Джорджо Перласка: путь в испанцы

Итальянского посла в Будапеште, строго-настрого запретившего пускать в посольство всяких там земляков, понять было можно. Его собственное положение посла дружественной державы держалось на волоске. Держава была дружественной по отношению к Германии, но 25 июля 1943 года итальянский король Виктор-Эммануил III приказал арестовать Муссолини. Что и было сделано армейскими офицерами сразу после заседания Высшего фашистского совета (для понятности: ЦК ФПИ), в котором дуче имел честь председательствовать. Сам дуче при этом не без яда заметил: «Единственная успешная операция итальянской армии за всю войну», — и проследовал к месту временного заключения. (Арестовавший его король и все, кто за королем стояли, даже представить себе не могли, насколько временным оно окажется, но тогда этого никто еще не знал. Зато ликовали многие.) Королевским декретом фашистская партия была распущена, а новым главой правительства стал заслуженный боевой маршал Бадольо, главной мечтой которого был выход из войны, причем как можно скорее. В этом народ и правительство были едины. А партии уже не было.

Восьмого сентября Бадольо отдал итальянским войскам приказ прекратить боевые действия. И те (о, итальянское легкомыслие!) с удовольствием поспешили сей приказ выполнить, забыв о серьезном настрое своих вчерашних союзников — немцев. Через несколько дней бывшие братья по оружию на Восточном фронте, в Греции и на Балканах без особого труда разоружили итальянцев и в самых что ни на есть скотских вагонах принялись вывозить их вглубь Германии. С мордобоем, расстрелами, без еды: так обращались с военнопленными из малоуважаемых стран вроде СССР и Югославии, но никогда — с англичанами или американцами.

Бедный посол не без оснований ожидал немецкого фельдфебеля с отделением солдат, которые явятся его арестовать и занять посольское здание. Что ж, могло быть и так. И по физиономии получить можно было. Но…

Италия оставалась дружественной по отношению к стране пребывания (говоря шершавым казенным языком).

Ибо адмирал Хорти и близкое его окружение спали и во сне видели такой же разрыв с Германией. Такой же выход из войны. И если население в чем бы и поддержало своего регента-правителя, то именно в этом.

Мы, правда, не говорим о мнении местных фашистов-нилашей и вождя их Салаши. Оно было совершенно иным — по крайней мере, у руководителей. Но шансов придти к власти у них не было. Так казалось Хорти и еще многим в стране. Подобной же близорукостью страдали, как ни печально об этом говорить, и многие влиятельные в еврейской общине люди.

Но дружеское отношение к итальянскому посольству и к находящимся в стране итальянцам, вроде бы, даже стало еще теплее.

Восьмого сентября Джорджо Перласка, итальянский гражданин и частное лицо, ужинал в превосходном ресторане на будапештском острове Маргит. И важное известие о своей родине услышал от официанта: «Молодцы итальянцы, вот нам бы войну кончить так же!». Не будем спорить, являются ли официанты лучших ресторанов выразителями чаяний широких масс, но мнение высших слоев общества они, как правило, знают. Клиент в ресторане болтлив, а венгерский — особенно…

Перласка тут же позвонил послу Филиппо Анфузо, и тот слабым голосом отвечал: «Ждем сведений от королевского правительства». Ночью Перласке удалось остановить на самой границе двенадцать вагонов со скотом, направленных в Германию, а утром — заморозить в банке платежи немецким партнерам.

Падение Муссолини он воспринял спокойно: в дуче он не верил со времен союза с Гитлером. Зато в то, что немцы не оставят подобное своеволие без ответных мер, верил свято. Немцев он, не в пример маршалу Бадольо и адмиралу Хорти, знал хорошо — он-то на испанском фронте был солдатом.

А потому следовало срочно принимать меры против ожидаемых немецких мер…