Писатель, что рисует дождь

Его рисунки украшали обложки New Yorker и Harper’s Bazaar и до сих пор встречаются на самых популярных открытках Hallmark Cards. Он рисовал вместе с Пикассо, был любимым художником Набокова, а по вечерам выпивал с Солом Беллоу. Денди в жизни и искусстве, говорящий на английском с легким акцентом графа Дракулы – друзья, романы и деньги текли к нему рекой. И при этом он оставался исключительно одиноким. Сегодня исполняется 102 года со дня рождения легендарного карикатуриста Сола Стейнберга.

Сол Стейнберг (Саул Якобсон) родился в румынском городке Рымнику-Сэрат в семье печатника и переплетчика книг, которого финансовые трудности заставили стать производителем картонных коробок. Отец Сола, Мориц, был худощавым и тихим, а мать Роза – мощной и эмоциональной, «похожей на дредноут, мчащийся на всех парусах». Семья никогда не была для Сола источником тепла и спокойствия, и он с детства был вынужден находить их в выдуманном, но сильном мире собственного воображения. Сол был прилежным учеником, но еще в школе столкнулся с антисемитизмом, и это, безусловно, сделало его еще жестче. Свои школьные годы он вспоминал как «ад, состоящий из криков, шлепков, пощечин и туалетов». Отучившись год в Бухарестском университете на отделении философии и литературы, Сол в 1936 году отправился в Милан осваивать архитектуру, но в итоге стал развивать свои творческие способности карикатуриста.

«Мой талант открылся для меня только тогда, когда опубликовали мои первые рисунки. Я сделал их за 10 минут, но когда они появились в печати, на страницах, я как завороженный смотрел на них часами», – вспоминал Сол. Его первая работа появилась в миланском юмористическом еженедельнике «Бертольдо» в 1936 году, и за последующие годы издание опубликовало более 200 его рисунков. Но законы 1938 года, принятые во время фашистского режима Муссолини, запрещали евреям заниматься профессиональной деятельностью. Он опубликовал еще несколько своих иллюстраций анонимно, но все это было бесперспективно.

По окончании университета в 1940 году Стейнберг оказался без гражданства и подлежал аресту. Некоторое время он скрывался, но, услышав, что с беглецами, которые решили сдаться, обращаются лучше, решил не прятаться – и сразу же попал в концлагерь для интернированных в южно-итальянском городе Торторето. Условия там были тяжелые, есть было нечего, но Стейнберг отвлекался от ужасной реальности рисованием и с головой погружался в книги на английском, взятые у других заключенных. Он зачарованно перечитывал отрывок из «Гекльберри Финна», в котором Том Сойер «приподнимал шляпу церемонно и не торопясь, будто это крышка от коробки с бабочками». Он и сам в каком-то смысле был этой самой «коробкой» с бабочками-иллюстрациями, которые в тот момент только готовились вырваться на свет.

Дяди Стейнберга жили в Нью-Йорке и Денвере и знали влиятельных людей, в том числе и Корнелиуса Вандербильта-младшего, газетного магната и праправнука основателя знаменитой династии. Они добились для Сола визы в Португалию, куда он незамедлительно и отправился. Но прежде чем прибыть на новые земли, Стейнберг решил еще раз встретиться со своей дамой сердца, Адой Онгари, замужней женщиной, болтушкой и любительницей впечатлений, с которой он познакомился в Милане в 1936 году. Он встречался с ней каждый раз, когда позволяли обстоятельства, и помогал деньгами до самой ее смерти в 1997 году. Тогда, отправляясь в Лиссабон, он снова рискнул и заехал в Милан к Аде на день. Но время ждать не могло. На остров Эллис Стейнберг прибыл 1 июля 1941 года, но пробыл там недолго – квота румынских эмигрантов уже была заполнена. Солу пришлось год прожить в Доминиканской Республике, в дикой жаре, борясь с малярией и тоской по Аде, которая стала любовницей его лучшего друга, писателя и архитектора Альдо Буззи, в чем последний и признался Солу в покаянном письме.

