Общество
Еврейский волкодав
Сумерки приносили Одессе налёты, убийства и ограбления...
Юрий Беленький
12.04.2001
На вид этому лысоватому энергичному человеку с веселыми еврейскими глазами года 42-43, но Юрий Беленький уже давно среди профессиональных создателей телесериалов считается авторитетом. Ведь он режиссер сериалов «Горячев и другие» (1992-1994), «Клубничка» (1996-1997), «Простые истины» (1999-2000), минисериала «Не выходя из дома». Сейчас в новом павильоне, выстроенном на киностудии им. Горького специально для телесериалов, он собирается снять четыре проекта: криминальную мелодраму «Любить — значит предать», ситкомы (то есть комедийные сериалы) «Стрелы амура» — про брачное агентство, «Театральная академия» — про театральное училище, и мелодраму «Воровка». Пилотные серии этих сериалов уже готовы. Остается найти заказчиков в лице телевизионных каналов. Известно, что каждую серию, каждого своего проекта Беленький снимает за один день. Он освоил эту технологию и теперь сам может научить любого. О специфике работы в сериалах мы и решили поговорить с господином Беленьким.
- А есть ли необходимость в такой скорости, Юрий Михайлович?
- Если снимать дольше, то качество серии от этого не улучшится.
- Говорят, что на 174-серийной «Клубничке» у вас работало 174 сценариста...
-Руководил всей сценарной группой Андрей Самсонов, а костяк составляла команда учеников Валерия Фрида, нашего знаменитого сценариста, недавно, к несчастью, ушедшего из жизни. Его всегда окружало несколько десятков людей, которые формально не были его учениками, но ежедневно общались с ним. Я себя причисляю к их числу. К фридовской команде добавилось еще несколько талантливых ребят, таких, как Алена и Дмитрий Константиновы, которые вдвоем написали 35 серий «Клубнички». Реально на проекте работало около сорока сценаристов. Еще 145 человек пробовали писать, но у них не вышло.
- И вы их забраковали?
- Да. Очень тяжело писать комедии. Тут надо точно попасть в жанр. Я совершенно открыто могу сказать о первых 30-ти сериях «Клубнички», что я просто выбросил бы их из своей биографии. Ведь традиций съемок телевизионных сериалов, которые возникли в Америке в начале 50-х годов, у нас не было. И на «Клубничке» всему надо было учиться вновь. Не было возможности заранее отработать технологию, пройти школу, не выдавая продукции. Деньги давались под результат, т.е. продукция сразу шла в эфир. То же самое со смехом за кадром. В первых сериях смеялись по сто раз, этого было много. Смех казался навязчивым. Мы искали баланс между звуком, музыкой, смехом, репликой. Это была специфическая работа, которая велась одновременно с производством. Она сразу давала эффект обратной связи: то есть мы тут же получали по голове от зрителей.
- Какой у вас был производственный процесс? Вы снимали, например, 10-ю серию, а первая была уже в эфире? Или вы сначала сняли все, а потом это уже пустили в эфир?
- Снимали примерно серию 20-ю, а первая была в эфире. У нас был запас что-то в районе месяца. Это было связано с технологией телевидения. Они должны были принять, поставить свои метки, пропустить через свои службы...
- Для ситкомов, где каждая серия — новый анекдот, писать сценарии сложнее, чем для мелодрамы, например, для «Простых истин»?
- А вы попробуйте придумать событий в школе на 56 серий? Да так, чтоб это было интересно, да к тому же натурально! Знаете, когда ко мне приходит новый автор, то первое с чего он начинает, это: в школе что-то украли. Я говорю: «Стоп. Понятно.». Еще вариант: у классного руководителя день рождения. Третий вариант: 8 марта, дети к нему готовятся. Три варианта мы отметаем сразу, и начинаем только с четвертого. Ведь каждый день в школе происходят не менее значимые события, например, оценка, которую ребенок получил. А порванная на перилах кофточка для девочки, тоже событие. Но как сделать это явлением драматургии?
- Этому вы учите своих сценаристов?
