Прятки с тенью

Долгое время она оставалась в тени своего великого мужа, абстракциониста Джексона Поллока. Он пил и изменял, она заботилась о нем. Лишь после его смерти она решилась творить без оглядок. Вскоре Ли Краснер уже сравнивали с Матиссом и Боннаром, а ее картины продавали за миллионы.

Дома в Бруклине Линор Краснер называли Леной. Ее родители были выходцами из Бессарабии, религиозными хасидами, единственным разговорным языком которых был идиш. В деревне Шпиков, ныне расположенной в Винницкой области, они зарабатывали на жизнь, помогая местному раввину. В Америку же бежали от нищеты и погромов за несколько лет до рождения Линор. Девочка родилась в 1908 году и была четвертым ребенком в семье. В детстве ее манили повсюду хранящиеся в доме религиозные тексты. Их содержание она тогда мало понимала, но написанные на иврите буквы казались ей удивительно гармоничными, магически стройными. Еще больше завораживали ее иллюстрации.

Рисовать Ли начала еще в школе – сотнями перерисовывала в тетрадку моделей из рекламных буклетов. Потом Краснер изучала искусство в Women's Art School, затем училась в Национальной академии дизайна, где увлеклась портретной живописью и создала один из ранних шедевров – автопортрет, написанный в 1930 году на заднем дворе дома своих родителей. Линор завершила учебу в самый разгар Великой депрессии. В начале 30-х, чтобы прокормить себя, она работала официанткой, а в 1934-м стала участницей госпроекта по помощи безработным художникам. За скромную зарплату ей приходилось писать огромные фрески, предназначенные для городских зданий, а с началом Второй мировой войны – пропагандистские коллажи и плакаты. Художница была счастлива иметь постоянный заработок, но эти простые и непритязательные работы были, конечно, далеко от того, что она сама признавала искусством.

В 1937 году Краснер поступила в Школу изящных искусств Ганса Гофмана. К тому времени она уже открыла для себя технику Матисса, Миро, де Кирико, Мондриана и Пикассо, испытала влияние кубизма и все больше тяготела к абстракционизму. Гофману, который вскоре станет одним из лидеров абстрактного экспрессионизма, лишь оставалось чуть-чуть подтолкнуть ее. Вскоре художница создала свои первые абстрактные полотна, которые начала выставлять совместно с группой «Американские абстракционисты».

В 1942 году художник русского происхождения Иван Домбровский – Джон Д. Грэм – пригласил Краснер поучаствовать в совместной выставке американских и европейских модернистов. Там ее работы оказались в одном ряду с картинами мэтров, таких как Пикассо, Модильяни и Брак, но также и «неизвестных» американцев, среди которых был и Джексон Поллок. Впрочем, Ли с последним как раз уже была знакома. На вечеринке художников в 1936 году подвыпивший Поллок пытался к ней приставать и получил отпор. Теперь, впечатленная его полотнами с совместной выставки, Краснер сама искала встречи с абстракционистом. Вскоре они стали парой и начали жить вместе.

Для Краснер это был уже не первый роман с художником. В начале 1930-х она встречалась с портретистом Игорем Пантюховым. Ее избранник любил выпить, а еще ставил себя куда как выше невзрачной еврейской девушки. «Общество некрасивой женщины меня устраивает, – говорил он открыто. – С ней я чувствую себя еще неотразимее». Постоянные измены Пантюхова все-таки заставили Краснер уйти, хоть и решилась она на это с большим трудом. Затем она увлеклась голландским живописцем Виллемом де Кунингом, которого безуспешно пыталась склонить к близости на одной из приятельских попоек.

Ли Краснер предпочитала вести независимый образ жизни и с презрением относилась к традиционным представлениям о роли женщины в семье и в обществе. Еще в детстве ей не нравилось, что в их доме мужчина ставился на первое место, а женщина не признавалась как равная ему. В синагоге ее бесило разделение на мужскую и женскую половины. Доминантное положение мужчин Краснер лицезрела и в сфере искусства – здесь царила эпоха мужчин, героических мачо, которые воспринимали работы женщин-художников с нескрываемой иронией. Вот почему Краснер предпочла по-мужски укоротить свое имя – называться просто Ли.

