Джорджо Перласка: Белградская прелюдия

Представитель солидной фирмы, занимающейся экспортом-импортом мяса, Джорджо Перласка должен был обслуживать Юго-Восточную и Центральную Европу. Бывшую (тогда еще в первый раз «бывшую») Югославию, Румынию, Венгрию, а также новорожденные государства: Независимую Державу Хорватию и Словацкое Государство. Два последних были созданы при поддержке и при участии Гитлера, а потому и режимы имели, отвечающие всем (включая расовые) требованиям нацизма; Венгрия с Румынией враждовали друг с дружкой, но были союзницами Германии. А остатки Югославии были оккупированы (немцами, итальянцами и болгарами), причем в каждой зоне оккупации заводились свои порядки. Такие, естественно, чтобы немцев не огорчать, но все-таки не без учета особенностей местного колорита. Мы, конечно, имеем в виду еврейский вопрос.

В общем-то, евреям всюду пришлось не сладко. Но все же разница между отправкой в лагеря Восточной Европы (или в местные, как в Независимой Державе Хорватии, отнюдь не более комфортабельные) и просто последовательным ограничением в правах, как в Болгарии, Венгрии или даже Румынии — существовала.

Это давало надежду. Зачастую ложную, приводившую в итоге к самым тяжелым последствиям. Но не тогда еще. Потом.

В сущности, Джорджо Перласка сталкивался с этим уже в Италии. Многие заслуженные члены партии, ставшие (по принятым законам) «лицами еврейской национальности» и утратившие право работы в государственных учреждениях (да и много еще чего), обращались лично к дуче. Заметим, Муссолини никогда не возвращал просьбы с гневной резолюцией, даже как бы и не прочь был помочь (по крайней мере, в это очень хотелось верить несчастным его почитателям). Но не помогал никогда. Конечно же, не было пока и разговоров о депортации и прочем. Но многие из евреев, кто поумней (а умны, увы, отнюдь не все евреи), начали, ученым языком говоря, «адаптироваться к реальности». Кое-кто перебрался в Швейцарию — паспорт-то был итальянский без всяких пометок, так что и преподлейшая позиция швейцарских властей, как в случае с беженцами из Германии и Австрии, помешать не смогла. Перласка и многие его друзья помогали с транспортом (не очень-то легкая штука в военное время!). Кто-то, пока была возможность, садился на пароход и отбывал за море-океан. А многим просто выправляли приличные документы — благо, в Италии можно было купить любое полицейское начальство. Главное, евреи — в отличие от большинства стран Европы — не выделялись среди остального населения. Да и население не горело энтузиазмом отыскивать и выделять, а это тоже далеко не последний фактор. Все это, конечно, были цветочки.

Ягодки наш герой увидел своими глазами в Белграде. Туда он приехал с женой, снял приличную квартиру в приличном районе (как водится, если район приличный, так и евреев там хватает). Квартиру супруги Перласка снимали у зубного врача (читатель ведь понимает, что и профессия эта нередко тоже говорит о происхождении…). С хозяевами поддерживали самые лучшие отношения, и Джорджо зачастую утешал нового друга, что хоть все происходящее и неприятно, переждать его наверняка удастся. Тот слушал и не верил, хотя ему и хотелось…

Надо сказать, что многие сербы были настроены относительно своих сограждан-евреев не столь оптимистично и иной раз могли по секрету рассказать итальянцу о том, что творят бывшие сограждане-хорваты у себя. Но у хорватов подлежали истреблению и сербы (к слову сказать, сербов истребили в войну 60 процентов — и все больше хорватскими руками), так что в их слова все-таки не верилось.

Синьора Перласка любила ходить в ресторанчик, где играл цыганский оркестр. В один не прекрасный вечер музыка не играла. «Конец цыганам, — шепнул хозяин. — Всех увезли в лагерь».

На следующей неделе пришла очередь зубного врача и его соплеменников…