- Мы учим технологии. И если про кино говорят, что оно на 90% производство, а на 10% творчество, то сериалы — это 100% производство. Однажды драматург Александр Бородянский пригласил нас с Андреем Самсоновым на Высшие курсы сценаристов и режиссеров провести семинар с его учениками. Мы рассказывали, какие рычаги действуют в сериалах, какими пользоваться приемами, что такое комедийная ситуация (а ведь их бывает всего 18), и как сделать, чтоб зрителю казалось, что их десятки и сотни тысяч. А они нас слушали через губу и смотрели куда-то в сторону. Им было не интересно. Но ведь 90% из них (кто останется в профессии) будут работать над сериалами. 8 лет назад, после того, как я снял «Горячев и другие», понял, что сериал — это благодарная работа, хотя она требует невероятного организационного таланта, готовности к невероятным трудозатратам. Это встречается у единиц.
- То есть вы не только писали и снимали?
- Я бегал по банкам, телеканалам, студиям и доказывал, что грянет бум сериалов, потому что во всем мире это основная продукция, место приложения денег и профессиональных кадров. Будет бум, все встанут на уши и будут снимать только сериалы!» — кричал я. Но тогда я думал, что это произойдет через 3-5 лет, а произошло это через 8. И сейчас люди, которые мне говорили, что это «мыло» и что они этого никогда снимать не будут, потому что это не искусство, сейчас спокойно снимают сериалы. Они уже не помнят те разговоры. На сегодняшний день только в Москве по моим подсчетам в запуске порядка тридцати сериалов.
- И что снимают?
- Сейчас, после «Ментов», все кинулись в остросюжетные сериалы. Это некая попытка не перейти до конца в «мыло». Но фокус заключается в том, что 8 лет назад, «Горячев», который к кино был гораздо ближе, чем нынешние сериалы, считался «мылом». Были случаи, когда актеры, которым я предлагал там сняться, отказывались, считая такую работу для себя позором. А сейчас в «Клубничке» запросто снялись Польских, Глушенко, Белявский, Никоненко, Булдаков... Всем все понятно. Я опять могу ошибиться по срокам, но года через два все перейдут на ситкомы типа «Клубнички» и «Дежурной аптеки».
- А вы сами не хотели делать криминальные сериалы?
- Сама по себе криминальная тема ни чем не хуже и не лучше остальных. «Горячев», например, был криминальной мелодрамой. Но две вещи меня в криминале настораживают. Первое: это то, что их сейчас много. А второе: надоели на экране чернуха, трупы, кровь, разборки, стрельба. Хотя снимать это интересно, весело, легко, приятно — прыжки, действие. Как только что-нибудь провисло в драматургии, так непременно на экране кто-нибудь тут же выскакивает и стреляет. Зритель вздрагивает и начинает смотреть дальше.
- А сколько на ваших сериалах зарабатывают сценаристы и актеры?
- Актерам платят от 50 до 1000 долларов за смену. Как правило, в сериалы берутся не звезды. Но в процессе съемок (где-нибудь серии на 10-й) они становятся звездами, например, «менты», которые были никем до «Ментов». Потом у них возникает вопрос по поводу оплаты. Ведь они соглашались работать за одну цену, пока были «никем», а через 20 серий, когда их уже знают, начинается конфликт. Получасовая серия по Москве для сценариста стоит от 400 до 500 долларов. А выше предела нет.
- Существуют ли особенности актерской игры в телесериалах?
- Я скажу крамольную вещь, но сыграть роль в сериале нельзя, невозможно. Можно сыграть роль на сцене, репетируя ее несколько месяцев, отработав каждый жест и шаг, когда на десять секунд ты надуваешься, становишься выше ростом и у тебя появляется огонь в глазах, или наоборот. Но невозможно на протяжении 100 часов присутствия на экране изображать другого человека, не будучи собой. Ко мне приходили актеры, которые говорили: «А можно мой герой будет таким-то? Мне кажется, что мой герой хитрый — так пусть он смотрит с прищуром». «Пусть», — говорил я. Потому что не хочу обижать человека, но заранее знаю, что он поприщуривается две серии и все. На следующие 98 его не хватит. В сериалах надо просто быть собой. Здесь очень много от телевидения. Почему на экране появля5ется один ведущий — красивый, нормальный, но не интересный. Он не становится телезвездой. Но вот появляется другой, который странно дергает плечом, у него есть дефекты. Оба они читают чужой текст, кто из них умней, кто глупей — не понятно. Но второй — личность, а первый — нет. Почему? Я не знаю. То же самое и у нас.
