Двумя левыми

Всю жизнь он шил тапочки, а рисовать начал от скуки на пенсии. Сегодня картины Морриса Хиршфилда висят в лучших музеях мира – и стоят миллионы.

Биография еврейского продавца женских тапочек Морриса Хиршфилда могла бы оказаться ничем не примечательной. Он работал, женился и вышел на пенсию. И тут-то, в возрасте 63 лет, Хиршфилд вспомнил о детском хобби – когда-то он очень любил рисовать. «От скуки, от желания заняться хоть чем-нибудь и убить время на пенсии я вновь взялся за кисть», – говорил он. Сегодня Хиршфилда называют «самым гениальным художником-самоучкой ХХ века». Его картины висят в нью-йоркском МОМА и Музее современного искусства в Париже, а в любви к еврейскому художнику в разное время признавались Андре Бретон и Пит Мондриан.

Моррис Хиршфилд был крайне закрытым человеком и рассказывал о себе немного. Галеристы восстанавливали его биографию уже после смерти художника – по немногим оставшимся воспоминаниям самого Хиршфилда и по рассказам его родственников. Он говорил в числе прочего, что уже ребенком был заворожен живописью: одним из объектов вдохновения в польской глубинке для него стали статуи католических святых в местной церкви. Моррис любовался ими каждый раз, когда проходил мимо. В возрасте примерно 16 лет он решил повторить эту красоту и создал скульптуру для местной синагоги. Сейчас уже неизвестно, что было изображено на ней – сам Хиршфилд характеризовал ее просто как «скульптуру».

После этого художественные опыты пришлось отложить в долгий ящик. В 18 лет Хиршфилд переехал в Нью-Йорк. По примеру отца первое время он работал портным и сапожником, а затем создал небольшую фирму на пару с братом по производству женских пальто и тапочек. Он проработал в ней всю жизнь, а в 1935-м решил отойти от дел. Причиной стало ухудшающееся здоровье. Так началась новая глава в его биографии.

Бродя по своему дому, глядя в окно и бесконечно заваривая себе чай, Моррис Хиршфилд заскучал. И тогда он вспомнил, что когда-то мечтал стать художником. Он сходил в лавку по соседству, купил краски и холст, а потом сел и нарисовал свою первую картину.

Хиршфилд говорил, что вдохновлялся классическим «музейным» искусством – и пытался рисовать так же. Но отсутствие знаний привело к неожиданному результату. Из-под его пера вышло причудливое примитивистское полотно ­– изображение женщины, лежащей на диване. Диван и обои художник украсил орнаментом, добавил птичек. Получилось ярко, нелепо, наивно – и безумно красиво.

«Брут-арт» экс-торговца тапочками неожиданно совпал с духом времени. В 1937-м работы Морриса заметил галерист Сидни Дженис, легенда нью-йоркской арт-сцены, который открыл в числе прочего Джексона Поллока и Марка Ротко – двух, возможно, самых значительных американских художников ХХ века. «Дженис начал карьеру коллекционера и арт-дилера с интереса к французской живописи. Его интересовало все передовое и современное. Уже в начале 30-х он обзавелся знакомствами на парижской арт-сцене и собрал внушительную коллекцию работ Пикассо, Дали, Мондриана и других, – писал критик Клемент Гринберг. – Тогда же Дженис стал декларировать, что американские художники ничем не хуже – и что их работы нужно оценивать по самым высоким стандартам».

В 1939-м Дженис включил две картины Хиршфилда в выставку «Современные неизвестные художники Америки». А в 1942-м организовал для еврея-самоучки персональную экспозицию. К тому времени Хиршфилд уже окончательно выработал свой стиль. Его темами стали женщины – большей частью обнаженные, тигры, кошки и лошади. Он ничего не знал об объеме, тенях и перспективе. Эти техники из арсенала «нормального» художника он заменял яркостью цветов и двухмерным изображением. Сидни Дженис называл его картины «намеренно примитивными, отсылающими к первобытной природе человека». Другие ценители находили в них «радость детского рисунка», а иногда даже и «средневековую геральдику» – тигры Хиршфилда и впрямь просятся на какой-нибудь рыцарский герб. Но было немало и тех, кто сомневался: не преподносят ли зрителю под видом искусства безвкусицу, аляповатую безделушку?

Дженис вспоминал, что ни одна из его выставок не вызывала столько гневных откликов у критиков, как выставка Хиршфилда. В числе прочего художника упрекали, что у всех женщин на его картинах по две левые ноги – это правда, у Морриса никак не получалось изобразить правую. Одна из нью-йоркских газет даже вышла с заголовком «Мастер двух левых ног». По легенде Хиршфилд слабо отбивался от критики, отвечая, что образцы тапочек делают только на левую ногу – а он-то как раз лучше всех в мире разбирается в тапочках. Дженис с его опытом в арт-среде был напористее. Он заявлял, что две левые ноги – это «не неумение рисовать», а «уникальный авторский стиль».

Эта история могла бы закончиться полным провалом для художника-самоучки, но вознесла его на вершину. За Хиршфилда вступился основоположник сюрреализма Андре Бретон, который объявил художника «своим» и не жалел комплиментов в адрес его таланта. Интересно, что сам Хиршфилд при этом чурался всех авангардных течений в живописи и имел о них весьма смутное представление. Идеалом для него всегда оставались работы старых мастеров. В 1942-м Бретон включил картины Хиршфилда в состав первой американской экспозиции сюрреалистов. Тогда же в любви к его работам признался Пит Мондриан, гений абстракционизма. После этого критика умолкла – признание «тяжеловесов» в лице Бретона и Мондриана позволило «мастеру левых ног» застолбить себе место в мире искусства.

Морис Хиршфилд скончался в 1946 году в возрасте 74 лет. За свою карьеру, которая длилась меньше десяти лет, он написал 77 картин – примерно две трети из них находятся в частных коллекциях. Музей Гетти в Лос-Анджелесе ставит Хиршфилда на первое место в ряду художников-самоучек ХХ века. Время от времени его работы продолжают появляться на аукционах. Рекордом торгов для работ Хиршфилда стала продажа картины «Девушка с собакой» за полмиллиона долларов в 1999 году. На этом полотне автор изменил своему стилю: две левые ноги у девушки скрыты под платьем.