Последний феллах Израиля

Как загадочные еврейские феллахи смогли избежать изгнания и две тысячи лет выживали под оккупацией арабов и христиан, но оказались сметены еврейскими эмигрантами из Европы.

Однажды в начале 1920-х годов Ицхак Бен-Цви, ставший впоследствии вторым президентом Израиля, а тогда бывший председателем местных органов еврейского самоуправления в Палестине, бродил по Галилее вдвоем со своей женой Рахелью и дошел до горной деревни Пекиин, населенной в основном друзами. Легенда гласит, что на деревенской улице к нему неожиданно обратился еврейский мальчик на иврите, признав в нем своего. С этой прогулки началась длившаяся десятилетиями дружба Бен-Цви с небольшой, но столь удивительной еврейской общиной Пекиина. И символ этой дружбы держали в руках многие читатели: портрет Бен-Цви и горная деревня вместе украшают купюру в сто шекелей.

Ицхак Бен-Цви был поражен этой встречей в друзской деревне. Он, уроженец Полтавы, знавал местечковых евреев-ремесленников, евреев-революционеров и евреев-профессоров, но евреев-феллахов, с утра до ночи обрабатывающих примитивными инструментами пшеничные и гороховые поля, видел впервые. Отличить на улице этих евреев от их арабских и друзских соседей было невозможно – ни по одежде, ни по речи. Говорили они на том же галилейском диалекте арабского, что и остальные жители деревни, и выделялись только по субботам, собираясь в синагоге вместо полевых работ.

От большинства их собратьев, приехавших в Палестину в XX веке, этих евреев отличало не только занятие земледелием. Они еще твердо знали, что эта небольшая плодородная долина среди каменистых гор – их дом уже две тысячи лет, и ни одно поколение их предков никогда не покидало Земли Израиля. Феллахи любой веры не очень склонны к ведению хроник и писанию писем, но мы знаем, что вплоть до мусульманского завоевания евреи составляли большинство сельского населения Галилеи. Например, в VII веке многие тысячи из них участвовали в восстании против византийского владычества. Правда, тогда они говорили еще по-арамейски, как и другие жители Земли Израиля.

Арабы оказались гораздо терпимее византийцев к евреям и иудейской религиозной традиции, но приток всё новых переселенцев превратил евреев в Галилее из большинства в меньшинство. Также постепенно общим разговорным языком, как и в соседних странах, стал арабский. В языковом смысле арабизировались и евреи, и христиане, и все местные племена. Поэтому путешественники XV-XVI веков сообщают о разбросанных по всей Галилее еврейских общинах, говоривших уже по-арабски.

Ашкеназы называли говорящих по-арабски собратьев «морисками» – маврами, а сефарды звали их «мустааравим» – обарабившимися, и это второе имя закрепилось за ними и в научной, и в религиозной литературе.

При этом мустааравим не всегда были бедными земледельцами. Первые группы еврейских переселенцев, начавших в XIV веке прибывать на историческую родину из Европы, встречали и в Иерусалиме, и в других городах упорядоченные общины евреев-мустааравим со своими духовными лидерами, богачами и отношениями с властями. В этих общинах сохранялось много древних обычаев страны Израиля. Например, цикл чтения Торы длился у мустааравим три года, а не год, как это принято и у сефардов, и у ашкеназов.

Делами общины руководили «шувйух аль-яхуд», буквально – «еврейские шейхи». И надо признать, что отношения этих «шейхов» с новыми репатриантами из Европы не всегда были безоблачными. Но постепенно ашкеназы и сефарды обосновались в Иерусалиме и других больших городах. И если в XVI веке, на который пришлось начало османского владычества, мы еще слышим о трех главных раввинах в Иерусалиме – сефардском, ашкеназском и мустааравим, то спустя столетие бедная и слабая ашкеназская община вымерла, а мустааравим растворились среди сефардов, перейдя на их язык ладино. Владение арабским семьи мустааравим, конечно, сохранили, но родным и домашним языком для всех евреев Земли Израиля стал на какое-то время именно ладино. Тот же процесс коснулся многих народных обычаев и порядка литургического богослужения, и вскоре сефарды, а не мустааравим стали восприниматься в качестве коренного еврейского населения Палестины.

Однако коснулся этот процесс в основном городов, в деревнях же на севере говорившие по-арабски еврейские феллахи продолжали, как и тысячу лет до того, держаться за родовые клочки земли – пахать на ослах, растить маслины, горох, пшеницу и фрукты, не оставляя при этом и «дедовских» обычаев – соблюдения шаббата, кашрута и празднования еврейских памятных дат. И все же количество мустааравим продолжало уменьшаться от века к веку. Если еще несколько столетий назад это были десятки общин, то к XIX веку в Галилее осталось всего три деревни с еврейским населением: Пекиин, Шфарам и Кфар-Ясиф. Туда, в Пекиин, и забрел Ицхак Бен-Цви.

Парадоксальным образом именно с началом сионистского движения пришел конец двухтысячелетней истории еврейских феллахов. Арабские погромщики мало что могли противопоставить еврейскому возвращению в Святую землю и срывали свой гнев на мустааравим, веками живших среди них. Теперь в этих деревнях осталось только название – «Еврейский квартал», да еще и пустые синагоги.

Последними держались евреи Пекиина. По переписи 1931 года их было 52 человека. Возглавлял общину хахам Йосеф Тума, слывший праведником и чудотворцем не только среди евреев-феллахов, но также и среди их соседей – арабов, друзов и христиан. Отношения между представителями различных племен и конфессиями внутри деревни были самыми благополучными, но в один страшный день 1938 года в деревню пришли бандиты из отрядов сирийского офицера Кавукджи, вывели всех мужчин-евреев на площадь и объявили, что сейчас их всех казнят. Соседям-друзам с трудом удалось уговорить бандитов отпустить евреев живыми при условии, что мустааравим навсегда покинут деревню. И последние евреи-феллахи переселились из деревни в Хадеру, и хотя этот город также находится на территории Земли Израиля, до последнего дня своей жизни мустааравим называли случившееся «изгнанием в Хадеру».

Спустя два года, в 1940-м, в деревню вернулась одна-единственная семья – Зинати. А сегодня там живет последний хранитель очага – 87-летняя Маргалит Зинати. В этот Суккот мы имели счастье видеть и слышать ее в Пекиине. Она, конечно, хорошо говорит на иврите, хотя и арабского не забыла, сыплет шутками и прибаутками, не переставая при этом лущить горох – как и ее предки много веков подряд.

Государство отремонтировало её дом, часть которого стала небольшим музеем евреев Пекиина. Несколько молодых ребят и девушек помогают Маргалит по хозяйству и принимают вместе с ней группы туристов. А иногда эти туристы собираются на общественную молитву в древней синагоге Пекиина.

Дай ей Б-г, чтобы Маргалит Зинати дожила до 120 лет, но понятно – вместе с ней община мустааравим покинет историческую сцену. Община еврейских феллахов, передавших нам трудолюбие, верность земле и умение уживаться с людьми другой веры и нации, не теряя ни на миг своей веры и идентичности.