- Персонаж диктует каким-то образом развитие сюжета?
- Было много актеров, которые начинали что-то играть, но это на больших метрах улетало, как шелуха. Актер оставался голеньким. И если он интересен — значит его герой состоялся. А дальше сериал начинает под него изгибаться. Так, в «Клубничке» сценаристы лишь по прошествии нескольких серий, поняли, кто их персонажи, когда увидели, как их играют актеры, и стали писать под этих конкретных людей. Сериал стал другим. И это произошло не только на «Клубничке», но и на «Горячеве». Там на главную отрицательную роль был утвержден Алексей Гуськов — антипод Горячева-Бочкина. Мы ему перекрасили волосы в белый цвет, чтобы по канонам драматургии один был черным, а другой — белым. И он стал «злодеем». У него злодейская фактура — нависшие брови, злодейская морда и т.д. Но он не злодей. Но Гуськов по сути своей не злодей. Он ранимый, интеллигентный, легкий, замечательный актер. И к 20-й серии мы поняли, что у нас нет злодея. Хотя предполагалось, что в серии 30-й герой Гуськова умрет под забором, заколотый финским ножом, потому как опустится до самых низов предательства и уголовщины. Но этого с Гуськовым не вышло. Тогда в 21-й серии мы приняли решение его «убить», «устроив» автокатастрофу. Он, выпивши, сел за руль и наткнулся на железную трубу. А вместо него появился Игорь Верник, другой персонаж — холодное, циничное дитя нового времени. Верник прекрасно отработал. Его персонаж закончил тем, что убил собственного учителя (Всеволод Ларионов), сбросив его с крыши. А дальше самое интересное. Когда мы в 21-й серии «убили» Гуськова, зрители засыпали телевидение письмами: «Как? Мы полюбили его». В «Горячеве» серии шли не подряд, как в «Клубничке» — серия-эфир, серия-эфир, а блоками. Первый блок — 10 серий, второй — 12, третий — 13. В 23-й серии нам пришлось «оживить» героя Гуськова — оказывается он лежал в больнице в коме. Мы ему дали другую роль. Потрясение его поменяло, и он приобрел, наконец, внутренний стержень. В 25-й серии он стал верным наперстником Горячева.
- Вы хотите сказать, что сериал вырулил неизвестного куда, благодаря личным качествам характера Алексея Гуськова и письмам зрителей?
- Да. Когда мы сняли 35 серий, то сели с Фридом и просмотрели их все. Мы поразились, насколько стройно, логически верно все там выстроено. Было такое впечатление, что все это мы расписали заранее, чуть ли не постранично: все углы закруглены, все злодей наказаны. Получился завершенный роман, хотя снимая 10-ю серию, мы еще не знали, что произойдет в 15-й.
- Почему Российский телеканал не позволил вам снимать дальше «Клубничку» и «Простые истины», т.е. попросту закрыл их?
- Там поменялось руководство. Это вопрос к чиновникам. Но надо быть последним идиотом, чтоб закрывать раскрученные сериалы. Если сериал неудачный, то надо поменять авторов, сменить режиссера, ввести постепенно новых героев, поменять жанр. Но закрывать?!.. Мы закончили снимать очередной блок «Простых истин» (всего 56 серий), «провели» группу старшеклассников от 1 сентября до выпускного балла. Дальше была куча идей: эти же герои — уже студенты, работают в этой же школе и т.д. Но до дела не дошло.
- Чем, по-вашему, все же отличается работа в кино и на телесериале?
