Общество
Еврейский волкодав
Сумерки приносили Одессе налёты, убийства и ограбления...
28.08.2017
Министр полиции и юстиции Швейцарии Эдуард фон Штайгер слушал доклад начальника миграционной полиции Генриха Ротмунда и думал о своем. «Опять евреи не дают покоя, – краем уха уже улавливая суть, размышлял министр. – Страна и так находится в сложном положении, постоянно балансируя между нейтралитетом и аппетитами Гитлера. Конечно, пока Германия связана войной, немцы будут заниматься Швейцарией в последнюю очередь, но все равно мы вынуждены учитывать их интересы».
В конце августа 1942 года Штайгер выступал на съезде молодежной церковной организации. Там, перед аудиторией в восемь тысяч юношей и девушек он разъяснял отношение Швейцарии к еврейским беженцам: «Тот, кто вынужден командовать маленькой, уже переполненной людьми спасательной шлюпкой с ограниченной вместимостью и с такими же ограниченными запасами, должен выглядеть непреклонно, в то время как тысячи жертв крушения корабля молят о спасении. Он не может принять всех. Но он человечен, своевременно предупреждая возникновение ложных надежд и пытаясь спасти хотя бы тех, кого он уже принял на борт». «Мне казалось, что евреи меня услышали, – продолжал размышлять Штайгер, слыша все новые подробности описываемого ему дела. – Но только казалось».
– Абрахам Зильберштейн, настоящее имя Адольф, имя, по его словам, сменил в знак протеста из-за сходства с Гитлером, родился во Львове в 1882 году, – продолжал докладывать Ротмунд. – Имеет юридическое образование, адвокат. В 1922 году избирался в польский сейм от политической партии. С 39-го года находится в нашей стране.
– Как он попал в Швейцарию?
– 21-й сионистский конгресс в Женеве, 21 августа 1939 года. Зильберштейн приехал как делегат от Польши… – зачитал Ротмунд.
– На этом конгрессе евреи объявили войну Гитлеру? – решил вставить министр. – Как его, Вейцмор или Вейцман?
– Первого сентября 1939 года немцы захватили Польшу, – продолжил начальник миграционной полиции. – Абрахам Зильберштейн подал прошение о предоставлении убежища. В конце сентября того же года он основал Комитет помощи евреям-жертвам войны, который поддерживается Всемирным еврейским союзом.
Министр поморщился.
– Зильберштейн оказался очень активен. К 1942 году он отправил в Польшу более 100 000 продовольственных посылок общим весом около 50 тонн. Летом 42-го он что-то почувствовал и ушел из фонда. Скорее всего, будучи юристом, понимал, что если его арестуют, у фонда возникнет реальная угроза закрытия. Из бумаг, найденных во время обыска, выяснилось, что первым эту схему воплотил наш швейцарский гражданин Эли Стаубух, который еще в 1941 году купил чистый бланк парагвайского паспорта и заполнил его для своей невесты Гуты Эзенцвейг, оказавшейся в Варшавском гетто. Она работала там со знаменитым педагогом Янушом Корчаком. В общем, Стаубух переслал его в Польшу и…
– Подробности оставим, – оборвал министр. – Давайте главное.
– Зильберштейн решил скупать пустые бланки парагвайских паспортов по всему миру. Польская миссия в Швейцарии непосредственно участвовала в изготовлении фальшивых документов. Поляки вышли на бернского нотариуса Рудольфа Хюгли, который оказался Почетным консулом Парагвая и испытывал денежные затруднения. Американские евреи передавали деньги для покупки паспортов в польское консульство в Нью-Йорке, а оттуда они попадали в посольство Польши в Швейцарии. Юлиус Кюль и Константин Рокицкий, сотрудники польской миссии, вели это дело.
– Кто такой этот Юлиус Кюль?
Министр снова поморщился. Польская миссия в Швейцарии хоть и была признана дипломатической, и сидела в том же здании, где раньше было польское посольство, но посол Александр Ладош в официальном статусе ни разу не был принят на государственном уровне. Чтобы не раздражать немцев.
