Он еще и поет!

О себе: “Я родился в городе Колон, в Панаме. Мои прадедушка и прабабушка по линии обоих родителей были евреями. В конце Второй мировой войны я покинул берега Панамы на борту американского военного корабля “Республика”, где работал пекарем. Во время плавания “потчевал” команду своеобразным исполнением “Дэнни-боя” и других популярных песенок. Возможно, именно певческий талант расположил ко мне капитана, который помог мне с легальным переездом в Соединенные Штаты.

Я обосновался в Нью-Йорке, в доме на углу 30-й Стрит и 8-й Авеню, стал посещать ближайшую синагогу. Окончил психологический факультет университета, стал учителем и занимался с детьми-инвалидами. Вскоре после начала педагогической карьеры случайно услышал о существовании общины в Гарлеме и эфиопской еврейской синагоги раввина Меттью. Когда приехал туда и поговорил с ним, он был удивлен тем, что я умею читать молитвы на иврите, и предложил мне стать его кантором. Я согласился. Как-то он попросил меня спеть на одном из благотворительных концертов, в котором принимали участие выдающиеся раввины того времени. Я исполнил “А Dulede” — произведение композитора Лео Ло. По программе мое выступление значилось последним, и когда я закончил петь, вся аудитория встала и вызывала меня на бис.

В 1960 году я поступил в канторскую школу при ешиве, где учился вместе с Карлом Адлером, одним из знаменитых еврейских музыкантов. Среди учащихся я был единственным темнокожим. Некоторые из сокурсников меня из-за этого недолюбливали, но, в основном, почти все меня принимали таким, какой я есть. Именно здесь у меня завязались самые прочные дружеские отношения, которые я поддерживаю до сих пор.

Когда знакомлюсь с людьми на еврейских мероприятиях, где меня представляют как кантора Элиезера Брукса, они обычно удивляются и говорят что-нибудь вроде: “Как интересно!”. Поначалу мне было немного не по себе из-за того, что ко мне относятся как к какой-то диковине, однако со временем это чувство исчезло само собой.

Я очень хотел помочь евреям с темной кожей, поэтому решил создать для них специальные курсы обучения. Так была организована синагога Бони-Иерушалаим в Бронксе, открытая 13 апреля 1963 года. Вскоре после этого к нам приехала представительница Еврейского образовательного комитета в Нью-Йорке Двора Лапсон и предложила отправить детей членов нашей общины принять участие в организованном ею фестивале еврейского танца. Со временем у нашей синагоги завязались с этой женщиной очень тесные отношения. Позже она пригласила наших детей участвовать в первом израильском параде в Нью-Йорке.

В 1972 году я получил сан раввина синагоги Бейт-ХаМидраш Л’Рабоним (Beyt HaMidrash L’Rabonim) в Бруклине. Проводил церемонии свадеб, рождения детей и похорон. И все время пытался сделать хоть что-то полезное для того, с кем имел дело. В этом отношении мне очень помогло психологическое образование, а каждодневное разрешение проблем и стрессов членов моей общины стало одной из причин, помогших мне стать лучшим раввином и лидером общины.

Таким образом, я был и кантором, и раввином. Как кантор я доношу до посетителей синагоги слова молитв, а как раввин — являюсь своего рода социальным работником, ведущим общину к процветанию”.