- Кино — продукция штучная. Грубо говоря, это скульптура. Например, собираются сто человек и начинают ее со всех сторон тесать. А сериалы — это завод. Сначала люди его строят, потом привозят туда материалы и штампуют статуэтки. Статуэтки пользуются спросом. Плохо это или хорошо, я не берусь судить. Когда-то Станислав Рассадин раскрыл секрет голой задницы. Если в определенное время, а определенный день недели показывать на экране голую задницу, то через неделю у этой задницы будут брать интервью на улице, а если через месяц ее с экрана убрать, то телевидение засыпят письмами -- почему ее убрали? Интересная штука произошла с «Простыми истинами». Первые 12 серий показали в прайм-тайм, перед «Вестями». У сериала был рейтинг 15%. Потом руководство канала решило, что глупо показывать школьный сериал вечером и его перенесли на 17 часов. Время передвинули, а рейтинг не изменился. Те, кто это смотрел, продолжали это смотреть. Такая вот штука.
- А есть ли необходимость в такой скорости, Юрий Михайлович?
- Если снимать дольше, то качество серии от этого не улучшится.
- Говорят, что на 174-серийной «Клубничке» у вас работало 174 сценариста...
-Руководил всей сценарной группой Андрей Самсонов, а костяк составляла команда учеников Валерия Фрида, нашего знаменитого сценариста, недавно, к несчастью, ушедшего из жизни. Его всегда окружало несколько десятков людей, которые формально не были его учениками, но ежедневно общались с ним. Я себя причисляю к их числу. К фридовской команде добавилось еще несколько талантливых ребят, таких, как Алена и Дмитрий Константиновы, которые вдвоем написали 35 серий «Клубнички». Реально на проекте работало около сорока сценаристов. Еще 145 человек пробовали писать, но у них не вышло.
- И вы их забраковали?
- Да. Очень тяжело писать комедии. Тут надо точно попасть в жанр. Я совершенно открыто могу сказать о первых 30-ти сериях «Клубнички», что я просто выбросил бы их из своей биографии. Ведь традиций съемок телевизионных сериалов, которые возникли в Америке в начале 50-х годов, у нас не было. И на «Клубничке» всему надо было учиться вновь. Не было возможности заранее отработать технологию, пройти школу, не выдавая продукции. Деньги давались под результат, т.е. продукция сразу шла в эфир. То же самое со смехом за кадром. В первых сериях смеялись по сто раз, этого было много. Смех казался навязчивым. Мы искали баланс между звуком, музыкой, смехом, репликой. Это была специфическая работа, которая велась одновременно с производством. Она сразу давала эффект обратной связи: то есть мы тут же получали по голове от зрителей.
- Какой у вас был производственный процесс? Вы снимали, например, 10-ю серию, а первая была уже в эфире? Или вы сначала сняли все, а потом это уже пустили в эфир?
- Снимали примерно серию 20-ю, а первая была в эфире. У нас был запас что-то в районе месяца. Это было связано с технологией телевидения. Они должны были принять, поставить свои метки, пропустить через свои службы...
- Для ситкомов, где каждая серия — новый анекдот, писать сценарии сложнее, чем для мелодрамы, например, для «Простых истин»?
- А вы попробуйте придумать событий в школе на 56 серий? Да так, чтоб это было интересно, да к тому же натурально! Знаете, когда ко мне приходит новый автор, то первое с чего он начинает, это: в школе что-то украли. Я говорю: «Стоп. Понятно.». Еще вариант: у классного руководителя день рождения. Третий вариант: 8 марта, дети к нему готовятся. Три варианта мы отметаем сразу, и начинаем только с четвертого. Ведь каждый день в школе происходят не менее значимые события, например, оценка, которую ребенок получил. А порванная на перилах кофточка для девочки, тоже событие. Но как сделать это явлением драматургии?
- Этому вы учите своих сценаристов?
- Мы учим технологии. И если про кино говорят, что оно на 90% производство, а на 10% творчество, то сериалы — это 100% производство. Однажды драматург Александр Бородянский пригласил нас с Андреем Самсоновым на Высшие курсы сценаристов и режиссеров провести семинар с его учениками. Мы рассказывали, какие рычаги действуют в сериалах, какими пользоваться приемами, что такое комедийная ситуация (а ведь их бывает всего 18), и как сделать, чтоб зрителю казалось, что их десятки и сотни тысяч. А они нас слушали через губу и смотрели куда-то в сторону. Им было не интересно. Но ведь 90% из них (кто останется в профессии) будут работать над сериалами. 8 лет назад, после того, как я снял «Горячев и другие», понял, что сериал — это благодарная работа, хотя она требует невероятного организационного таланта, готовности к невероятным трудозатратам. Это встречается у единиц.
