Джорджо Перласка: На Дунае спокойно

Итак, в конце 1942 года наш герой приехал в Будапешт, чтобы возглавить там контору по экспорту-импорту мяса. Видимо, специалистом в этом деле он оказался хорошим. Иначе с чего б ему поступали такие выгодные предложения? Впрочем, об этой стороне его деятельности нам известно очень мало, ибо прославился он и (не будем стесняться в выражениях) обессмертил себя отнюдь не экспортом-импортом.

О назначении в столицу дружественной итальянцам Венгрии мечтали многие. Столица королевства (а Венгрия официально именовалась королевством, только без короля) совершенно не напоминала ни оккупированный Белград, ни уже страдающие от дефицита товаров широкого потребления Берлин или Вену, ни уж тем более Варшаву.

Казалось, сюда военные бури не долетают. Кого-то, конечно, забирали в армию и даже отправляли на Восточный фронт, но в городе было полно мужчин призывного возраста, спокойно живших обыденной жизнью. Не испытывали недостатка в посетителях знаменитые будапештские кафе и рестораны. Играли столь любимые зарубежными гостями цыганские оркестры. Красивые и элегантные дамы гуляли по кольцу-Кёруту. В кино можно было посмотреть фильмы с австрийской звездой венгерского происхождения Франческой Галь. В Австрии-то, ставшей частью Германского Рейха, об этом и мечтать не приходилось, ибо, кроме венгерского происхождения, у звезды определено было и еврейское, а потому она подлежала запрету — вместе с Гейне, Цвейгом и «Свадебным маршем» Мендельсона. Кстати Франческа (став снова Гааль Францишкой, как в венгерском детстве) перебралась в родной Будапешт. В кино ее тут, правда, тоже особо не звали, но зато было безопасно. Так, по крайней мере, ей (и не только ей) казалось. Жила звезда скромно, держала всего одну камеристку. Когда же пришло время спасаться, актриса бежала в глухую, по венгерским масштабам, провинцию и дождалась прихода советских войск в лесу, но, как положено звезде, с камеристкой. Но мы слишком забегаем вперед.

И, что уж совсем невозможно было представить себе в нынешней Европе, так это пожилые мужчины в кипах, читавшие в кафе газеты за чашечкой кофе. Точнее говоря, встретить их можно было не в любом кафе: существовал целый ряд уютных предприятий местного общепита, куда и без кипы евреи — на всякий случай — не захаживали. К примеру, в кондитерской «Сент-Иштван» на стороне проспекта, противоположной еврейскому кварталу Липотварош, их и раньше не очень приветствовали. Так они туда и не ходили. Других хватало…

Проблем у евреев тоже хватало. Три «еврейских закона», последовательно принятые еще до войны, существенно ограничивали их права и рамки деятельности. Мужчин призывного (и даже позднего призывного) возраста забирали на определенный срок на «трудовую повинность». Чтобы читателю было понятнее, скажем так: смесь стройбата со штрафбатом. Многих отправляли на Восточный фронт, где немало народу погибло и немало угодило в русский плен. Об их судьбе горевали в семьях, но, заметим, хотя русский плен не Сочи, зато многие там не только уцелели, но и вернулись, чтобы железной рукой строить социализм на освобожденной родине.

В общем, жить было трудно. Но можно. Тысячелетняя еврейская история и не то видывала. Зато того, что стремительно произошло всего лишь через два года, когда война клонилась к концу, крайне малоприятному для Гитлера и его союзников, предсказать не мог никто. Хотя предположить можно было.

Нигде в Европе еврейство не было уничтожено так стремительно, почти молниеносно, как в Венгрии. Но чтобы разобраться в этом, нам придется на некоторое время отвлечься от Джорджо Перласки, ибо он начнет действовать в самые трагические моменты, а история готовила их заранее.