Три еврея при царе

Братья Веселовские были лучшими дипломатами Российской империи, пока один из них, Авраам, не сбежал в Лондон – чтобы Пётр Первый не казнил его по «делу царевича Алексея».

Их дед Яков, еврей ашкеназского происхождения, был выходцем из польского местечка Весёлово. За оказанные русской армии «услуги» при взятии Смоленска в 1654 году он был приглашен жить в Москву, где удачно выбрал себе жену – любимую тётушку будущего вице-канцлера Российской империи Петра Шафирова. Так Яков стал основателем будущего дворянского рода Веселовских, породившего много известных людей. И первыми оставившими значимый след в российской истории стали дети его младшего сына Павла – Авраам, Исаак и Фёдор.

Авраам воспитывался в доме Шафирова и вскоре был направлен учиться за казенный счет в только открытую первую московскую гимназию. Смышленый юноша освоил французский, немецкий, латинский, греческий, древнееврейский, сирийский и халдейский языки. После нескольких лет практики за границей под началом князя Бориса Куракина Авраам получил назначение в Посольскую канцелярию, МИД того времени. Начал он переводчиком, через год был дьяком Посольского приказа, а в следующем, 1710-м поступил под патронаж «государственных тайных дел министра» Александра Меншикова.

Уже через пять лет, снискав его княжеской милости, Веселовский был рекомендован к самостоятельной работе и направлен резидентом в Вену. Дипломатический дар позволил быстро наладить «нужные» для государства связи. Но особо ценился Авраам за способность находить профессионалов, которых не хватало Российской империи во многих сферах. Причем чаще всего он рекомендовал на разные посты именно евреев.

Несмотря на известное отношение Петра к евреям-иудеям, для которых «не будет в России ни жилища, ни торговли, сколько о том ни стараются и как ближних ко мне ни подкупают», Авраам Веселовский был одним из немногих, кто не боялся ходатайствовать за них перед Петром. Вот что писал Веселовский в одном из писем царю: «Евреи всегда отличались своими познаниями в медицинской науке, и только благодаря еврейским врачам возможно было успешно бороться со многими лютыми болезнями». В ответ Петр указывал: «Для меня совершенно безразлично, крещён ли человек или обрезан, чтобы он только знал своё дело и отличался порядочностью».

В общем, дипломатическая карьера Авраама складывалась удачно, но ровно до начала «дела царевича Алексея» – сына заточенной в монастырь первой жены Петра Первого, Евдокии. Отлученный от матери восьми лет от роду, Алексей стал противником любых дел отца. Когда непонимание достигло апогея, царевич скрылся в Австрии и был объявлен отцом предателем. Ключевую роль в возвращении Алексея, как известно, сыграли Пётр Толстой и Александр Румянцев, но поначалу поимку беглеца доверили именно Аврааму Веселовскому.

Он занимался поиском царевича с декабря 1716-го по июль 1717 года, напал на его след в тирольском замке Эренберг и уже даже начал вести переговоры о дипломатической выдаче Алексея России. И вдруг Авраам написал царю, что «приключилась у него жестокая лихорадка, почечуйная болезнь, которой прежде он никогда не имел» – и посему не может он далее «заниматься делами по возвращению царевича в Россию». Пока Авраам Веселовский хворал и лечился, царевич Алексей был обманом доставлен в Россию, где в июле 1718-го – казнен.

А в начале 1719-го Петр I неожиданно предписал Аврааму вернуться «с возможным поспешением» якобы для направления «с некоторыми комиссиями к другому двору». Авраам тут же выехал, добрался до Берлина, а после – пропал. Царские ищейки в конце концов обнаружили его в Лондоне, но все последующие попытки Петра Первого заполучить перебежчика заканчивались отказами английского короля. В 1730-е Авраам Веселовский переехал в Швейцарию, где и провел последние дни своей жизни. По мнению одних историков, Авраам не вернулся на родину, потому что лично помогал скрываться царевичу Алексею. По мнению других, он просто решил не искушать судьбу, зная, сколько казней прошло по этому самому «делу царевича Алексея». Авраам Веселовский так никогда и не вернулся в Россию, хоть за его жизнь там и сменилось много императоров.