- То есть вы не только писали и снимали?
- Я бегал по банкам, телеканалам, студиям и доказывал, что грянет бум сериалов, потому что во всем мире это основная продукция, место приложения денег и профессиональных кадров. Будет бум, все встанут на уши и будут снимать только сериалы!» — кричал я. Но тогда я думал, что это произойдет через 3-5 лет, а произошло это через 8. И сейчас люди, которые мне говорили, что это «мыло» и что они этого никогда снимать не будут, потому что это не искусство, сейчас спокойно снимают сериалы. Они уже не помнят те разговоры. На сегодняшний день только в Москве по моим подсчетам в запуске порядка тридцати сериалов.
- И что снимают?
- Сейчас, после «Ментов», все кинулись в остросюжетные сериалы. Это некая попытка не перейти до конца в «мыло». Но фокус заключается в том, что 8 лет назад, «Горячев», который к кино был гораздо ближе, чем нынешние сериалы, считался «мылом». Были случаи, когда актеры, которым я предлагал там сняться, отказывались, считая такую работу для себя позором. А сейчас в «Клубничке» запросто снялись Польских, Глушенко, Белявский, Никоненко, Булдаков... Всем все понятно. Я опять могу ошибиться по срокам, но года через два все перейдут на ситкомы типа «Клубнички» и «Дежурной аптеки».
- А вы сами не хотели делать криминальные сериалы?
- Сама по себе криминальная тема ни чем не хуже и не лучше остальных. «Горячев», например, был криминальной мелодрамой. Но две вещи меня в криминале настораживают. Первое: это то, что их сейчас много. А второе: надоели на экране чернуха, трупы, кровь, разборки, стрельба. Хотя снимать это интересно, весело, легко, приятно — прыжки, действие. Как только что-нибудь провисло в драматургии, так непременно на экране кто-нибудь тут же выскакивает и стреляет. Зритель вздрагивает и начинает смотреть дальше.
- А сколько на ваших сериалах зарабатывают сценаристы и актеры?
- Актерам платят от 50 до 1000 долларов за смену. Как правило, в сериалы берутся не звезды. Но в процессе съемок (где-нибудь серии на 10-й) они становятся звездами, например, «менты», которые были никем до «Ментов». Потом у них возникает вопрос по поводу оплаты. Ведь они соглашались работать за одну цену, пока были «никем», а через 20 серий, когда их уже знают, начинается конфликт. Получасовая серия по Москве для сценариста стоит от 400 до 500 долларов. А выше предела нет.
- Существуют ли особенности актерской игры в телесериалах?
- Я скажу крамольную вещь, но сыграть роль в сериале нельзя, невозможно. Можно сыграть роль на сцене, репетируя ее несколько месяцев, отработав каждый жест и шаг, когда на десять секунд ты надуваешься, становишься выше ростом и у тебя появляется огонь в глазах, или наоборот. Но невозможно на протяжении 100 часов присутствия на экране изображать другого человека, не будучи собой. Ко мне приходили актеры, которые говорили: «А можно мой герой будет таким-то? Мне кажется, что мой герой хитрый — так пусть он смотрит с прищуром». «Пусть», — говорил я. Потому что не хочу обижать человека, но заранее знаю, что он поприщуривается две серии и все. На следующие 98 его не хватит. В сериалах надо просто быть собой. Здесь очень много от телевидения. Почему на экране появля5ется один ведущий — красивый, нормальный, но не интересный. Он не становится телезвездой. Но вот появляется другой, который странно дергает плечом, у него есть дефекты. Оба они читают чужой текст, кто из них умней, кто глупей — не понятно. Но второй — личность, а первый — нет. Почему? Я не знаю. То же самое и у нас.
- Персонаж диктует каким-то образом развитие сюжета?
