Реформатор из народа

Его идеи легли в основу «косыгинской реформы», которая должна была перевести СССР на капиталистические рельсы. Но кровавая «пражская весна» задушила все перемены на корню. «Троцкистское прошлое» харьковского экономиста Евсея Либермана сыграло при сворачивании реформы только на руку.

В конце 1965 года народнохозяйственный комплекс СССР застыл в ожидании перемен – впереди была очередная пятилетка, восьмая по счету. С выполнением предыдущих все справлялись успешно – вот только отчеты и показатели, как правило, были далеки от реальности, и развитие страны радовало лишь на бумаге. Восьмая же пятилетка, призванная победить в том числе и этот недуг советской экономики, проходила в условиях новой реформы, получившей название «косыгинской» по имени руководившего ею председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина. Однако экономисты чаще связывают данную реформу с именем Евсея Григорьевича Либермана – советского ученого, предложившего свои идеи для перемен в промышленности еще в 1962 году на страницах газеты «Правда». Именно идеи Либермана через несколько лет стали основой «косыгинской реформы». Правда, ввиду выборочного их применения, попытка перевода социалистического хозяйства на капиталистические рельсы закончилась не слишком хорошо.

Либерман родился в 1897 году в городе Славута Волынской губернии. Окончил там местную гимназию, в 1915 году поступил на юридический факультет Киевского университета. Потом молодой специалист переехал в Харьков – город, с которым и была связана вся его оставшаяся жизнь, за исключением эвакуации в годы войны. Несколько первых лет на новом месте он работал служащим различных учреждений УССР, после чего решил продолжить обучение в Институте труда Наркомата Рабоче-крестьянской инспекции. В итоге Либерман перевелся в Харьковский инженерно-экономический институт, в стенах которого и работал долгие годы. Там он возглавлял кафедру организации и планирования машиностроительной промышленности и создал первую в стране станцию машинного учёта на харьковском машиностроительный заводе «Серп и Молот».

В 1938 году Либерман был арестован органами НКВД по обвинению в шпионаже и терроризме. Поводом для ареста послужили его поездки за границу в 1924-1925 годах, в рамках которых он общался с зарубежными коллегами. В том, что дело сфабриковано, мало кто сомневался, но и случайностью оно не было. Либерман был женат на сестре выдающегося пианиста Владимира Горовица. И заграничные поездки Либермана совпали с выездом пианиста на «учебу» в Германию в 1925-м – Горовиц в Союз больше так и не вернулся, в связи с чем был обвинен в связях с троцкистами.

Был ли связан с троцкистами сам Либерман, доказано не было. В тюрьме он провел почти два года – все это время длилось следствие. А потом наступило чудесное освобождение – его выпустили в 1939-м по амнистии в честь 60-летия Сталина. В будущем многие исследователи не раз свяжут арест Либермана с буквально свалившейся на него мировой славой. Будут говорить, что неспроста особо никому не известный провинциальный советский экономист стал застрельщиком дискуссий о реформе – дескать, был назначен кем-то сверху как человек, на которого ввиду его «троцкистского прошлого» было бы легко свалить все неудачи. И которым – в случае чего – не жалко было и пожертвовать.

С учетом скромного влияния ученого на саму реформу в дальнейшем сомнения в самостоятельности Либермана действительно могут возникнуть. Но при этом нельзя забывать, что Либерман представлял один из крупнейших промышленных регионов страны, заведовал кафедрой экономики Харьковского инженерно-экономического института и не понаслышке знал «внутреннюю кухню» машиностроительных предприятий. Почти все его научные работы были связаны с исследованиями проблем повышения эффективности производства. Разбирая эти проблемы, Либерман все отчетливей осознавал, что их решение невозможно без обращения к рыночным регуляторам.