Тем не менее в паре Поллок-Краснер большим художником считали, конечно, Поллока. Краснер приняла это с покорностью и взяла на себя заботу о гении абстракционизма. В 1943 году она познакомила Поллока с Пегги Гуггенхайм, которая выдала ему стипендию и устроила первую персональную выставку в Нью-Йорке. К Поллоку пришел долгожданный успех, а вместе с ним усилилась и страсть к выпивке. Вот почему Краснер уговорила его купить старый фермерский дом на самом краю Лонг-Айленда – надеялась, что вдали от шумных компаний и соблазнов Нью-Йорка алкоголизм художника сойдет на нет.

В 1945 году Краснер и Поллок поженились. В их доме в Спрингсе у каждого была мастерская – чтобы творить, ни на что не отвлекаясь. Краснер в это время писала мало. В основном ее занимала серия картин Little Image, в основу которой, по признанию художницы, было заложено впечатление от текстов на иврите, полученное еще в юности. Ни денег, не известности эти работы Краснер не приносили. Зато Поллок в 1947 году изобрел капельную живопись, заключающуюся в том, что художник разбрызгивал краску с кистей на уложенные на полу холсты. Льющаяся техника Поллока возвела его на вершину славы. А вместо художницы Ли появилась миссис Поллок – заботливая жена и помощница своего супруга, женщина, которая организует встречи с дилерами, договаривается о выставках, занимается продажами.

Деньги и слава Поллока потихоньку разрушали их мир и любовь. Он начал ей изменять. Потом – после двух лет трезвой жизни – снова стал уходить в продолжительные запои, поднимать на жену руку. Однажды он пришел к Краснер и рассказал, что закрутил роман с молодой и красивой художницей по имени Рут Клингман. В мыслях о разводе Краснер тут же уехала в Европу, где ее догнала новость, что ее муж погиб в автокатастрофе – пьяным повез молодую любовницу на вечеринку.

Ли вернулась в пустой дом в Спрингсе и начала составлять коллажи из своих рисунков и зарисовок Поллока. Соединяя в одном пространстве свои и его работы, она тем самым будто восстанавливала связь, утраченную между ними. Через год эти коллажи стали основой первой по-настоящему успешной выставки Ли Краснер. После этого она начала делать серию масштабных полотен под названием Earth Green. В них она вкладывала боль и ярость от последних лет жизни с Поллоком, а также чувство вины по поводу его смерти. Это у него она научилась работать с холстом и красками спонтанно – не сдерживать собственных эмоций и изливать себя на полотно. Так что новые работы художницы были не только ростками ее новой живописи, но и данью памяти мужу.

В конце 1950-х у Краснер начался еще один сложный период: умерла ее мать, на фоне стресса она стала все чаще страдать бессонницей. В это время рождается серия Night Journeys с тональностью полотен под стать тяжелому электрическому освещению, которое давит на комнату мучающегося от бессонницы человека.

Эта серия «ночных путешествий» привела Ли к славе. В 1965 году в Лондоне состоялась ее первая ретроспективная выставка. Вот тогда-то критики и стали совсем по-иному ее воспринимать. Для большинства из них Ли долгое время была лишь женой Поллока, а потом – его вдовой. И только теперь она становилась мастером с собственными именем. В последующие годы уважение к фигуре художницы лишь крепло – стали говорить, что работы Краснер имеют такое же значение для постмодернизма, как полотна Матисса для модерна. В 1984 году, через шесть месяцев после смерти, Краснер стала одной из четырех женщин, удостоившихся ретроспективной выставки в музее современного искусства Нью-Йорка. Газета New York Times писала, что Краснер «была крупным, независимым художником, пионером абстрактного экспрессионизма, чьи работы занимают высокое место в искусстве последнего пятидесятилетия».