– Зильберштейн поставлял в посольство списки и фотографии людей. После того как паспорт выдавался, он оставался на некоторое время в польском консульстве. Немецким властям отсылали заверенную копию…
– А паспорта заверял тот самый нотариус Хюгли, так называемый почетный консул Парагвая … – саркастически заметил Штайгер и, увидев, что начальник миграционной полиции подтвердил кивком, жестом попросил продолжить.
– Заверенную копию отсылали немецким властям в Варшаву или Краков. На основании этих документов людей отправляли в лагеря для интернированных, а не в лагеря смерти.
По докладу начальника миграционной полиции выходило, что вместе с Зильберштейном была арестована его подруга Фанни Хирш. На допросе она призналась, что знала о 200–300 паспортах, которые удалось переправить в оккупированную Польшу. Хирш утверждала, что и она, и Зильберштейн понимали, что нарушают закон, но руководствовались исключительно гуманитарными соображениями. «Мы не собирались наносить ущерба Швейцарии», – снова цитировал начальник полиции.
– Они платили 1200 франков за парагвайский паспорт, – закончил свой отчет Ротмунд.
– Недурственно, – отметил министр, вспомнив, что средняя почасовая плата составляет менее двух франков. – Сколько они могли купить пустых паспортов?
– Зильберштейн на этот вопрос заявил, что у него плохая память.
Министр кинул быстрый взгляд на начальника полиции.
– Но я полагаю, – быстро поправился Генрих Ротмунд, – что несколько тысяч паспортов. Но не более четырех тысяч.
– Какие вы предлагаете предпринять дальнейшие шаги?
– Зильберштейн и Хирш арестованы. А вот Рокицкий и Кюль обладают дипломатическим иммунитетом.
– Хорошо, – министр встал. – Я сообщу в Федеральный департамент иностранных дел господину Пилле-Гола.
Польский посол Александр Ладош был немедленно вызван в швейцарский МИД. Однако принимал его не глава Федерального департамента Марсель Пилле-Гола, что определенно вызвало бы недовольство немцев, а рядовой чиновник, получивший инструкции поговорить с Александром Ладошом в жесткой манере.
Послу было указано на недопустимость деятельности, нарушающей швейцарские законы. Посол извинялся, утверждая, что схема с паспортами была придумана исключительно чтобы спасти хороших людей. А когда чиновник продолжил давить, Александр Ладош проявил неожиданную осведомленность и стал тонко намекать об имеющихся у него доказательствах, что швейцарская полиция сама выдавала паспорта евреям-беженцам, чтобы те могли добраться до Испании и Португалии. Чиновник изменил тон и в качестве компромисса предложил послу уволить Юлиуса Кюля, однако нарвался на вежливый, но твердый отказ.
В отчете для главы Федерального департамента о проведенной встрече особо отмечалось о неизбежных негативных последствиях в случае утечки информации. Глава МИДа Марсель Пилле-Гола был в ярости. Вся его политика базировалась на выстраивании баланса между Антигитлеровской коалицией и Германией с неизменным уклоном в сторону хороших отношений с Третьим рейхом. По дипломатическим каналам было сообщено о действиях Рудольфа Хюгли, и его без лишнего шума лишили статуса почетного консула Парагвая. Однако все «дело о парагвайских паспортах» из-за опасения огласки пришлось спустить на тормозах.
Абрахама Зильберштейна и Фанни Хирш вскоре освободили, заставив ежедневно отмечаться в полицейском департаменте. Юлиус Кюль проработал в консулате до конца 1945 года, когда здание посольства было передано правительству в Варшаве. В 1949 году он уехал с семьей в Канаду и стал успешным строительным подрядчиком.
Абрахам Зильберштейн и Фанни Хирш поженились в 1944 году. В 1999 году их дочь Рут Зильберштейн передала Вашингтонскому музею Холокоста архив своего отца. Бывший посол Александр Ладош в 1945 году вернулся в Лондон. По оценкам польского МИДа, операция «парагвайский паспорт» позволила спасти около 400 человек.
Евгений Липкович