Георгий Мирский. Западник, востоковед и патриот

В Москве на 90-м году жизни скончался Георгий Мирский, один из ведущих российских востоковедов. Он смог избежать репрессий в советское время – «к моему счастью, ни Маркс, ни Ленин, ни Сталин Востоком не занимались», – однако был быстро записан в оппозиционеры в России. Все потому, что на фоне множества международных аналитиков, работающих согласно «генеральной линии партии», он всегда выделялся независимой гражданской позицией и нестандартностью суждений.

Георгий Ильич в советские годы сделал блестящую научную карьеру: был главным научным сотрудником Института мировой экономики и международных отношений РАН, профессором МГИМО, Высшей школы экономики, Московской высшей школы социальных и экономических наук. В 1990-е годы работал в Американском институте мира в качестве приглашенного научного сотрудника, выступал с лекциями в университетах США. Монографии Мирского, посвященные странам Востока, сохраняют свою актуальность, а многие его труды и вовсе признаны классическими. В последние годы в сферу интересов ученого входили арабо-израильский конфликт и проблемы, связанные с международным терроризмом.

Родился Мирский в 1926 году в обычной, далеко не элитной московской семье. На протяжении военных лет трудился санитаром, водителем, рабочим на металлургическом предприятии. О корнях своей семьи он рассказал в интервью Jewish.ru, опубликованном в 2012 году: «Отец мой родом из Вильнюса, после революции жил в Москве, умер он в 1940 году. Вся его семья осталась в Вильнюсе, а осенью 1941 года, как известно, все еврейское население города было уничтожено... Моя мать была русской, но по паспорту значилась немкой, т.к. ее отец был латышом, и в те далекие послереволюционные времена она, ее мать и сестры были записаны немцами. В 41-м году всех немцев высылали из Москвы, мою бабушку и маминых сестер выслали в Казахстан, где они вскоре же умерли. Мою мать тоже должны были выслать, но поскольку мой отец умер в 40-м году, а в 41-м моя мать вышла замуж за офицера запаса и члена партии, он за нее поручился в милиции, и ее не тронули, поэтому и я остался в Москве».

Работа на заводе и общение с «простым народом» произвели на юного Мирского не самое приятное впечатление, и он решил выбрать профессию, как можно более далекую от материального производства. Имея лишь серебряную медаль, а не золотую, юный Георгий не смог поступить в МГИМО или на истфак МГУ, и ему пришлось выбрать вуз поскромнее. Им стал Институт востоковедения. «Мне было легко учиться. Видимо, у меня от природы есть лингвистические способности, я и сейчас читаю на 10 языках», – вспоминал ученый.

Закончив в 1952 году вуз, Георгий Ильич защитил диссертацию, посвященную истории Ирака в XX веке. А некоторое время спустя был принят в штат Института мировой экономики и международных отношений, в котором проработал без малого 60 лет. Мирский любил говорить, что ему очень повезло, что его научная специализация была связана с Востоком, а не с Западом: «Если бы я занимался западными странами, Европой, скажем, то есть странами, по которым имелась масса цитат Маркса, Энгельса, Ленина, то тогда пришлось бы врать на каждом шагу. Но к моему счастью, ни Маркс, ни Ленин, ни Сталин особенно Востоком не занимались. Поэтому я мог, говоря об истории Востока, рассуждая о политике, намечая перспективы развития этих стран, не использовать цитаты какие-то там, а говорить то, о чем я думал». Впоследствии, как он вспоминал уже в последние годы жизни, во время научной работы ему приходилось сталкиваться и с доносами, и с провокациями, но внимание «органов» счастливо обошло его.

ИМЭМО был ведущим научным учреждением СССР, ведавшим внешней политикой и консультировавшим высшее руководство страны по вопросам международного положения. Нередко написанные Мирским записки и всевозможные справки печатались практически без изменений в «Правде» от лица ЦК КПСС. При этом сам Мирский на протяжении 30 лет оставался невыездным и впервые побывал за границей уже в «перестройку». «Первая поездка была в Аргентину, – вспоминал Георгий Ильич. – А потом меня пригласили в Соединенные Штаты. Сначала я получил грант в Институте мира в Вашингтоне, где несколько месяцев и проработал. За это время меня там узнали, и было много предложений. Я выбрал преподавательскую работу в American University в Вашингтоне. Естественно, там я преподавал Россию, а не Ближний Восток».

У Георгия Мирского сложилась репутация этакого «русского западника». Но в последнее десятилетие, когда Георгий Ильич вернулся из Америки и вновь работал в ИМЭМО, прозападные взгляды и симпатии к Америке уже никак не являлись мейнстримом. Когда его спросили, не испытывает ли он давления, коль скоро его позиция часто не совпадает с официальным курсом Кремля, Мирский ответил без обиняков: «Не часто, а никогда моя позиция не совпадает с официальной позицией России. Сейчас, когда директор института просит меня написать записку – а он контактирует с людьми из администрации президента и с министерством, – я пишу абсолютно свободно то, что считаю нужным».

Георгия Мирского можно было бы назвать своего рода «физиологическим патриотом». В отличие от многих представителей отечественной науки и культуры, отличившихся в последние годы открытым сервилизмом, Мирский не скрывал своих «неудобных» взглядов. Однако из-за этого его аудитория как публициста была ограничена оппозиционными СМИ – «Эхом Москвы» и журналом The New Times. Вместе с тем, работая довольно долго на Западе, он не захотел остаться ни в США, ни в Израиле. Много раз ученый говорил, что в России ему жить интереснее, чем где бы то ни было: «В Америке, разворачивая по утрам New York Times и Washington Post, я ловил себя на том, что неизменно, совершенно непроизвольно глаза ищут в первую очередь материал о России. И не только потому, что происходящее у нас, по моему убеждению, более важно, чем то, что делается в остальном мире, и может иметь более серьезные последствия, но и потому, что это – свое, близкое, знакомое, прямое продолжение всего того, из чего состояла моя жизнь... Я верю в будущее России. Для ее возрождения после тяжелой болезни необходимо пересмотреть и преодолеть многое, очень многое, безбоязненно признать наши слабости и пороки».