Святая из Освенцима

Суфражистка и рьяная атеистка, к 42 годам она стала монахиней и просила папу Пия XI спасти евреев от нацистов. Но христианство не спасло даже ее саму. Она попала в концлагерь и ухаживала за немощными стариками, пока не была сожжена в одной из печей Освенцима. В конце 90-х Эдит Штайн канонизировали – на иконах святая изображена со Звездой Давида.

Эдит Штайн родилась 12 октября 1891 года в Вроцлаве в Йом-Кипур, Судный день. Согласно Талмуду, в этот день Б-г оценивает, как человек прожил год, и выносит свой вердикт. Родители Августа и Зигфрид вздохнули с облегчением: раз их одиннадцатый и седьмой из выживших ребенок родился в такой день, грехи уже искуплены и теперь семью ждет только счастье. Как же они ошибались.

Эдит не было и двух, когда умер отец. Он держал склад лесоматериалов и в одной из поездок по рабочим делам скончался от солнечного удара. Августе не оставалось ничего другого, как взять на себя руководство семейным предприятием. Она пропадала на складе, успевая разве что печь хлеб ранним утром и раздавать старшим указания поздним вечером. Мама понимала, как сложно будет детям в жизни без умения рационально мыслить, и горячо поощряла учебу. Благо все семеро в этом не разочаровывали.

Самая юная, Эдит, уже в четыре внимательно слушала Гёте и Шиллера, которых ей читал брат, и наизусть знала длинные баллады. Вот только росла замкнутой и невероятно упрямой. К шестому дню рождения она сообщила, что не хочет другого подарка, кроме как пойти во «взрослую школу». Туда брали с семи, но Эдит довела родных до белого каления, и те уговорили директора школы принять малышку. Уже к зимним праздникам она стала одной из лучших учениц класса. «Еще в детстве я достигла такого уровня самообладания, что могла сохранять равновесие практически без усилий», – писала она. Позже Эдит не раз покажет свою силу воли и невероятное умение справляться с бушующими эмоциями.

В 13 лет Эдит оставила учебу, переехав к замужней сестре помогать с племянниками. В доме у сестры царили светские порядки, и там девушка впервые поняла, насколько ей претит слепая религиозность. «Я сознательно, по своему собственному желанию перестала молиться», –вспоминала она. Вернувшись домой, девочка без труда сдала экзамены и перевелась в старшие классы. В 1911 году она поступила в университет Вроцлава изучать немецкий язык и историю, а затем переключилась на психологию и философию. Набожная мама, которая до самой смерти в 1936 году оставалась верна религии предков, растревожилась – чувствовала, что философия навсегда отберет у иудаизма младшую дочь. Но Эдит стояла на своем. Во время каникул она сначала послушно посещала синагогу вместе с мамой, чтобы той было спокойнее, но к 21 году уже стала полнейшей атеисткой, а потом и рьяной феминисткой. Штайн обожала танцевать, любила общество, крепкий кофе и сигареты. «Я была радикальной суфражисткой. А потом потеряла к этой теме интерес. Сейчас я нахожусь в поиске исключительно прагматичных решений», – писала она.

Эдит была единственной девушкой на курсе, и это вызывало огромный резонанс. Интерес к ней подогревало и то, что девушка обладала еще и неординарным философским складом ума. Закончив четыре семестра, она перевелась в знаменитый Геттингенский университет. Там преподавал еврей-философ Эдмунд Гуссерль, которым Штайн с подачи своих преподавателей заочно восхитилась. Она хотела учиться под его началом, и снова ничего не могло встать на пути. Эдит планировала писать диплом по психологии, но отказалась от этой идеи.

«Все, что я знала в области психологии, подталкивало меня к мысли, что эта наука застряла на своем зачаточном уровне, ей все еще не хватает обязательных, четких, базовых определений и она не способна их выработать», – писала Штайн. Эдит все больше увлекалась феноменологией – философским направлением, которое основал Гуссерль. Своей целью оно ставило движение «назад к вещам» – то есть раскрытие истинного смысла предметов через чистое созерцание без навязанных чужих суждений и стереотипов. Эдит это было очень близко.

