Актёр стихийного жанра

В детстве знахарка запекала его в пирог – для изгнания бесов, а проститутка Хая Чёрт учила быть сутенёром. В Первую мировую ему удалось бежать из итальянского плена, а в 1937 году – из советской тюрьмы. Закончил свои скитания звезда немецкого театра Александр Гранах в США – играл Шейлока и Иуду, снимался с Ингрид Бергман в картине «По ком звонит колокол».

В прошлом году в издательстве Ивана Лимбаха вышла книга «Вот идёт человек» – автобиография актера Александра Гранаха. Его жизнь столь головокружительна и причудлива в деталях, что невозможно не задуматься: не сочинил ли рассказчик, не прибавил ли что-нибудь от себя. Но главные описываемые им события – детство в местечках, работа пекарем, головокружительное поступление полуграмотного еврейского подростка в лучшую актёрскую школу Берлина, участие в войне и побег из плена – безусловно, произошли на самом деле.

Родился будущий Александр Гранах, а тогда ещё Ишайя Гронах, в Галиции, в местечке Вербивицы неподалёку от Львова в 1890 году. В семье он был девятым ребёнком, после него родилось ещё несколько малышей. Уже раннее его младенчество обещало жизнь яркую, почти кинематографическую, с оттенком эксцентрической комедии. Местная знахарка заявила, что в мальчика вселился «третьесортный беззубый бесёнок», и взялась того изгнать. За каждый этап изгнания знахарка получала от матери маленького Сайки стакан водки. Например, мальчика помещали в ямку в земле, чтобы он буквально рос, как трава, а также по распространённому обычаю запекали в пироге. Собственно, изгнание на том и кончилось, что остатками этого пирога насмерть отравилась соседская собака, и знахарку забрали жандармы. Дальнейшее показало, что, кажется, полиция поторопилась – «бесёнок» был изгнан не до конца.

Родители и старшие сыновья Гронахи крестьянствовали, семья жила очень бедно, приходилось даже голодать, но своё детство маленький Сайка воспринимал как безгранично счастливое. Причина тому – не только любовь родителей, не только мистически-сказочная атмосфера местечка, но и удивительная дружба, которая сложилась у семьи Гронахов с соседями, украинской семьёй Федоркив. Отцы семейств, Арон и Юзеф, любили порассуждать о высоких материях и неизменно сходились во мнении, что молодёжь нынче пошла неправедная: «мои не крестятся, твои не молятся». Матери синхронно каждый год рожали, так что каждая кормила и своего ребёнка, и ребёнка подруги, и все Гронахи имели украинских молочных братьев или сестёр, которые и были их ближайшими друзьями.

Одной из пар молочных братьев были подростки с прозвищами Благодарение и Милосердие. Это были мальчики с ментальными расстройствами, один – с врождённым, другой – полученным после падения с дерева. Они были очень привязаны друг к другу. Но когда самый одарённый из младших Федоркив, гимназист Иван, влюбился в красавицу Рохл Гронах, между детьми обоих семейств как кошка пробежала. Старшие братья Ивана были против его увлечения еврейской девушкой, но злость срывали не на нем, а на детях семьи Гронах. Агрессивное поведение молодых Федоркив так напугало 14-летнего мальчика по прозвищу Милосердие, что он бросился в колодец и там погиб. Через сутки после его похорон безутешный Благодарение насмерть замёрз на могиле друга.

После этого Гронахи, конечно, не могли оставаться в Вербивицах. Они переехали в местечко побольше, Городенку, и там открыли пекарню. Работала в ней вся семья, причём по ночам дети месили тесто и пекли булки, а днём учились в хедере и благотворительной светской школе барона Гирша. Со временем старшие сыновья разлетались, рабочих рук становилось всё меньше. Пекарню пришлось закрыть, и оставшиеся в Городенке Гронахи стали работать пекарями по найму.

Сайка тоже стремился поскорее начать самостоятельную жизнь – ведь в соседних местечках можно было заработать аж на ботинки с резиновыми набойками. Он пытался устроиться подмастерьем пекаря в соседних местечках, но отец каждый раз находил его и возвращал – всё же старшим сыновьям, которых Арон смиренно отпустил в большой мир, в момент ухода из дома было не 12 лет, как Сайке. Но в итоге Сайка влюбился в 14-летнюю Ривкеле, бежал за ней в Залещики и там устроился так надёжно, что родители смирились с его ранней самостоятельностью. После Залещиков 13-летний Сайка отправился в достаточно большой город Станислав, также устроился там в пекарню и вскоре стал секретарём профсоюза пекарей. Условия труда в пекарнях были невыносимые: люди проводили у печей по 20 часов в сутки. Сайка предложил профсоюзу устроить стачку, но маленький бунт провалился, и Сайка остался без работы и крыши над головой. Он ночевал на вокзале, где его подобрали жалостливые проститутки. Одна из них, Хая Чёрт, взрослая мать десятилетней девочки, влюбилась в совсем еще юного Сайку, вступила с ним в связь и собиралась сделать его своим сутенёром. К счастью, вскоре Сайку нашел один из старших братьев – он вырвал его из цепких лап Чёрт и забрал к себе во Львов.

