Милош Форман со своим верблюдом

Сегодня ему 84 года, и он трижды был признан лучшим режиссёром. «Пролетая над гнездом кукушки», «Амадей», «Народ против Ларри Флинта» – Милош Форман научился рассказывать истории, понятные по обе стороны Атлантического океана. А все начиналось с верблюда. Да-да, обычного верблюда, жующего на окраине чешского городка Часлав.

В начале мая 1945 года совсем ещё не режиссёр Милош Форман, которому было тогда 13 лет, высунул голову из окна небольшой квартирки на территории газового завода на окраине Часлава. За окном разливалось огромное, до самого горизонта, поле, а в поле был… верблюд. Он сосредоточенно жевал сочные, молодые колоски пшеницы. Во дворах уже давно не встречались собаки, кошки предпочитали прятаться, сложно было увидеть не то что свинью – курицу, а тут целый верблюд! Позже Форман выяснит, как животное оказалось в поле, но в тот момент он смотрел на чудо пустыни Гоби, пасущееся за тысячи километров от своих экзотических земель, и видел в нём доброе предзнаменование. «Круговорот» – автобиографический роман Формана, и в нем среди детских воспоминаний очень ярко запечатлен этот верблюд. Он останется буквально двугорбым голубем мира и единственным героем детства Формана, который точно оказался его братом по несчастью.

Верблюд был из труппы немецких циркачей, которые поехали за войсками вермахта поддерживать боевой дух. Чем глубже циркачи удалялись в Россию, тем меньше становилось еды и публики, готовой платить за выступления, и когда Восточный фронт окончательно превратился в мясорубку, они решили двигать домой. По дороге выступали за еду, и практически на подступах к Германии семью циркачей с маленьким ребёнком убили на чешской территории вместе с их лошадьми и медведем. Верблюду удалось уйти, уплыть, с этой его невозмутимой мордой, лесами и полями. И теперь он стоял в поле – здравствуй, новый мир!

Маленький Форман к тому времени тоже был бродягой со стажем. Он сменил не одну семью, и в 1945 году жил на заводском отшибе Часлова у друзей своих родителей. Он кочевал почти два года. Его мать Анну гестапо арестовало в августе сорок второго в Часлове в числе других 12 женщин, оказавшихся, на свое несчастье, в бакалейной лавке по соседству. На витрину бакалейщика кто-то наклеил антифашистские листовки, и полиция нагрянула на следующий день.

Милош в те дни лежал в кровати с высокой температурой. Однажды он услышал, как за калиткой резко затормозили автомобильные колёса, прошагали сапоги, потом был настойчивый стук в дверь, тяжёлые шаги в гостиной. Мама зашла и зачем-то дала лекарство, хоть Милош его и так недавно принимал. За её спиной в дверном проёме виднелись мужские силуэты в форме, он проглотил таблетку, мама вышла, закрыв дверь. Это был предпоследний раз, когда он её видел. Бакалейщика тоже взяли, чуть раньше, за недонесение. В тюрьме он повесился, но, видимо, имена удержать не смог. И вот гестапо прокатилось по адресам. У них не нашлось никаких обвинений, в итоге женщин отпустили домой. Всех, кроме матери Милоша.

То ли на следующий день после её ареста, то ли ещё через день звонок в гостиной терзал настойчивый визитёр. Милошу было девять лет, и всё это время он находился один в доме, в своей постели, кутался там от страха в одеяло. Но вылез наконец и пошёл к двери. На пороге стоял древний старичок, живший в семье по соседству. В семье видели приезжавших гестаповцев сквозь занавески на окнах своей кухни, видели и арестантку и быстро смекнули, что в доме остался ребёнок. На разведку, не желая лишний раз светиться перед возможным патрулём, послали дедушку. Уточнив обстановку, они отправили телеграмму брату матери Милоша в Наход. Дядя Болеслав приехал утром, чтобы увезти его на север Чехии.

В последний раз он увидел мать на свидании в тюрьме, она его долго обнимала и всё время что-то болтала, а весной 1943 года он получил извещение, что она умерла 1 марта в Освенциме. Вместе с извещением пришла и маленькая посылка с её шапочкой и куклой, что она сделала. Тремя годами раньше, весной 1940 года, арестовали его отца, Рудольфа Формана. Он был учителем в школе и ответственным за связь в одном из подразделений чешского Сопротивления. Милоша вызвали посреди урока попрощаться с отцом в вестибюле школы на первом этаже. На прощанье он дал сыну конверт для матери и пообещал, что всё будет хорошо. Мама сказала, что он уехал. Потом они несколько месяцев дежурили на вокзале в Чаславе, встречая каждый поезд, до тех пор, пока мать не узнала, что отца перевели в тюрьму другого города.

