Красный Нострадамус

Американцы считали Уотермана безумцем, когда он пророчил победу коммунизма во Вьетнаме. Потом сокрушались – и оплакивали 60 тысяч погибших напрасно солдат.

В июле 1930 года консул США в Сайгоне Генри Уотерман заставил Госдепартамент усомниться в своей адекватности. До этого Уотермана именовали в отчетах как «исключительно компетентного дипломата», который, ко всему прочему, «уделяет два часа в день перед закатом физическим упражнениям». Но его очередная депеша повергла Вашингтон в недоумение: «А с Уотерманом точно все нормально? Может быть, с ним случился приступ малярии?» В письме консул предрекал будущую победу коммунизма в Индокитае.

В то время на Западе почти не слышали о коммунистах в том регионе. И вряд ли кто-то мог назвать имя их лидера – Нгуен Тат Тхань, псевдоним Нгуен Ай Куок. От письма Уотермана отмахнулись, как от досадного недоразумения – но через 15 лет «красная угроза» стала реальностью. 2 сентября 1945 года в Сайгоне провозгласили создание независимой Демократической Республики Вьетнам. Ее лидером стал тот самый Нгуен Ай Куок. Правда, в историю он вошел под другим своим псевдонимом – Хо Ши Мин.

О семье Генри Уотермана – человека, гениально предсказавшего будущее Вьетнама даже раньше, чем об этом догадался сам Вьетнам, известно мало. До приезда в США его предки носили фамилию Вассерман и говорили на идише. Сам Генри родился уже в Сиэтле, закончил Калифорнийский университет и поступил на дипломатическую службу. У молодого дипломата не было особенных связей, поэтому хорошее место работы – вроде дипмиссии США в Британской империи, Франции или Германии – ему не светило. Отправили его в норвежский город Кристиансанн – на 1913 год Норвегия была «нищей страной с отвратительным климатом и мало кому известным языком».

После Первой мировой войны Уотерман занимал должности в американских консульствах в Гватемале, Никарагуа и Коста-Рике, потом дорос в звании до консула и был переведен в Шанхай. В 1929 году он получил новое назначение – консулом в Сайгон. Колонии Французского Индокитая – это современные Вьетнам, Лаос и Камбоджа – имели репутацию беспробудной глуши. Один из предшественников Уотермана Харрис Кукингхем даже обращался в Госдепартамент США с просьбой освободить его от обязанности присылать ежемесячные отчеты. «Политических событий, о которых имеет смысл сообщать, здесь вообще не происходит», – утверждал консул. Сам Уотерман писал о Лаосе: «Большая часть населения бродит по джунглям без одежды, добывая себе пропитание луком с отравленными стрелами».

Сайгон, где очутился Уотерман, был столицей колонии Кохинхина. По его словам, жители этой колонии были единственными, кто при французах стал жить лучше, чем до них. Новому консулу повезло со временем назначения. За год до его прибытия в Сайгон США открыли регулярное пароходное сообщение с Китаем, и Уотерман взялся за развитие двусторонней торговли. Благодаря его усилиям на приплывающих кораблях были установлены промышленные холодильники. Это позволило снабжать город овощами и фруктами из Калифорнии. Он также вывел на вьетнамский рынок американские автомобильные шины. При том что Вьетнам был вотчиной «шинных королей» братьев Мишлен, владевших там огромными каучуковыми плантациями.

Под руководством энергичного дипломата даже само консульство обрело новое помещение. Дом, где оно расположилось, раньше принадлежал одному из ведущих бизнесменов города – Томасу Виктору Хольбе. В прошлом тот служил во французском военном флоте. Выйдя в отставку, осел в Сайгоне, открыл аптеку, разбогател, увлекся археологией и коллекционированием местных древностей – его коллекцию даже выставляли на Всемирной выставке в Париже в 1899 году. Когда Хольбе скончался, наследники продали коллекцию местному музею, а дом сдали в аренду американцам.

Начальство в Вашингтоне новым зданием было довольно – как и новым консулом: «Уотерман за шесть месяцев пребывания в Сайгоне показал себя превосходно, особенно по сравнению со своим предшественником. Он отлично знает и освещает политическую ситуацию». Вместо трех часов сиесты, как это было принято у других колониальных чиновников, Уотерман отводил на ланч 20 минут. Он ежедневно занимался физкультурой и вместе с женой объехал на автомобиле весь Индокитай.

Кроме того, Уотерман был прекрасным рассказчиком и писателем. Американские газеты и журналы периодически печатали его заметки: например, о том, что из-за популярности в Штатах обуви и других изделий из змеиной кожи Кохинхину, где добывают большинство змей, наводнили полчища крыс – на них стало некому охотиться. Но в основном на все лады расписывал те преимущества, которые сулит американскому бизнесу торговля с Индокитаем через порт Сайгон.

Депеша Уотермана, отправленная в Госдепартамент в июле 1930 года, едва не поставила его репутацию под сомнение. В Вашингтоне не поверили, что «красные» могут быть реальной силой в Индокитае – и у них были на то причины. Коммунистическая партия Вьетнама, образованная в том же году, едва насчитывала 2000 человек. К тому же большинство ее членов жили даже не во Вьетнаме, а в других странах Юго-Восточной Азии. Да, коммунисты провели 1 мая несколько демонстраций с красными флагами – ну и что? Зато националисты – за которыми Госдеп США следил более пристально – обладали куда большим количеством сторонников и даже подняли вооруженное восстание в городе Йенбай. Французы подавили мятеж, отправив 52 участника на гильотину, а 33 – в тюрьму. Как вообще можно сравнивать эти две партии? Похоже, господин консул наслушался французских журналистов, ловких на выдумку. Вероятно, так думали в Вашингтоне.

Но вскоре после первомайской демонстрации «красных» в двух провинциях Вьетнама началось крестьянское восстание. Колониальные чиновники бежали, их заменили местные советы (!) во главе с коммунистами. Если йенбайское восстание подавили за восемь дней, то с крестьянами французские войска не могли справиться больше года. В столкновениях было убито более 10 000 вьетнамцев. Консул Уотерман докладывал в Госдеп и об этом бунте – но там привычно покрутили пальцем у виска и воздержались от какой-либо реакции.

Но, как и писал Уотерман, вьетнамские коммунисты оказались огромной силой. После Второй мировой войны страна добилась независимости у Франции – так в Юго-Восточной Азии появилось первое социалистическое государство. Последовавшая за этим попытка Соединенных Штатов спасти Азию от «красной угрозы» привела к многолетней войне. США проиграли ее, заплатив 58 тысячами жизней своих солдат.

Что касается Генри Уотермана, то он проработал в Сайгоне до 1933-го. Потом его перевели в германский город Бреслау, в настоящее время это польский Вроцлав, а еще позже он дослужился наконец и до должностей в Британской империи – консульства в английском Шеффилде и индийском Бомбее. В начале Второй мировой Уотермана направили во французский город Бордо. Он занимался эвакуацией соотечественников из оккупированной Франции.

Интересно, что тетя дипломата, госпожа Ульман, была гражданкой Германии. Летом 1940 года вместе с несколькими тысячами евреев ее выслали во Францию и интернировали в лагерь Гюрс. Генконсул США в Бордо Генри Фуллертон обратился к начальнику лагеря с просьбой об освобождении госпожи Ульман, гарантируя ей финансовую поддержку. Ответ пришел девять дней спустя – это было извещение о ее смерти.

Дипломатическая карьера Генри Уотермана закончилась в Мексике. Где и когда он умер, да и вообще дожил ли до того, как сбылся его прогноз о победе коммунизма во Вьетнаме – неизвестно.