Сердце Тортиллы

Черепаха Тортилла в «Буратино» и миссис Хадсон в доме Шерлока Холмса – всегда яркая и острая на язык, Рина Зелёная начала с частушек в Одессе, не сыграла ни одной главной роли, но навсегда осталась в миллионах сердец.

В 1982 году Зиновий Гердт закончил работу над картиной «Снять фильм о Рине Зелёной». Название намекало, что сделать это было непросто. Поговорить с Риной Зелёной о ней самой же оказалось нереально – она считала это нескромным. Гердту в кадре так и заявила: «Я буду активно участвовать в съёмках, когда мы станем снимать фильм о вас». Режиссёру пришлось опрашивать людей из ближнего круга и, конечно, зрителей. «Какой вам запомнилась Рина Зелёная?» И популярный ответ: «Самой желанной бабушкой в мире».

Википедия называет её сегодня, кроме прочего, мастером имитации детской речи. Она говорила о детях, любила их всех, как родных, сама не стеснялась дурачиться и резвиться. После выступлений по радио она получала от юных слушателей охапки писем с вопросами – потом отвечала на все. Им ведь в те времена было совсем не принято давать слово. Но Рина Зелёная посчитала честью для себя стать их голосом.

Она выросла в семье, в которой, по ее словам, никто ни с кем не дружил. Отношения с братьями и сестрами держались на уговоре «ничего не говорить папе». Маму выдали замуж в 16 лет за человека намного старше неё. Мужа она так и не смогла полюбить, была легкомысленной, славилась расточительством и добротой, которую Рина называла позже «бессмысленной». Отец был чиновником, аккуратным и педантичным человеком, считал каждую копейку, сам по выходным отправлялся на рынок, мог торговаться до последнего, покупал всё по самой низкой цене.

Мама следила, чтобы у детей было «не хуже, чем у других», потому к ним домой ходила учительница по фортепиано. Бывало, что сестра к её приходу успевала куда-нибудь запрятаться, подальше от культурно-образовательной повинности. Тогда за пианино усаживали Рину, предварительно сняв её с дерева или вытащив из чулана.

Музыку Зелёная так до конца жизни ценить и не научилась. Она не мечтала стать актрисой, случайно увидела объявление о наборе в московское театральное училище. Пришла на прослушивание, прочла стихотворение Ивана Никитина «Выезд ямщика». Девочка, похожая на мальчика, выпускала рифмы, сгущая бас и морща брови, чем очень позабавила приёмную комиссию. Её зачислили – к 1919 году образование было получено.

На театральные подмостки, впрочем, Зелёная впервые вышла в Одессе, куда переехала вся семья. Дело было в заведении под названием «Крот». Там же она перестала быть Екатериной и стала зваться Рина: полное имя просто не поместилось на афишу. В начале 1920-х годов Рина вновь отправилась в Москву – Одесса для её амбиций оказалась тесноватой. Первым местом работы в столице стало кабаре под названием «Нерыдай». Сценки, миниатюры и скетчи она придумывала сама – и вскоре все стали ходить специально «на Зелёную». У неё был номер «Чарльстушки»: в народном костюме с кокошником на голове она пела частушки, а потом сбрасывала одежду, под которой было еще одно, танцевальное платье, и отплясывала зажигательный чарльстон. От времён нэпа она явно брала лучшее.

Потом был Ленинград и снова Москва. Сначала позвали в Театр сатиры, но сатиру там стали сокращать, и Рина перешла в театр Дома печати. В среде московской литературной богемы довольно скоро стала своей. С Сергеем Михалковым познакомилась на теннисном корте, дружила с Ильинским, играла на бильярде с Маяковским – и даже выигрывала, когда он давал ей фору. Элегантная, изящная, остроумная. Как-то в Кирове при входе в столовую её опознал милиционер, хотя они с Сергеем Образцовым довольно убедительно выдавали себя за англичан. Столовая была «особого назначения», единственная в предвоенном городе, где можно было по-человечески поесть. Правда, по специальным талонам или если ты иностранец.

Во время войны она выступала с концертными бригадами, часто на передовой. В наградном листе по поводу представления к ордену Красной Звезды было указано, что она дала 83 концерта. Добралась, кстати, до Берлина. А ушла на войну Зелёная после успеха фильма «Подкидыш», где сыграла Аришу «Хорошенькое дело». Сложно сказать, кого он прославил больше, но фильм остался важной записью в биографиях Фаины Раневской, Ростислава Плятта, Рины Зелёной и Агнии Барто.

Советская кинематография только начала снимать картины для детей. Барто и Зелёная были подругами и, не имея опыта в подобных делах, написали сценарий, даже не заключив договор со студией. Однако он был принят без единой правки – редчайший случай. Роль Аришы, которую сыграла Зелёная, дописали уже на съёмочной площадке, когда потребовался ещё один комический персонаж. Зрители и впрямь смеялись до упаду над невообразимой говорливостью Ариши, ее суетой и ускользающим от камеры лицом. «Та если бы собака мне порвала платье, та я бы её сама на куски порвала!»