Отец был в подполье, значит – личный враг Третьего рейха. Эта мысль не оставляла в покое родственников маленького Милоша и приучила всех жить на чемоданах. С лета 1942 года Милош квартировался у дяди Болеслава, который владел бакалейной лавкой, потом переехал к сестре отца, тёте Анне, она была замужем за аптекарем. Осенью 1944 года снова вернулся в Часлав, уже сиротой – отец умер в Бухенвальде весной 1944-го, и теперь Милош жил у старых друзей своих родителей по фамилии Глухи. Пан Глухи работал управляющим газовым хозяйством и по совместительству был хоккейным арбитром. Примерно в это же время на правах официального сироты Милош написал в открывшуюся в Падебрадском замке школу-интернат для детей, потерявших семью во время войны. Школа собрала такой мощный преподавательский состав, что партийные деятели стали просовывать своих детей промеж сирот, что ещё больше повысило её престиж. И воспитывало в учениках, надо понимать, большую любовь к соцреализму.

Так вот, этот верблюд. Милош созвал своих друзей – они в то время поголовно были бойскаутами, и все оказались в полном восторге от находки. Заодно придумали себе занятие – доставить верблюда в ближайший зоосад. Для реализации их начинания в распоряжении была целая сеть скаутских кружков и секций и телефонный справочник. Ближайший зоосад располагался в Праге, почти в 80 километрах от Часлава. А вокруг – дороги, запруженные красными патрулями, где-то всё ещё пытались просочиться домой солдаты вермахта, ползли телеги, освобождённые узники, рабочие, пленные, гремели грузовики, танки, техника. Поперёк этого мальчишки-скауты, созваниваясь по телефону с организациями в соседних городах, просчитывают перемещения верблюда. Решено, что от Часлава до Кутной Горы его толкают Форман и друзья, там местные скауты – до Колина, и так далее до самых ворот зоопарка.

Акция подарила Милошу массу открытий и впечатлений. Для начала он выяснил, что нет животного упрямее верблюда. На полпути к Кутной Горе на возвышении уже показались русские танки, за ними машины. Верблюд застопорился прямо на дороге. Хотя мальчишки его тянули и толкали – верблюду было всё равно. Подъехал офицер, за его машиной начала скапливаться техника, военные грузовики – верблюда ничего, казалось, не тревожило, он медленно-медленно водил башкой по сторонам и стоял на месте как вкопанный. Офицер пошёл в их сторону, Милош подумал, что он поможет отогнать животное на обочину дороги, но офицер остановился, достал револьвер и прицелился верблюду в голову. Скауты перепугались, кто-то кинулся просить за скотину, другие стали его толкать, щипать и крутить ему хвост, чтобы пошевеливался, но всё было бессмысленно. Тут из верблюжьей морды с громким рокотанием вырвалась какая-то масса – прямо в лицо Милошу. После чего корабль пустыни сошёл с дороги под Кутной Горой. Осталось непонятым – стошнило его или это был плевок. Тем не менее русский офицер оказался удовлетворён результатом, он удалился, запрыгнул в машину, и колонна снова поехала.

Словом, реализм пленил. Тому Милошу Форману в 1945 году ещё далеко до «Пролетая над гнездом кукушки», принесшего славу, награды, признание и деньги, долгожданных «Волос», «Амадея», никем не отмеченного «Вальмона» и «Народа против Ларри Флинта», который журналисты приняли как большую песнь порнографии, что, по его мнению, было совершеннейшей чушью. 

Форману всегда хотелось победить. Обязательно стать первым. Попытка добиться больших успехов там, где, чтобы заниматься тем, чем хочешь, нужно заниматься ерундой. Это даже для многих средней руки художников казалось тягостной мукой, а уж человеку, который наметил себе стать лучшим из тех, кем он решит стать, – было невыносимо обременительной обузой. Уже закалённый социалистической дисциплиной и бесконечными ограничениями, достаточно отработавший на площадке, он просто хотел снимать кино. К тому времени и метод стал совершенно понятен.

Когда в следующий раз советские танки оказались на чешской территории в 1968 году, Милош Форман (снявший уже пять кинолент, его полнометражный «Чёрный Пётр» 1964 года уже получил призы в Локарно) находился в Париже и пытался писать сценарий первого фильма для Голливуда.

Вспомнив обо всех упущенных семьёй шансах эмигрировать, понимая, что усиление советского присутствия в Чехословакии только сделает ещё менее приятной жизнь в стране, Форман решит на родину не возвращаться, а позже и вовсе задумает перебраться в Америку. С чемоданом, который помог ему собрать летом 1942 года дядя Болеслав, он провёл, не расставаясь, 35 лет своей жизни.

Сегодня ему 84 года. Его фильмы 11 раз номинировались на самых престижных мировых кинофестивалях, он трижды был признан лучшим режиссёром. Он разбавил профессиональных актёров на съемочной площадке обычными людьми, чем навсегда изменил представление о подлинности происходящего на экране. Он умел выбирать материал и следить за деталями, сам толком не понимая половины того, что слышал на обсуждении фильмов со сценаристами, сорежиссёрами, продюсерами и прокатчиками. Он научился рассказывать истории, понятные по обе стороны Атлантического океана.