Выводы Либермана и нашли отражение в статье «План, прибыль и премия». Опубликованная 9 сентября 1962 года в центральной газете «Правда», статья стала сенсацией, граничащей для многих с диверсией. Либерман весьма осторожно, не посягая на систему централизованного планирования, предлагал учитывать в планах не валовые показатели, а стоимость реализованной продукции. То есть главным критерием эффективности всех предприятий сделать их реальные показатели рентабельности. Для этого предлагалось дать руководству этих предприятий куда большую самостоятельность в работе с партнерами: самим выбирать, у кого покупать и кому сбывать продукцию, а не везти ее, к примеру, за тысячи километров на завод, указанный сверху.

Часть полученной прибыли рекомендовалось оставлять на счетах предприятий для расширения производства и создания премиальных фондов, которые мотивировали бы работников на большую производительность. «Необходимо, – писал Либерман, – установить долгосрочные нормы рентабельности для отраслей, определяемые как отношение прибыли к производственным фондам, и в случае выполнения предприятием этих нормативов поощрять его, оставляя ему часть прибыли для стимулирования коллектива в целом и отдельных его работников. Необходимо также упорядочить систему ценообразования, сделать ее более гибкой, чтобы более эффективные изделия были рентабельны, а значит, выгодны для производителей».

Мнения по поводу статьи разделились, но пробный шар был запущен – уже через месяц Либерман изложил свои реформаторские идеи в более развернутом виде на страницах ведущего экономического научного журнала «Вопросы экономики». Вскоре – по требованию ЦК КПСС – Либерман представил свой доклад для изучения партией. Кстати, председатель Госплана Косыгин дал в то время докладу резко негативную оценку. Но идеи Либермана разделял лично Хрущев, создавший в связи с этим параллельную Госплану структуру – Государственный научно-экономический совет. В него вошли те представители государственных структур, кто видел спасение в «рыночном социализме». Правда, просуществовал совет лишь до 1963 года, а еще через год состоялся октябрьский Пленум ЦК, который отстранил Хрущева от власти.

Тем не менее все эти годы обсуждение идей Либермана не прекращалось, причем их поддерживало все больше ведущих экономистов. Прислушиваясь к их мнению, Косыгин, возглавивший после октябрьского Пленума Совет министров, взялся за переработку идей Либермана. В итоге в 1965 году после долгих дискуссий основной комплекс реформаторских мер был изложен в постановлении сентябрьского Пленума ЦК КПСС «Об улучшении управления промышленностью, совершенствованию планирования и усилению экономического стимулирования промышленного производства».

Реформа предполагала создание условий, которые давали бы возможность предприятиям функционировать пусть и на ограниченном, но все же рынке как самостоятельным хозрасчетным единицам. То есть предприятиям позволялось заключать друг с другом прямые договоры поставок – не дожидаясь разрешения центральных министерств. А главное, ключевыми показателями экономической состоятельности предприятия становились прибыль и рентабельность. Это был далеко не полный комплекс мер, предложенный ранее Либерманом, но все же это был его звездный час. Ведущие западные издания восторгались новыми веяниями в Союзе, писали о «либерманизации» советской экономики, публиковали статьи Либермана и приглашали его читать лекции.

Но насколько громко прозвучало его имя, настолько же тихо и незаметно жизнь Евсея Григорьевича вернулась в прежнее русло. Он публиковал свои работы в узкопрофильных изданиях, работал профессором кафедры статистики и учёта Харьковского государственного университета им. Горького. К реформам, проводимым в стране под влиянием его идей, его не привлекали. Возможно, именно поэтому первые впечатляющие показатели – за них пятилетку неофициально прозвали «золотой» – сменились множественными проблемами в экономике, переставшей работать как единый организм. Темпы экономического роста снижались – реформа была свернута.

Евсей Григорьевич Либерман умер в 1981 году. Через семь лет его наработки вновь попыталось использовать уже новое советское правительство. И вновь реформирование носило половинчатый характер, ведущий страну к экономическому кризису, вслед за которым грянул и кризис политический.