Медсестра на миллион

В друзьях у неё были Эйнштейн и Рузвельт, но она посвящала всю себя бедствующим мигрантам. Богатые евреи вливали в её «Дома помощи» миллионы – это позволило Лиллиан Уолд спасти сотни тысяч жизней.

Медсестра Лиллиан Уолд обучала молодых евреек сестринскому делу, когда дверь в класс неожиданно распахнулась и на пороге появилась запыхавшаяся девчушка. «Мама, малыш! Все в крови!» – повторяла она, пытаясь перевести дух. Уолд не стала уточнять и тут же последовала за ребенком. Комнатка в Нижнем Ист-Сайде, куда ее привела девочка, была крошечной и темной. Еще более удручающее впечатление производила хозяйка: она лежала на багровых от крови простынях. Совсем недавно женщина родила и нуждалась в помощи, но врач, который принимал ребенка, ушел, потому что семья не могла ему заплатить. Это было первое столкновение 25-летней Уолд с тотальной бедностью. На дворе стоял 1892 год.

До этого Лиллиан Уолд жила, не задумываясь о нищете. Она понимала, что не всем дано спать на чистом белье и по утрам хрустеть гренками, но семейное благополучие «туманило взор и приукрашивало реальность, отдаляя чужие проблемы на многие мили». Ее родители Макс Уолд и Минни Шварц приехали в США в поисках лучшей жизни, когда Европу сотрясала «Весна народов». Предприимчивый отец быстро поднялся на торговле оптическими товарами: он даже мысли не допускал, что четверо его детей могут страдать от нехватки еды и банальных удобств.

Лиллиан была совсем юной, когда ей пришлось принимать роды у старшей сестры Джулии. Осознание, что она может облегчить долю другого человека, так вдохновило девушку, что она твердо решила стать медсестрой. В 1889 году Уолд поступила в Нью-Йоркскую школу подготовки врачей, по окончании которой устроилась медсестрой в детский приют. И тут же взбунтовалась: безразличное отношение персонала к детям казалось ей преступлением. Сначала Лиллиан пыталась что-то поменять, но вскоре поняла: это борьба с ветряными мельницами. Журналист и ее хороший знакомый Уолд Даффас описал эту ситуацию как «попытку встроить целый оркестр в рамки механического пианино устоявшейся системы».

Затем произошла знаковая встреча с умирающей от потери крови молодой мамой. «Меня шокировало увиденное, но еще ужаснее было смирение, с которым эта бедная женщина смотрела в глаза смерти», – писала Уолд. Она стала знакомиться с местными жителями, общаться с врачами, которые бывали там, и вскоре выяснила: в Нижнем Ист-Сайде похожие ситуации встречаются сплошь и рядом.

Через несколько месяцев Лиллиан уговорила подругу Мэри Брюстер, которая тоже была медсестрой, переехать в бедный район, поближе к людям, которые нуждались в помощи. «Простые трудяги и приезжие будто бы находились в слепой зоне, у них не было защиты. Удивительнее всего, что эти люди не растеряли сострадания, – писала Уолд. – Я знала семью, похоронившую ребенка в общей могиле. Мать трижды, экономя каждый цент, собирала деньги, чтобы перезахоронить его, но каждый раз, скрепя сердце, раздавала деньги соседям, чтобы те могли накормить своих детей».

Лиллиан разрывалась между больными, ей отчаянно не хватало помощников. Зная, что власти города сразу от нее открестятся, она открыла курсы домашних медсестер. Желающим учиться Уолд сразу говорила: «Вы будете работать с людьми, от которых отказались все». Со временем она окружила себя единомышленниками, среди которых был банкир и меценат Джейкоб Шифф. Именно он выдал Лиллиан деньги на открытие «Дома помощи на Хенри-стрит».