Тогда уже Стейнберг рисовал без остановки – американские издания заказывали у него все охотнее. Его индивидуальный творческий почерк к тому времени уже сформировался, и в нем объединились графически четкий подход архитектора и бурная фантазия поэта. В работах Сола появлялись фигуры людей в страшноватых или, наоборот, шутливых обстоятельствах, а также цифры, буквы и геометрические формы, которые очень удачно и остроумно передавали абстрактные понятия. Первая работа Стейнберга для The New Yorker – пока только иллюстрация, а не обложка – появилась на страницах издания 25 октября 1941 года. «Мне это очень льстит», – писал он своим родным на английском, которым только-только начал овладевать. Многочисленные поклонники его творчества помогли Солу перебраться из Доминиканы в Майами, а уже потом, в июне 1942 года, на Манхэттен. Первое впечатление Сола от Нью-Йорка укладывалось в три слова: закусочные, девушки, коты.

Призывная комиссия признала Стейнберга и физически, и психически негодным для армейской службы, но благодаря связям ему все же удалось получить и американское гражданство, и место в армии – его взяли в разведывательную службу Билла Донована 19 февраля 1943 года. Сола, знающего европейскую культуру и языки, почему-то определили в Китай, и он занимался пропагандой на одной из плохо организованных баз в этом регионе. Его репортажные зарисовки из Китая и позже из Северной Африки и Италии публиковались в The New Yorker и пользовались огромным успехом.

После службы в армии, уже в Нью-Йорке в жизни Сола появилась художница Хедда Штерн, румынская еврейка. Штерн узнала о Соле через общих друзей – она вспоминала, что «пригласила его на обед, а он остался на полтора месяца». Хедда отказывалась выходить за него замуж целых полтора года, потому что «чуяла бабников за версту», но он обладал «такой харизмой, что она просто-напросто убедила себя в том, что этот его минус не такой уж и минус», и в 1944 году они поженились. Хедда – та самая единственная женщина на исторической групповой фотографии представителей абстрактного импрессионизма, которая появилась в Life в 1951 году. Но несмотря на большой талант, она так и не выработала собственный творческий стиль, пожертвовав карьерой ради Стейнберга. Впрочем, их семейная жизнь «оказалась полна страданий и бесконечных его измен, с редкими просветами нежности». Она оставалась главным доверенным лицом даже после их расставания в конце 50-х. Было заранее договорено, что именно она будет держать его руку, когда он будет отходить в мир иной, и Хедда договор не нарушила. Штерн ушла из жизни в 2011 году, не дожив четырех месяцев до своего 101-летия.

В Нью-Йорке Сол сдружился со многими знаменитыми людьми и «стал желанным гостем в любом доме – практически каждый вечер с тех пор и до конца жизни он ужинал не дома». Владимир Набоков называл Стейнберга своим любимым художником, а сценарист и писатель-юморист C. Дж. Перельман «всегда смешил Сола до слез», как вспоминала Штерн. С писателем и нобелевским лауреатом Солом Беллоу они выпивали, а философ Ролан Барт был его дружеским критиком и называл Стейнберга «неутомимым мастером» риторических метафор. В разное время Стейнберг общался со скульптором Александром Колдером, художниками Виллемом де Кунингом (он подарил Солу свой «Автопортрет с Воображаемым Братом» 1938 года), Марком Ротко и Филиппом Густоном, а также искусствоведом Гарольдом Розенбергом. А результатом его поездки к Пикассо на юг Франции в 1958 году стал их совместный рисунок, «коллективный коллаж». Сам Сол утверждал, что он и Пикассо – два самых великих художника ХХ столетия.

Тонкий и грациозный Стейнберг был денди в жизни – он носил прекрасные костюмы и шляпы с двумя козырьками а-ля Шерлок Холмс – и в искусстве, поражая всех своим стилем. Он говорил по-английски с легким акцентом графа Дракулы, что отличало его от других и делало его речь загадочной и пророческой. Слушать других он не любил – на вечеринках чувствовал себя растерянно и казался хмурым, когда вокруг него вовсю веселились и общались. И хотя Сол часто жаловался на одиночество и отсутствие любви, он никогда даже и не пытался изменить стиль жизни – разве что бросил курить и увлекся велосипедами, йогой, стал смотреть бейсбол, играть на скрипке, собирать марки, отточил немецкий и заново выучил идиш. Стейнберг знал, что его поведение отстраняет его от других, но считал, что чувство вины и стыда – вполне нормальны для той «климатической зоны», откуда появлялось его искусство.