Штайн стала ассистентом Гуссерля и в 1916 году перебралась за ним во Фрейбург – расшифровывала и упорядочивала его записи и даже помогала готовить научные труды. Тогда же Эдит защитила докторскую «О проблеме эмпатии [“вчувствования”]» и окончательно поняла, что ее призвание –служить науке и своему учителю, временами слишком требовательному, а иногда и вовсе деспотичному. «Хотя и полностью предана работе, в душе я храню мечту о большой любви и счастливом браке», – признавалась она. Но наука требовала жертв. Времени на романтику у яркой девушки с очаровательной ямочкой на волевом подбородке не оставалось.

«Последняя идея учителя такова: прежде всего я должна оставаться вместе с ним до тех пор, пока не выйду замуж. Кроме того, я могу выйти замуж только за человека, который тоже станет его ассистентом, как и наши дети. Дальше некуда!» – признавалась она в письме 1917 года. Штайн дважды готовила новую диссертацию, которая позволила бы ей полноправно преподавать в университете, и дважды не получалось ее защитить: сначала ей помешал ее пол, потом еврейское происхождение. Эдит все лучше понимала, что научному миру, который хотел оставаться мужским, ее академические успехи не особо нужны.

В Первую мировую Эдит два года работала сестрой милосердия в госпиталях. Там, где атмосфера была насквозь пропитана физической болью, восприятие жизни автоматически очищалось от шаблонов – то, к чему так стремилась Эдит. Штайн продолжала заниматься наукой и тогда же написала подробное исследование о древнегерманской молитве «Отче наш». В 1917 году случилось несчастье. Помощника Гуссерля в работе со студентами, молодого преподавателя Адольфа Рейнаха, убили на фронте во Фландрии. Штайн, хорошо знакомая с новообращенной в христианство четой Рейнахов, отправилась к молодой вдове – помочь ей подготовить неизданные работы мужа к посмертной публикации. Эдит ожидала увидеть убитую горем вдову, но та скорбела так тихо и благородно, будто расставание было временным. Новая вера давала ей особые силы. Тот день стал для Эдит поворотным.

В 30 лет Эдит Штайн прочитала автобиографию святой Терезы Авильской, монахини-кармелитки. Книгу она случайно нашла в библиотеке друзей, открыла ее на первой странице и не смогла остановиться. Всю жизнь Штайн занималась поисками чистой истины и теперь ее нашла. «Закрыв ее, я должна была признаться самой себе: это правда!» – вспоминала она. Утром Эдит вышла в город и купила катехизис, еще через два дня сходила на первую литургию и почувствовала, что ее новый путь правильный. В 1922 году – 1 января, в день обрезания по иудейскому закону младенца Иисуса – Эдит приняла крещение.

Теперь все научные работы Штайн касались христианства. Она преподавала в доминиканской школе для девочек и параллельно переводила на немецкий дневники и письма кардинала Джона Ньюмена и «Дискуссионные вопросы об истине» Фомы Аквинского со своими комментариями. В 1929 году ее агностическое прошлое сошлось с католическим настоящим – свет увидел труд Штайн «Феноменология Гуссерля и философия св. Фомы Аквинского».

В 1933 году Эдит Штайн исчезла, вместо нее появилась монахиня Тереза Бенедикта Креста. Прежде чем полностью отказаться от мирской жизни, она приехала к матери, которая никак не могла примириться с ее выбором. Августа категорически не понимала, почему ее самая любимая дочь отреклась от иудейской веры, которая была для нее, пожилой еврейки, самой верной опорой в жизни. «Не кажется ли тебе, что можно верить в Б-га, оставаясь иудейкой?» – «Можно, если не знаешь ничего другого». – «Я ничего не хочу сказать против него, он, бесспорно, был очень хорошим человеком. Но почему он захотел стать Б-гом?» Ответа никто и не ждал. Мать и дочь, так и не сумевшие переубедить друг друга, были разделены верой, но навечно связаны любовью. Они виделись в последний раз.