Рассказывая о своей деятельности, Уолд подчеркивала: «Мы не миссионерская организация. Мы слышим всех, независимо от их религии, социального статуса, возраста и этнической принадлежности». За десять лет штат вырос до 95 человек – «Дом помощи» попал-таки в список организаций, поддерживаемых государством. Впоследствии на Хенри-стрит появились театр и музыкальная школа, в которой учились в том числе прославленные скрипач Берл Сенофски и пианист Мартин Канин.

Со временем филиалы «Дома помощи» появились еще в нескольких районах, некоторые предназначались для помощи итальянским, венгерским и афроамериканским общинам. К 1903 году организация Лиллиан обслуживала около четырех тысяч человек в год. Для пациентов, которые нуждались в отдыхе и покое, на берегу реки Гудзон открыли нечто вроде санатория. Детей отправляли набираться сил на ферму в графстве Уэстчестер.

Но Лиллиан не ограничивалась помощью жителям бедных районов. Благодаря ее усилиям в школах появились специализированная программа для обучения детей с ограниченными возможностями и бесплатные горячие обеды. «Ребенку, особенно родившемуся в семье иммигрантов, жизненно важно ощущать, что есть в мире место, где он наравне с остальными будет окружен заботой и пониманием. Таким местом должна стать школа», – считала Уолд.

Отношение к женщинам и их положение в обществе Лиллиан тоже возмущало. В 1903 году она помогла основать Лигу женских профсоюзов и выступала против так называемой потогонной системы. «По данным переписи населения 1900 года, в Штатах работает более пяти миллионов женщин, но никто всерьез к этому не относится. Очнитесь: вокруг вас американки вовсю конкурируют с мужчинами, причем работают на износ. Нужно кардинально менять условия труда», – твердила Уолд властям. В пример она приводила собственную организацию, где все работники получали приличную зарплату и могли остаться дома в случае болезни, не переживая, что их уволят или лишат денег.

Со временем «Дом помощи» стал оплотом надежды еще и для цветного населения: Лиллиан, которая всей душой ненавидела расовые предрассудки, брала на работу представителей всех расовых и этнических групп. Когда в 1915 году вышел фильм «Рождение нации», поспособствовавший возрождению Ку-клукс-клана, Уолд назвала его «печатью, которая закрепит право на безумие как минимум на несколько десятилетий».

Когда во время первого съезда Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения Уолд предложила устроить вечеринку, на нее замахали руками даже представители оргкомитета: «Ни в коем разе! Как только белые и цветные садятся за стол вместе, в газетах начинают мусолить тему социального равенства!» Лиллиан в присущей ей саркастичной манере ответила, что «в доме, где планируется провести встречу, слишком мало места, так что участникам конференции в любом случае придется ужинать стоя». Как ни странно, эту шутку организаторы восприняли всерьез. Ужин состоялся.

В 1915 году, когда известность Уолд достигла апогея, она опубликовала книгу «Дом на Хенри-стрит». К тому моменту в ее организацию ежегодно обращались более 20 тысяч пациентов. «Дом помощи», превратившийся в итоге в «мегаполис помощи», до последнего оставался главным детищем Лиллиан, но после 1920 года она куда больше стала путешествовать и выступать на политических мероприятиях. Особенно сильно прозорливую Уолд пугало усиление в Европе фашистских настроений. Она раз за разом повторяла: «Идеи что зерна, а слова – вода: нельзя всерьез вслух говорить о безумных идеях, они могут дать ростки. Возможно, мы стоим на пороге чего-то более страшного, чем бедность и болезни».

В 1933 году Лиллиан перенесла инсульт и уединилась в своем небольшом доме в Вестпорте. Отныне главной частью ее жизни были встречи со старыми друзьями, среди которых были Элеонора Рузвельт и Альберт Эйнштейн, и работа над новой книгой «Окна на Хенри-стрит», увидевшая свет в 1934 году. Лиллиан Уолд умерла 1 сентября 1940 года от обширного кровоизлияния в мозг. У «сиделки всего Нью-Йорка» не было ни родственников, ни мужа, но ее оплакивали тысячи людей – от министров до простых работяг, которым она подарила шанс на лучшую жизнь.