А вот реплику «Муля, не нервируй меня!», которая на всю последующую жизнь стала сущим наказанием для Раневской, придумала не Зелёная. Пишут, что её изрекла сама Фаина Георгиевна в перерывах между дублями. Зелёная и Раневская приятельствовали, но не дружили. Незадолго до своей смерти Раневская позвонила Зелёной, извинялась за какой-то долг и сказала: «Если умрём раньше, чем верну, я найду вас и на том свете!» На что Зелёная ответила: «Милая моя, пожалуйста, там меня не беспокойте».

В кино приглашали значительно реже, чем она рассчитывала в начале. Актрисам с нетипичной внешностью и выдающимся острым умом в этом плане нелегко. Никита Михалков, знавший её с детства, один из немногих, кто называл её на «ты», как-то кинулся к ней в ноги с дифирамбами: «Рина, ты моя любимая актриса!» Она парировала: «Так дай мне роль в своём кино, пусть самую пустячную!» Встал, пропел ещё что-то льстивое, но роли так и не последовало. В фильме «Весна» у Григория Александрова она сыграла гримершу, чем несравненно украсила картину – роль, говорят, выпросила. Изначально она была мужской и без слов, а Зелёная сама переписала её и сыграла, после чего все женщины СССР стали повторять: «Такие губы теперь не носят». И надували свои «сексапил номер четыре». Она переиграла кучу уборщиц, пассажирок автобусов, прохожих, зрительниц в зале, учёных секретарей, бабушек, прабабушек и прочих персонажей чёрт знает какого плана. Параллельно блестяще читала скетчи и на всевозможных сборных выступлениях комиков оказывалась нередко единственной женщиной на сцене.

Перед тем как её нашёл следующий большой успех, она сказала: «Человеческих ролей для меня нету. Буду играть черепаху». Это уже снимали «Приключения Буратино». Потом она продолжила в «Красной шапочке», по поводу чего и стала лучшей бабушкой в СССР. Да и мало кто не умилялся старушке миссис Хадсон, которую Зелёная сыграла в «Приключениях Шерлока Холмса», в серии про «Собаку Баскервилей». Масленников отсмотрел на пробах огромное количество актрис, и все они были слишком русскими для роли англичанки. Зелёная же, сыгравшая пару добрых десятков всевозможных тёток, показала ему идеальную пожилую англичанку конца XIX века. Соглашаясь на роль, сказала: «Мне ещё никогда не приходилось играть мебель».

Ещё в конце 1920-х годов, выступая в кабаре «Нерыдай», она прочла со сцены «Мойдодыра» Корнея Чуковского – требовалось заполнить паузу. Тонко, без лишней слащавости, очень естественно воспроизводя детский голос – зал принял её с восторгом. С тех пор носила с собой блокнот, чтобы записывать туда словечки и разговорчики малышни. Голос её сначала зазвучал по радио, а потом и в мультфильмах. «Кто сказал “мяу”?», Вовка из Тридевятого царства, бабулечка-красотулечка из «Капризной принцессы», экономка в «Кентервильском привидении», Лошарик, Муми-мама, герцогиня в «Алисе в стране чудес» – это только хиты. У неё удивительный голос, чеканные, зрительно осязаемые интонации. В радиоверсии «Алисы», когда она произносит: «Ну разве это горы!» – её герцогиню видишь.

Женственной Зелёная была до кончиков пальцев. Первый раз вышла замуж за юриста Владимира Блюменфельда – старше на 15 лет, он её обожал и взял чуть ли не измором. Семейная жизнь не сложилась: Блюменфельд не поспевал за живой и ребяческой Рининой натурой. Потом ей разбил сердце Михаил Кольцов – человек, которого называли самым известным журналистом в СССР. От этого романа у неё осталась отличная миниатюра о русалке, уплывшей в бездну океана от разочарования. Наконец, будучи в Абхазии, она познакомилась с архитектором Котэ Топуридзе – автором домов для работников фабрики «Красный треугольник» в Ленинграде, одним из авторов фонтанов «Дружба народов», «Золотой колос» и «Каменный цветок» на ВДНХ в Москве, Лефортовского, Госпитального и Костомаровского мостов.

Его работы на ВДНХ богемные друзья Зелёной ругали, но Рина их любила. И фонтаны, и Котэ, и то взаимное тепло, что связывало их всю жизнь. Она называла его своим ангелом, хотя он считал себя тираном, а его семья стала для Рины роднее собственной. В командировках каждый день писала ему письма – Котэ любил её внимание, она угадывала его, чувствовала и говорила, что с ним была счастлива каждый день. Детей не было, и об этом она предпочитала молчать, как и о болезнях, которые довольно рано стали преследовать актрису. Зелёная тяжело пережила смерть мужа в 1977 году – без своего Котэ ей пришлось дотянуть аж до 1991 года. Последние годы провела в Доме ветеранов кино в Матвеевском, одинокой старушкой – она считала своё долголетие наказанием. Как истинный комик, умерла 1 апреля. Через несколько часов после того, как Михаил Горбачёв присвоил ей звание народной артистки. Она по этому поводу шутила ещё в расцвете карьеры: «Звание получу за сорок минут до смерти».