Орманди маленький оркестр

Он первым вывел свой оркестр в телеэфир и решился на гастроли в коммунистический Китай. Он давал по 105 концертов в год в США и по 12 концертов в месяц в Советском Союзе. Друг Давида Ойстраха и большой любитель Чайковского, дирижёр Юджин Орманди заставил весь мир говорить о «филадельфийском звуке» – чувственном и идеально точном в исполнении.

Филадельфийский оркестр существует уже более 100 лет. За это время он не раз успел побыть самым передовым симфоническим оркестром в США. Этот оркестр создал первую в мире электронную аудиозапись своих концертов в 1925 году. Он же первым в Америке вышел в телеэфир в 1948-м и провел первую интернет-трансляцию в 1997-м. Кроме того, именно Филадельфийский оркестр первым стал ездить на гастроли в коммунистические страны – например, в Китай в 1973-м. Но все это – взятые планки, на которые никто бы даже не обратил внимания, если бы не качество исполняемой музыки. А качество это на недосягаемом уровне 44 года подряд поддерживал великий режиссер Юджин Орманди.

Орманди приехал в США из Европы в 1921 году – звали его тогда Енё Орманди-Блау, и сам он считал себя тогда всего лишь «неплохим скрипачом». Любовь к скрипке ему привил отец, будапештский еврей Беньямин Блау, зубной врач и музыкант-самоучка. До пяти лет Беньямин обучал сына лично, после чего тот легко поступил в Венгерскую королевскую академию музыки. В возрасте семи лет Енё дал свой первый сольный концерт, а в девять лет поступил в класс известного скрипача и своего тезки Енё Хубаи. После окончания музыкальной академии Блау занял место в известном немецком Блютнер-оркестре и разъезжал с ним по всей Европе. И в какой-то момент он получил многообещающее предложение от одного из американских импресарио.

Правда, нарисованные концертным агентом радужные перспективы по приезде в США рассыпались в пыль. Впрочем, именно это и привело Юджина Орманди – так он стал называть себя в Америке – к профессии дирижера. Вот как сам он вспоминал об этом: «Я был неплохим скрипачом и давал много концертов после окончания Королевской академии в Будапеште – по классам композиции, контрапункта, фортепиано. В Вене меня услышал американский импресарио и пригласил в Нью-Йорк. Это было в декабре 1921 года. Я лишь потом узнал, что он вовсе не импресарио, но было уже поздно – я находился в Нью-Йорке. Меня слушали все крупные менеджеры, все соглашались, что я отличный скрипач, но мне нужна реклама и хотя бы один концерт в “Карнеги-холл”. Все это стоило денег, которых у меня не было, поэтому я поступил в Театральный симфонический оркестр на последний пульт, за которым просидел пять дней. Через пять дней счастье мне улыбнулось: меня сделали концертмейстером! Прошло восемь месяцев, и однажды дирижер, вовсе не зная, умею ли я вообще дирижировать, передал мне через сторожа, что мне придется дирижировать на следующем концерте. И я дирижировал, притом без партитуры! Мы исполняли Четвертую симфонию Чайковского. Меня тут же назначили четвертым дирижером. Так началась моя дирижерская карьера».

Произошло это в 1924 году, но Юджин прекрасно знал, что профессия дирижера требует многолетней практики и бесконечных репетиций. Творческого упорства ему было не занимать, поэтому, отодвинув на второй план абсолютно все, кроме музыки, он начал работу над формированием своего таланта. Он посещал концерты Нью-Йоркского филармонического оркестра, смотрел и запоминал каждое движение таких выдающихся дирижеров, как голландец Виллем Менгельберг, итальянец Артуро Тосканини, немец Вильгельм Фуртвенглер и австриец Эрих Клайбер. Юджин много репетировал дома, мысленно представляя там оркестр и музыку, затем оттачивал все это в зале. Вскоре он поднялся до должности второго дирижера.

Появились первые почитатели-меценаты – они и пригласили Юджина в 1926 году стать художественным руководителем оркестра на одном из американских радио. На этой должности Орманди провел пять лет, пока в 1931 году ему не улыбнулась по-настоящему крупная удача. На запланированные концерты с Филадельфийским оркестром из Европы тогда не смог приехать Артуро Тосканини. Билеты были распроданы – руководство оркестра судорожно искало ему замену. Постоянный дирижер Филадельфийского оркестра – блистательный Леопольд Стоковский – тогда тоже не мог выступать, был сильно болен. Идущие вслед за ним второй, третий и четвертый дирижеры отказывались брать на себя такую ответственность. Тогда кто-то и посоветовал пригласить молодого Орманди. Не без страха и недоверия, но его кандидатуру утвердили. Результат же превзошел все ожидания. Резонанс в прессе, восторженные отзывы критики и полнейший восторг публики – Орманди тут же предложили пост главного дирижера оркестра Миннеаполиса. А в 1936 году Орманди стал главным дирижером Филадельфийского симфонического оркестра – Стоковский оттуда на тот момент уже ушел.