И хотя приключений в жизни Ишайи Гронаха было уже достаточно, именно во Львове началось главное из них – Сайка попал в театр. Первый же посмотренный спектакль бесповоротно изменил мальчика. «Это мой мир, здесь моё место! Я ещё не знаю, как я это устрою, но уже теперь мне ясно одно: никакая сила не заставит меня отречься от этой мечты и свернуть с этого пути!» – позже напишет Александр Гранах в дневнике.

Вскоре Ишайя и его друг – сын хозяина пекарни, прихвативший с собой деньги из отцовской кассы – бежали в Краков, а оттуда в Берлин. Там Ишайя сошелся с ячейкой молодых анархистов «Друг рабочих». Но привлекала его больше не идея революции, а организованная при ячейке агитационная театральная труппа. На одном из спектаклей этой труппы Гронах, исполнявший в тот день роль дьявола, познакомился с художником-графиком, одним из учителей Шагала, сионистом Германом Штруком. Тот был потрясён талантом юноши, особенно тем, как убедительно он сыграл персонажа намного старше себя. Штрук нашёл Гронаху выдающегося учителя немецкого языка и сценической речи, актёра-декламатора Эмиля Милана, а тот, в свою очередь, не только вызвался заниматься со способным юношей бесплатно, но и порекомендовал его в актёрскую школу при Немецком театре. Руководил школой и театром один из крупнейших режиссёров того времени Макс Рейнхардт. И снова Гронаха приняли без оплаты – единственного за всю историю школы. И всё это – несмотря на то, что Ишайя почти не знает немецкого, учит его с нуля. «Знаете, язык можно выучить, а другим вещам, которые есть у вас, научиться невозможно!» – сказал Гронаху Эмиль Милан.

С юности Гронах был заворожён образом шекспировского Шейлока. Он ощущал с ним своеобразное родство: «Шейлок, как написано в одной книге, значит Исайя, то есть моё имя». Гронах верил, что ему суждено сыграть Шейлока так, что сквозь антисемитский навет эпохи пробьётся честный шекспировский гений, рассказывающий о невыносимом положении, в которое попал целый народ. На переводном экзамене в актёрской школе Ишайя в итоге прочитал монолог Шейлока, и сразу же сам Рейнхардт предложил ему пятилетний контракт с Немецким театром. И опять это случай в истории школы и театра уникальный – ещё ни разу в труппу Немецкого театра не принимали студента, не окончившего курса. А ведь из-за антисемитских происков некоторых преподавателей Гронаха даже могли не допустить до этого судьбоносного экзамена.

Для первых своих ролей, ещё эпизодических, молодой актёр взял новое имя – Александр Гранах, которое привлекает его не только своей «немецкостью», но и четырьмя «а», звучащими с особой открытостью. Но блестящее восхождение актёра Александра Гранаха прервала Первая мировая война. Война в воспоминаниях Гранаха и чудовищна, как в романах Ремарка, и до смешного абсурдна, как в «Похождениях бравого солдата Швейка». Для самого Гранаха эти оба начала соединились ещё и из-за его командира, оголтелого антисемита Черни.

Вскоре после начала военных действий подразделение Гранаха попадает в плен к итальянцам. Условия в плену были сносные, заключённые даже организовали театр, но Гранах, вечный беглец, не мог жить под охраной, к тому же ему невыносимо было жить без настоящей, а не любительской сцены. Первый раз он решил бежать, изобразив сумасшедшего, – надеялся ускользнуть по дороге в госпиталь. Гранаху удалось обмануть весь лагерь, однако врач, услышав, что до войны безумец был актёром, обо всём догадался. Вторая попытка оказалась успешной – бежать помог охранник-итальянец, с которым Гранах подружился.

