Комар еврея не подточит

Пока его друг Владимир Хавкин спасал весь мир от чумы и холеры, он избавлял Палестину от малярии. Сначала Гилель Яффе засадил все эвкалиптами – не помогло. Потом пошёл войной на комаров – сработало.

«Июль 1891 года. Яффа. Море бурлит и кипит. Взлетая и проваливаясь на волнах‚ к кораблю приблизились лодки. Точно черти‚ вскарабкались по канатам лодочники‚ налетели на нас и на наши вещи‚ как разбойники: кричи не кричи‚ никто не выручит. И вот мы уже в лодке‚ а через минуту на берегу. Тут встретил нас красавец огромного роста‚ одетый в черный костюм – и прошептал: “Быстро проходите‚ не стойте”. Только потом мы поняли‚ с какими трудностями была связана высадка сотен репатриантов‚ проходившая, несмотря на ограничения турецких властей».

Эту запись молодой врач Гилель Яффе сделал сразу по прибытии в Эрец-Исраэль. К тому моменту турецкие власти действительно уже запретили российским евреям селиться в Палестине. Но он прорвался – и в итоге сделал для Святой земли немало. Для начала – избавил ее от малярии.

Гилель родился в 1864 году в селе Бристовка Екатеринославской губернии. Получив традиционное еврейское образование, юноша отправился в Бердянск, где с отличием закончил гимназию, познакомился с идеями сионизма и твердо решил посвятить свою жизнь медицине – чтобы при первой же возможности отправиться поднимать медицину в Эрец-Исраэль. Для этого он сначала отучился в Женеве, а потом уехал практиковать в Париж. Там ему в 1889 году присвоили звание доктора медицины.

С такими достижениями он вернулся в Россию, но ненадолго – уже в 1891 году он двинулся в Стамбул, получил лицензию на медицинскую практику и наконец морем прибыл в Яффо. Первые два года он работал в Тверии, затем переехал в Зихрон-Яаков. Сюда к нему за медицинской помощью съезжались жители всех близлежащих сел и деревень. Вскоре Гилеля Яффе так и называли – «доктор мошавот», что значит «доктор поселений».

Большая часть пациентов доктора страдала малярией. Смертность от нее, особенно среди детей, в разы превышала смертность от всех остальных болезней. Очаг заболевания был в соседней Хадере. Тут стоит вспомнить, что само название Хадера произошло от арабского слова «аль-хадра», то есть «зелень». Это была зелень болот. Так что и саму малярию первые переселенцы называли «зеленой болезнью». Над болотами висели в воздухе тучи комаров. Но на тот момент, впрочем, еще никто не знал, что они являются переносчиками малярии. Это впервые предположил лишь через несколько лет паразитолог Патрик Мэнсон – доказали же это наверняка только в 1900 году.

Доктору Гилелю с малярией нужно было бороться здесь и сейчас. Да, поселенцы определили период года, когда распространение малярии было наиболее активным – и на это время они уходили от болот подальше. Но все равно не было ни одной семьи, в которой бы не похоронили родных, скончавшихся от лихорадки. «Не нахожу слов‚ чтобы воздать должное этим людям‚ – отмечал в своем дневнике Гилель Яффе. – Своими руками копали они могилы домашним‚ товарищам и соседям‚ погибшим от тропической лихорадки‚ но с места не сдвинулись и свое поселение не бросили. Это была доблесть на грани безумия».

Первой попыткой Гилеля в борьбе с малярией стали массовые посадки эвкалипта. Опираясь на научные факты тех лет, он решил, что эвкалипты не только помогут осушить болота, но и будут способствовать очистке воздуха. Пока никто не знал, что малярию переносят комары, считалось, что все дело – в плохом воздухе, mala aria на итальянском, именно это и дало болезни название. В общем, за несколько лет были высажены миллионы саженцев – арабы даже стали называли эвкалипт еврейским деревом. И только гораздо позже выяснилось, что эвкалипты не способствуют осушению болот, так как его корни разрастаются в поисках подземных, а не застойных вод.

Но, к счастью, Гилель вовсе и не возлагал надежд на одно только дерево. Он попросил денег у барона Натана Ротшильда и нанял на них тысячи иностранных рабочих, которые вместе с переселенцами принялись строить обширную сеть каналов. Эти каналы соединялись с рекой, что помогало осушать болото за болотом.

После же того, как выяснилось, что переносчиками малярии являются комары, Гилель убедил Ротшильда выделить средства на массовую закупку химикатов от кровопийц. А еще – на установку противомоскитных сеток на окнах. Принятые меры сократили уровень заболеваемости малярией в разы. При этом сейчас ученые считают, что борьба Гилеля с комарами позволила еврейским поселениям в Палестине спастись не только от малярии, но и еще от целого ряда болезней.

Опыт Гилеля и его соратников – например, микробиолога Исраэля Якоба Клиглера, основателя кафедры гигиены и бактериологии Еврейского университета – после Первой мировой войны активно использовали в Европе, погрузившейся в малярийную лихорадку. В 1925 году Организация здравоохранения Лиги Наций направила в Палестину Комиссию по малярии, которая постановила: «Палестинский опыт – бесценный. Все причастные могут считаться благодетелями во всем мире».

Став одним из первых маляриологов в Палестине, Яффе уделял не меньшее внимание и другим инфекционным заболеваниям, пытаясь остановить их распространение путем банальной профилактики. В частности, когда в 1902 году в Палестине началась эпидемия холеры, он запретил людям покидать свои общины и вступать в контакты с семьями больных. Введенные им карантинные меры позволили избежать наихудшего сценария развития эпидемии.

К слову, Яффе еще со времен учебы и работы в Европе был хорошо знаком с создателем первой вакцины от чумы и холеры Владимиром Хавкиным. Рассказывают, что именно Яффе заразил Хавкина идеями сионизма, которых тот до конца жизни придерживался.

Яффе вообще всегда успешно совмещал медицинскую практику и общественную деятельность. В 1895 году он стал представителем организации «Ховевей Цион». В 1903 году вместе с другими сионистами исследовал регион Эль-Ариш на севере Синайского полуострова: Теодор Герцль предполагал разместить там еврейское государство. Позже Яффе назначили главой комитета, ответственного за объединение еврейских поселений, которое могло бы улучшить их экономическую независимость.

Но в какой-то момент Яффе отказался от всех общественных постов и сосредоточился исключительно на медицине. Работал в Яффо, затем стал руководить больницей в Зихрон-Якове, передовой опыт которой вскоре стали перенимать и другие лечебные заведения Палестины.

Он умер в 1936 году. Сегодня его заслуженно считают одним из основателей системы общественного здравоохранения Израиля – в его честь назван большой медицинский центр на западной окраине Хадеры.