Вскоре в среде музыкантов и любителей музыки по всему миру появилось такое понятие, как «филадельфийский звук». Руководил созданием этого звука – чувственного и точного в исполнении – Юджин Орманди. Его оркестр завоевывал огромный авторитет везде, где бы он ни бывал. К примеру, советский дирижер Лео Морицевич Гинзбург после гастролей Орманди в Москве в 1956 году писал: «Музыкант огромной эрудиции, Орманди поражает своими выдающимися профессиональными способностями, особенно памятью. Пять больших и сложных программ, включающих также и сложные современные произведения, он дирижировал на память, показав свободное и детальнейшее знание партитур. За 30 дней пребывания в Советском Союзе Орманди провел 12 концертов – пример редкой профессиональной выдержки. При этом Орманди не обладает ярко выраженным эстрадным обаянием. Характер его дирижирования прежде всего деловой: он почти не заботится о внешней, показной стороне, все его внимание поглощено контактом с оркестром и той музыкой, которую он исполняет».

Орманди действительно обладал очень хорошей памятью и быстро запоминал все сочинения непосредственно по партитуре, не пользуясь в дальнейшем ни нотами, ни палочкой. Основу его репертуара составляла симфоническая музыка композиторов первой половины XX века. С большой симпатией Орманди относился и исполнял сочинения русских и советских композиторов, дружил со многими из них. В 1955 году в Штатах с концертами побывал Давид Ойстрах – Орманди мгновенно подружился с ним. Сам Ойстрах так передавал свои впечатления по возвращении в Москву: «Филадельфийский оркестр – это интереснейший ансамбль, который объединяет артистов подлинно высокой квалификации. Вряд ли какой-либо оркестр мира может сравниться с ним по красоте звучания, гибкости, слитности ансамбля, обилию разнообразных нюансов и красок. Очень трудно себе представить, что кто-либо другой мог больше подходить на роль дирижера этого оркестра, нежели чем Юджин Орманди. Это музыкант огромного диапазона, тончайший интерпретатор. Он обладает редким сочетанием великолепных качеств музыканта».

В архивах семьи Ойстрах сохранено много писем от Орманди. Вот, к примеру, одно из них, написанное в конце 1955 года: «Дорогие Тамара и Давид! Я надеюсь, вы ничего не имеете против того, что я называю вас по имени, но мы будто знакомы всю жизнь. Мы чувствуем себя намного богаче оттого, что встретились с вами в Америке, и оттого, что вы играли с Филадельфийским оркестром. И мы хотели бы, чтобы вы знали, что завоевали наши сердца так же, как сердца членов нашего оркестра и всех других, кто был в контакте с вами. Вы оба чудесные люди, которые забрали с собой на свою родину частицы наших сердец. Мы надеемся, что вы оставили немного от ваших сердец здесь, с нами. Таким образом, мы будем знать, что вы приедете к нам опять. Пожалуйста, приезжайте скорее!»

Огромному успеху оркестра, безусловно, способствовали профессиональность, мастерство и совершенство самого коллектива, которым руководил Юджин Орманди. Но он, в свою очередь, мог найти подход к каждому из музыкантов, разрядить обстановку, в нужный момент – поддержать и шутливо, без повышения голоса направить игру в нужное русло. Вот лишь несколько фраз из его обращений к своим музыкантам во время репетиций:

– Вы слышали сами, что сыграли?! Я сейчас скажу вам, какие здесь ноты – вы очень удивитесь!
– В приличных оркестрах на дирижера не пялятся!
– Притворитесь, что вы музыканты, а не просто ударные!
– Женский хор! Спойте вместе со своими мозгами!
– Левой рукой шевелите, чтобы все думали, что вы живы.
– А если кто-то сыграл фальшиво, главное – успеть посмотреть с укором на соседа!

В общем, понятно, что обстановка в коллективе почти никогда не была напряженной и угрюмой. Орманди оставался на своем посту вплоть до 1980 года. Уйдя на заслуженный отдых, он умер в Филадельфии 12 марта 1985-го.