В одиночестве, голодая, Александр Гранах перебирался по ночам через Альпы в Австрию, за которую хотел воевать. Это был настоящий подвиг, его даже думали представить к награде, но вместо этого посадили в тюрьму – постарался антисемит Черни, оклеветавший своего подчинённого. В итоге был суд, на котором Гранаха оправдали и отправили дослуживать в Галицию, где стояла его часть. Вскоре война закончилась – по версальскому договору Галиция перешла от Австрии к Украине. Паспорт Гранаху тоже пришлось сменить на украинский. Австрии солдат, воевавший за неё, оказался больше не нужен. Кругом царили хаос и неразбериха – и крайними, как всегда, оказались евреи. «Поляки и украинцы продолжали биться за вокзал, город Стрый и Галицию; возвращавшиеся домой солдаты и евреи оказались посередине. Неожиданно галицийские евреи, которые до сих пор жили здесь тихо и мирно, почувствовали, что вместе с Австрией эту войну проиграли и они. Потому что у обеих армий теперь был один и тот же лозунг: бей жида!» – вспоминает Александр Гранах.

Гранах вступил в отряд еврейской самообороны, защищавший от погромов местечки, в том числе и родные Вербивицы, где теперь жил его брат. Чтобы не умереть с голоду и помочь семье брата, Гранах снова устроился работать в пекарню. И в этот момент отчаянья, когда сцена, казалось бы, потеряна, случилось ещё одно чудо. В Галиции оказалась труппа выдающегося актёра Александра Моисси, с которым до войны Гранах играл в Немецком театре. Гранаха немедленно приняли в труппу. И первой его большой ролью стал, конечно, Шейлок. «Четыре исполнителя старше меня боролись за эту роль! Но Шейлок мой. Он у меня в контракте, он у меня в сердце, он у меня на кончике языка!» Этим моментом торжества, кульминацией полной приключений молодости Александр Гранах заканчивает свою автобиографичную книгу.

Но жизнь его далеко не кончена, не кончились и приключения. После войны Гранах начал активно сниматься в кино. Первой его заметной ролью стал пастор Кнок в «Носферату» Фридриха-Вильгельма Мурнау, друга актёра и его однокурсника по школе Рейнхардта. Эта роль – безумного старика, призывающего Хозяина-Дракулу – памятна, пожалуй, не только поклонникам старинного кино, но и широкому современному зрителю. Снимался Гранах и у другого ведущего режиссёра немецкого экспрессионизма – Фрица Ланга. Экспрессионистский кинематограф вообще позволил наиболее полно раскрыться таланту Александра Гранаха, его кипучей натуре. Стремительный восход Гранаха и в кино, и в театре продолжался вплоть до прихода к власти Гитлера. Начался новый побег – на этот раз в Польшу. Перед отъездом Гранах был вынужден расстаться с женой, Лотте Ливен, и больше вместе они не будут, хотя в момент расставания это был крепкий, полный любви брак. Триста писем Александра Гранаха к потерянной жене также выйдут отдельной книгой.

Из Польши Гранаха наряду с другими знаменитыми беглецами пригласили в СССР. Сначала дали несколько ролей, а в 1937 году арестовали – по обвинению в шпионаже. Через друзей ему удалось связаться с Леоном Фейхтвангером, благодаря заступничеству которого, а также, возможно, жены Молотова, Полины Жемчужиной, Гранаха освободили. Несмотря на эту ужасную историю, Гранах никогда не отзывался об СССР плохо, понимая, что эта страна – единственный серьёзный противовес фашистской Германии. Однако и оставаться в Союзе после произошедшего он был не намерен, его побег продолжался.

Через Швейцарию Гранах отправился в США. И снова пришлось учить чужой язык в совершенстве, потому что и на другом континенте Александр Гранах остался верен своему актёрскому призванию. Автор послесловия к мемуарам Гранаха Виктор Зацепин пишет: «Ступив на американскую землю, Гранах хотел только одного – играть. Однажды он встретился с Фрицем Лангом, и тот спросил, не нужны ли ему деньги. Гранах ответил: “Фриц, мне нужна работа!”». Роль в фильме Ланга, антифашистской картине по сценарию Бертольда Брехта «Палачи тоже умирают», стала коронной для американского периода Александра Гранаха. В основном же он играл в Голливуде роли второго плана, хотя тоже заметные, в том числе и в знаменитой картине «По ком звонит колокол» с Ингрид Бергман. По иронии судьбы ему, еврею и антифашисту, чаще всего доставались отрицательные роли эсэсовцев, потому что в его английском явственно слышался немецкий акцент.

Умер Александр Гранах в марте 1945 года от осложнения после удаления аппендицита. До первого издания своей книги он не дожил несколько месяцев.