С первого дня после крещения Эдит знала, что хочет стать монахиней, но духовник уговорил остаться в миру и исполнить свой уникальный светский долг. Она уступила, но жизнь вела максимально несветскую – выходила в люди только тогда, когда нужно прочитать лекцию. С 1928 по 1931 годы сестра Тереза выступала на конференциях в Зальцбурге, Кельне, Фрейбурге, Праге, Париже, Базеле и Вене, а в 1932 году устроилась свободным преподавателем в Высший германский научно-педагогический институт в Мюнстере. Через год нацисты запретили евреям занимать общественные должности, Эдит оставила кафедру, и теперь ей уже ничего не мешало уйти в монастырь.

И тем не менее от своих корней сестра Тереза не отказывалась. В страшном 1933 году она, назвав себя «дитем евреев […], а последние 11 лет еще и католической церкви», написала папе Пию XI эмоциональное письмо. В нем она резко осудила действия нацистского правительства Германии и просила папу высказаться против режима: «Годами лидеры национал-социализма внушают ненависть по отношению к евреям… Ответственность в итоге падет на тех, кто довел их до этой точки, и на тех, кто молча наблюдает за происходящим». Папа ей не ответил, а в 1937 году выпустил энциклику с критикой расизма, но слишком умеренной. Впрочем, даже больший градус протеста вряд ли смог бы что-то изменить.

В 1939 году в немецком монастыре сестра Тереза закончила обновленную версию своего труда «Конечное существо и вечное Существо», ставшего ее основной научной работой. В Германии не делали послаблений для перешедших в католичество евреев, и ради спасения Эдит пришлось бежать в монастырь голландского города Эхт. Там она приступила к написанию книги о св. Иоанне Креста «Наука Креста», своей последней. Ее она закончила, а вот свою биографию «Жизнь в еврейской семье», которую начала в 1933 году, завершить не успела.

В Голландии гестапо не трогало перешедших в христианскую веру евреев, но местные духовные лидеры понимали, что Гитлер вот-вот доберется и до их паствы. 20 июля 1942 года во всех церквях зачитали обращение конференции епископов Голландии, которые резко осудили расизм нацистов, а через шесть дней рейхскомиссар Нидерландов выпустил ответное «воззвание» – отправить всех евреев-католиков в лагерь к единокровцам. В августе 1942 года сестру Терезу вместе с родной сестрой отправили в Освенцим.

В 1938 году Эдит писала: «Я думаю о царице Эсфири, избранной из своего народа, чтобы заступиться за него перед царем. Я – маленькая Эсфирь, бедная и немощная, но избравший меня Царь бесконечно велик и милосерден. И это большое утешение». Она убедила руководство монастыря не пытаться ее освободить: «Если я не смогу разделить судьбу моих братьев и сестер, моя жизнь потеряет всякий смысл».

Сестра Тереза стала утешением для многих – очевидцы вспоминали, с каким ровным спокойствием и нежностью она ухаживала за стариками и детьми, матери которых сходили с ума. 7 августа 1942 года вместе с 987 другими евреями сестра Тереза, уже побывавшая в Амерсфорте и Вестерборке, отправилась в Освенцим. Через два дня ее тело, как и тела сестры и большинства других новоприбывших, превратилось в пепел в печах лагеря Аушвиц II.

Через 45 лет Терезу Бенедикту Кресту причислили к лику блаженных. Папа Иоанн Павел II назвал ее «дочерью Израилевой, которая в годы нацистского преследования, будучи католичкой, оставалась верной дружбе и любви к распятому Иисусу Христу, а будучи еврейкой – своему народу». В 1998 году ее канонизировали. На большинстве витражей, картин и скульптурных изваяний сестру Терезу изображают со Звездой Давида. Это неожиданное сочетание служит лучшим символом той самой «чистой» философии, которой еврейская невеста Христова посвятила часть своей жизни.