Исаак Веселовский тоже отучился вслед за старшим братом в московской гимназии и тоже поступил на службу в Посольский приказ. Путешествуя по Европе в 1716–1717 годах, Петр Первый именно его выбрал в качестве своего личного переводчика – карьера Исаака резко пошла в гору. В 1718 году Исаак Веселовский был назначен секретарём и одновременно главой Иностранной экспедиции Посольской канцелярии, а в феврале 1720 года – секретарём всей Коллегии иностранных дел. Не сложно представить маячившие перед Исааком перспективы, пока вдруг в один момент он не стал братом опального беглеца. В гневе переведенный Петром I на рядовую должность, Исаак все-таки вновь был однажды приближен ко двору. Правда, уже не в качестве дипломата, а как учитель французского языка для дочерей Петра – Анны и Елизаветы.

В 1728-м он был арестован за принадлежность к так называемому кружку заговорщиков Анны Бестужевой – за нелицеприятные обсуждения всесильного князя Меншикова. Бестужеву тогда сослали в подмосковную деревню, а Веселовский был выслан в Гилянь – и только после смерти Меншикова переведён в Дербент. Несмотря на ряд последующих назначений, Исаак оставался по факту ссыльным заключенным, годами не получавшим даже жалования. Так продолжалось вплоть до 1741 года, пока на российский престол не взошла Елизавета Петровна, помнившая о своем учителе французского с благодарностью. Исаак Веселовский при ней лихо перемахнул через несколько ступеней Табеля о рангах и был назначен главой Секретной экспедиции Коллегии иностранных дел, принимая участие в важнейших межгосударственных переговорах. Затем он был произведён в тайные советники, обучал русскому языку возвратившегося из Голландии Петра III, а в 1746 году за свои заслуги был удостоен ордена Святого Александра Невского. Слывший среди многих заграничных дипломатов «умнейшим человеком России», все свободное время Исаак Павлович проводил за чтением книг, обогащая разум до последнего дня своей жизни, оборвавшейся в сентябре 1754-го.

Драмы судьбы не обошли стороной и третьего брата – Фёдора Павловича Веселовского. Его блистательная карьера дипломата также удачно складывалась ровно до того момента, пока старший брат не воспротивился царскому указу о возвращении. Незадолго до этого, в 1717-м, Федор был назначен резидентом при английском дворе в Лондоне, где через три года и обосновался его опальный брат. Причем узнал об этом Федор из царского указа, отстранявшего его от посольской должности и повелевавшего перебазироваться в Данию.

Иллюзий, что царь поверит в его неосведомленность о планах и поступках брата, Федор не испытывал. «Очевидно вижу, что отзыв мой от сего двора и посылка моя в Копенгаген ни для какой причины, ниже в иное намерение чиниться токмо для брата моего Авраама, за которого определён быть страдателем, – писал Федор в ответном письме в Петербург. – И вижу ясно, что намерение положено, по прибытии моём в Копенгаген, бросить меня на корабль и отвезти в С.-Петербург, и чрез жестокое и страдательное истязание о брате моём – хотя сведом или не сведом – спрашивать. Страх сей видимой и бесконечной моей беде привёл меня в такое крайнее отчаяние, что я, отрекшись от всех благополучий сего миру, принял ныне резолюцию ретироваться в такой край Света, что обо мне ни памяти, ни слуха не будет, и таким образом докончаю последние бесчастные дни живота моего хотя в крайнем убожестве и мизере, но спокойною совестью и без страдания».

Впрочем, бежать Федор никуда не собирался – так же, как и брат, он остался в Лондоне. Только после смерти Петра I он вновь начал сотрудничество с русским консульством. Сообщая в письмах в Петербург о различных событиях внутриполитической жизни Англии, Федор Веселовский все чаще стал просить дозволения о возвращении. Почти через два десятилетия неустанных просьб – в ноябре 1742-го – правившая в России Елизавета соизволила своей резолюцией объявить о «возвращению его сюды». В итоге Федор Веселовский стал церемониймейстером императорского двора. Затем, после основания Московского университета, Федор служил при нем куратором. Он ушел в отставку в звании генерал-майора и чине тайного советника – и прожил почти до 90 лет.

Старшего брата Федор с тех пор видел лишь однажды в Женеве, куда его направили в 1757 году для ведения переговоров с Вольтером о написании тем истории царствования Петра Великого. Привлечь к этой просьбе Елизавета Петровна попросила и Авраама, так что в известной книге знаменитого француза о Петре немало историй, поведанных ему братьями Веселовскими. К слову, после столь почетной просьбы, на которую согласился Авраам, ему было предложено возвратиться в Россию. Ответ был дан емкий: «На родину я вернусь только тогда, когда в ней утратят силу три пословицы: “Без вины, а виноват”, “Хоть не рад, да готов”, “Б-жье, да Государево”».