Джорджо Перласка: Три закона (продолжение)

По-разному вспоминало рухнувшую монархию население бывшей Австро-Венгерской империи. Австрийские немцы (именно немцы) относились к ней без сожаления, ибо ощутили себя немцами (хоть и австрийскими) с особой болью: в то время как немцы в Германии строили империю (Германскую!), их соплеменники все более становились одним из народов в своей собственной, растворяясь в море славян, венгров и пр., с чувствами и стремлениями которых приходилось считаться. Венгры, в монархии приобретавшие все больший вес, болезненно переживали то, что являются всего лишь вторым народом. Чехов, населявших самую промышленно развитую часть государства, угнетало подчиненное по отношению к немцам положение, а словаков — по отношению к венграм. И прочая, прочая, прочая…

Как всегда евреи, включая даже патриот-мадьяр Моисеева закона, крупных деятелей германской культуры из Вены и Праги, занимали особое положение. Им-то было за что оставаться благодарными Габсбургам. С конца XVIII века их правовое положение только улучшалось (уж с державой-то к востоку от Австро-Венгрии не сравнить), а последний император, престарелый Франц-Иосиф, относился к ним благосклонно.

Поговаривали, правда, что наследник Франц-Фердинанд, напротив, евреев недолюбливает. Ну и что с того? Венгров-то он тоже не любил. Зато к славянам (особенно чехам и хорватам со словенцами) относился положительно, за что, очевидно, и был застрелен в Сараево благодарными сербами.

Нет, в империи евреям жилось совсем неплохо — не рай, конечно, земной, и принадлежность к Моисееву закону все же была, скорее, минусом, чем плюсом, но в целом неплохо. Даже хорошо.

Зато когда империя рухнула… За исключением, наверное, образцово-показательной демократической Чехословакии, во всех появившихся на руинах маленьких и среднего размера национальных государствах положение несомненно ухудшилось. У стремившихся в Великий Германский Рейх австро-немецких патриотов евреи тесно связывались с раскольнической (в великогерманском смысле) династией Габсбургов. Не зря из Австрии вышло так много партийных и государственных деятелей начиная с Гитлера.

Как мы уже говорили, у значительной части венгерского общества горечь и гнев от превращения Великой Венгрии (12 Австро-Венгрии) в «огрызок» несчастнейшим образом слились с шоком от красного террора Белы Куна со товарищи (слово «огрызок», к сведению читателя, придумано не нами: венгерские ультрапатриоты именуют так — «csonka» — территорию нынешней Венгрии).

И вскипевший антисемитизм был легитимизирован режимом адмирала Хорти М.

В 1920 году была введена «процентная норма» (5 %) приема евреев в высшие учебные заведения (нашего-то читателя этим, конечно, не запугать, даже и такого, который при царе не жил: если вы родились при Брежневе, тоже поймете). Но в 1938-м парламент принял «1-й еврейский закон», то есть «первым» он стал позднее, а тогда еще был просто закон. Сей закон отнес к евреям тех, кто принял христианство (выкрестился, по-нашему) после 1919 года, и установил, что среди лиц свободных профессий, госслужащих и предпринимателей их должно быть не более 20 процентов. (Опять, скажет иной читатель, напугали! Двадцать процентов! У нас в райкоме и одного-то не было!)

В 1939-м приняли «2-й закон» — уже чисто расистский, он ограничил политические права и сократил дозволенную норму до пяти процентов. По этому закону — крестись, не крестись — ты определяешься как еврей со всеми отсюда вытекающими. По этому поводу один видный (и не крещеный) литератор ядовито заметил: «Пришло время этим выкрестам доказать, готовы ли они принять муки за веру Христову». Не можем разделить его яда, ибо людей жалко, но доля истины в этих словах, признаем, есть.

Но влиятельному соседу, Германии, всего этого казалось мало, и давление продолжалось. И в 1941 году принят был «3-й закон». Этот был уже совсем расистский.

И все же, при всем этом, жить — хоть и с трудом — было можно. Не оккупированная Польша, не Словакия и не Германия. Кое-кто даже подумывал: «Может, пронесет…».