Четвертой женщиной в жизни Сола стала взбалмошная Сигрид (Джиги) Шпэт, которая пробовала себя в графическом дизайне. С ней он познакомился на вечеринке в 1960 году, и вместе они прожили (или провоевали) целых 35 лет. Между ними возникла мощнейшая химия – она была немкой, а он евреем, которого преследовал ее народ, но, похоже, именно это и подогревало их страсть. В натуре Шпэт было мало нордического, она вела себя как хиппи еще до эпохи хиппи – так, однажды Сол Стейнберг немало потратился, чтобы «наконец-то вытащить ее из бабушкиных платьев и одеть Джиги в наряды от-кутюр и купить ей украшения в стиле Мэрилин Монро», отметила Деирде Блер в своей книге «Биография Сола Стейнберга». Они часто ссорились, в том числе и на людях, и как бы он ни пытался контролировать ее, Шпэт отчаянно сопротивлялась – и побеждала. В 1996 году она покончила с собой, сбросившись с крыши дома, в котором Сол снял ей квартиру.

Бесконечные любовные интрижки стали для Сола скорее симптомами, чем лекарством от его хронического ощущения отчужденности. Это же проявилось в его творчестве, характеризующемся простотой и холодной четкостью линий – и в иллюстрациях, и в сюрреалистичных фотоработах, которыми он тоже увлекался. Сол не поддался повальному увлечению психологией и посещением психоаналитиков в те годы, когда это было модно, и вплоть до последних лет жизни. Но глубокая депрессия, усиленная самоубийством Шпэт, привела его к состоянию, в котором он уже был вынужден принимать сильные антидепрессанты и амфетамины. Ему в итоге пришлось посещать психиатра, лечь в клинику и пройти лечение электрошоком, которое очень помогло (правда, ненадолго). Сол всегда считал, что в корне его проблем лежит тот печальный факт, что он родился евреем в Румынии – «чертовой родине, которая уничтожила миллионы людей и никогда меня не принимала», говорил он.

Описывать работы Стейнберга очень сложно – их смысл одновременно прост и глубок, очевиден и тонок. Его метафорические идеи, которые впечатляли на бумаге, в пересказе кажутся банальными, никому не нужными истинами, часто поданными в экзистенциальном и драматическом ключе. Самым популярным (и копируемым другими) рисунком Сола для New Yorker стала «горизонтная» зарисовка «Взгляд на мир с 9-й авеню», ставшая обложкой выпуска от 29 марта 1976 года. На ней изображены многоквартирные дома со спасательными лестницами, 10-я авеню, 11-я авеню, река Гудзон, широкие, но почти пустые штаты США, Тихий океан, который упирается в Китай, Россию и Японию (ни намека на Европу там нет).

Но эта же работа и стала для Стейнберга наказанием. Огромное количество подражаний и откровенных подделок, которые появились практически сразу же, сводили Сола с ума. Конечно, он не мог это терпеть и хотел судиться со всеми, кто использовал его рисунок на всякой дребедени, даже на футболках и кружках, но адвокат его отговорил – слишком уж много было этих подделок. Впрочем, однажды Сол все-таки подал в суд на кинокомпанию Columbia Pictures Industries, которая в 1984 году нагло использовала его «Взгляд» в афише к фильму «Москва на Гудзоне». Адвокаты студии заявили, что на постере просто изображены те же здания, что и в иллюстрации Сола, но художник убедил суд, что он не просто нарисовал эти дома – он пропустил этот образ через свое изображение, и Columbia Pictures использовала именно его видение.

Сол, который называл себя «писателем, который рисует», умер в своей квартире на 75-й улице недалеко от угла Парк-авеню 12 мая 1999 года. В тот день за окнами его квартиры реставрировали фасад особняка – рабочие шлифовали красный кирпич, и мимо окон квартиры Стейнберга плыло облако алой, будто кровавой пыли.