- Было много актеров, которые начинали что-то играть, но это на больших метрах улетало, как шелуха. Актер оставался голеньким. И если он интересен — значит его герой состоялся. А дальше сериал начинает под него изгибаться. Так, в «Клубничке» сценаристы лишь по прошествии нескольких серий, поняли, кто их персонажи, когда увидели, как их играют актеры, и стали писать под этих конкретных людей. Сериал стал другим. И это произошло не только на «Клубничке», но и на «Горячеве». Там на главную отрицательную роль был утвержден Алексей Гуськов — антипод Горячева-Бочкина. Мы ему перекрасили волосы в белый цвет, чтобы по канонам драматургии один был черным, а другой — белым. И он стал «злодеем». У него злодейская фактура — нависшие брови, злодейская морда и т.д. Но он не злодей. Но Гуськов по сути своей не злодей. Он ранимый, интеллигентный, легкий, замечательный актер. И к 20-й серии мы поняли, что у нас нет злодея. Хотя предполагалось, что в серии 30-й герой Гуськова умрет под забором, заколотый финским ножом, потому как опустится до самых низов предательства и уголовщины. Но этого с Гуськовым не вышло. Тогда в 21-й серии мы приняли решение его «убить», «устроив» автокатастрофу. Он, выпивши, сел за руль и наткнулся на железную трубу. А вместо него появился Игорь Верник, другой персонаж — холодное, циничное дитя нового времени. Верник прекрасно отработал. Его персонаж закончил тем, что убил собственного учителя (Всеволод Ларионов), сбросив его с крыши. А дальше самое интересное. Когда мы в 21-й серии «убили» Гуськова, зрители засыпали телевидение письмами: «Как? Мы полюбили его». В «Горячеве» серии шли не подряд, как в «Клубничке» — серия-эфир, серия-эфир, а блоками. Первый блок — 10 серий, второй — 12, третий — 13. В 23-й серии нам пришлось «оживить» героя Гуськова — оказывается он лежал в больнице в коме. Мы ему дали другую роль. Потрясение его поменяло, и он приобрел, наконец, внутренний стержень. В 25-й серии он стал верным наперстником Горячева.
- Вы хотите сказать, что сериал вырулил неизвестного куда, благодаря личным качествам характера Алексея Гуськова и письмам зрителей?
- Да. Когда мы сняли 35 серий, то сели с Фридом и просмотрели их все. Мы поразились, насколько стройно, логически верно все там выстроено. Было такое впечатление, что все это мы расписали заранее, чуть ли не постранично: все углы закруглены, все злодей наказаны. Получился завершенный роман, хотя снимая 10-ю серию, мы еще не знали, что произойдет в 15-й.
- Почему Российский телеканал не позволил вам снимать дальше «Клубничку» и «Простые истины», т.е. попросту закрыл их?
- Там поменялось руководство. Это вопрос к чиновникам. Но надо быть последним идиотом, чтоб закрывать раскрученные сериалы. Если сериал неудачный, то надо поменять авторов, сменить режиссера, ввести постепенно новых героев, поменять жанр. Но закрывать?!.. Мы закончили снимать очередной блок «Простых истин» (всего 56 серий), «провели» группу старшеклассников от 1 сентября до выпускного балла. Дальше была куча идей: эти же герои — уже студенты, работают в этой же школе и т.д. Но до дела не дошло.
- Чем, по-вашему, все же отличается работа в кино и на телесериале?
- Кино — продукция штучная. Грубо говоря, это скульптура. Например, собираются сто человек и начинают ее со всех сторон тесать. А сериалы — это завод. Сначала люди его строят, потом привозят туда материалы и штампуют статуэтки. Статуэтки пользуются спросом. Плохо это или хорошо, я не берусь судить. Когда-то Станислав Рассадин раскрыл секрет голой задницы. Если в определенное время, а определенный день недели показывать на экране голую задницу, то через неделю у этой задницы будут брать интервью на улице, а если через месяц ее с экрана убрать, то телевидение засыпят письмами -- почему ее убрали? Интересная штука произошла с «Простыми истинами». Первые 12 серий показали в прайм-тайм, перед «Вестями». У сериала был рейтинг 15%. Потом руководство канала решило, что глупо показывать школьный сериал вечером и его перенесли на 17 часов. Время передвинули, а рейтинг не изменился. Те, кто это смотрел, продолжали это смотреть. Такая вот штука.
Петр Черняев
