которого сразу привлек недюжинный интеллект еврея. Вскоре Зюсс переехал в Штутгарт – Карл Александр, мало понимавший в экономике, пригласил его на службу в качестве помощника по финансовым вопросам. Обеспечить герцогу красивую жизнь, а параллельно с этим как-то финансировать армию и содержать административный аппарат было непростой задачей. Однако Иосиф постоянно искал новые источники доходов. Он поставил на высокие посты своих людей, контролировал чеканку монет в герцогстве, учредил алкогольную, табачную и соляную монополии, а также ввел дополнительные налоги. Иосиф любыми путями стремился пополнить казну – по слухам, он даже отдал приказ запустить чеканку монет с пониженным содержанием серебра, которые якобы штамповались в неограниченном количестве. Кроме того, в 1736 году в герцогстве появилось «Управление по взносам», где титул или должность можно было получить за деньги.

Консерваторы были в ярости: мало того что у власти в их протестантской стране стоял католик Карл Александр, так еще и казной управлял жалкий еврей, контролировавший даже раздел имущества при браках и наследовании. Однако Иосифа ненавидели не только противники Карла Александра, но и его окружение. Завистники регулярно пытались настроить герцога против еврея, пачками писали доносы, но все проверки показывали – Зюсс, как все коротко называли Иосифа, не мухлюет с монетами, не ворует и не злоупотребляет доверием. Чтобы от Зюсса все отстали, Карл даже присвоил ему официальное звание личного советника по финансовым делам. Недоброжелатели озлобились еще сильнее.

В марте 1737 года Карл Александр и Зюсс отправились в Людвигсбург, и в ту же ночь герцог скоропостижно скончался, предположительно, от отека легких. Понимая, что он играет с судьбой, Зюсс все-таки вернулся в Штутгарт, чтобы принести это печальное известие герцогине. У этой поездки не могло быть счастливого финала – через несколько часов Иосифа арестовали. Несколько дней его держали под домашним арестом, а затем поместили в крепость Гогенасперг, где Зюсс провел следующие 11 месяцев. Все это время судьи, вменявшие ему в вину государственную измену, расхищение казны и насилие в отношении придворных дам, искали доказательства. В итоге, так и не сумев их найти, они вынудили Зюсса под пытками сознаться в семи смертных грехах. День казни Иосифа, после смерти герцога оставшегося без какой бы то ни было протекции, назначили на 4 февраля 1738 года. Обоснованных обвинений при этом суд выдвинуть так и не смог.

В борьбе за жизнь Зюсс пытался защитить себя как мог. Он требовал довести дело до императора, исследовать якобы низкопробные монеты и предоставить ему непредвзятого правозащитника. В итоге, понимая, что словами он не добьется ровным счетом ничего, Зюсс объявил голодовку, после которой с его лодыжек начали соскальзывать даже самые тесные кандалы. Но у Иосифа все же был шанс выжить – клерикалы предложили ему принять христианство в обмен на спасение. Услышав это, Зюсс, который прежде отнюдь не был религиозным человеком, заявил: «Я хочу умереть евреем».

Перед тем как на шее Зюсса затянулась петля, он претерпел и моральные унижения. Вчерашнего советника по финансам посадили в клетку, нарядив в форму, в которой он ходил при герцоге, и выставили на всеобщее обозрение. После того как разъяренный народ вдоволь поглумился над Иосифом, его повесили. Посмотреть на это пришли 12 тысяч человек. «Зюсс должен был стать козлом отпущения, по всем статьям ответить за абсолютизм Карла Александра. Несмотря на то, что он призывал к справедливости, старший надворный советник все-таки подтвердил смертный приговор, – писал историк Гельмут Хаасис. – Судьи при этом так и не озвучили его конкретного преступления, категорично отрицая любое оправдание. Зюсс был как заноза, от которой мечтали избавиться все, и в итоге они сделали это, как только представился шанс. Так дикость и тупость убили одного из самых, возможно, талантливых финансистов в истории».