Поэт с рубанком

Евреи распевали его песни, сражаясь с погромщиками, нацистами и нападающими на Израиль арабами. Бедный плотник из Кракова Мордехай Гебиртиг не пережил Холокост, но навсегда остался автором гимна Сопротивления.

Ранним утром 9 марта 1936 года в польском местечке Пшитык произошла ссора между еврейским пекарем и крестьянином-поляком. Это привело к одному из самых крупных еврейских погромов в довоенной Восточной Европе. Уже к полудню толпа сельских жителей начала громить еврейские магазины и киоски ­– в ответ неожиданно раздались выстрелы. Дело в том, что в городке находилась крупная ячейка сионистского движения «Мизрахи»: его участники ожидали погрома и были готовы дать отпор. Однако погромщиков, к которым по случаю сельской ярмарки присоединились еще тысяча жителей из соседних деревень, было больше в разы. Сам погром длился около часа: были убиты три человека, среди них один поляк, а ранены свыше 30 человек. Еврейская часть городка была разрушена.

Судебный процесс по итогам погрома завершился в июне того же года. В качестве обвиняемых перед судьей предстали 43 польских крестьянина и 14 евреев. Последние заявляли, что действовали в рамках самообороны, но все равно получили реальные сроки. Одного из них также признали виновным в убийстве нападавшего крестьянина-поляка и приговорили к восьми годам тюрьмы.

Репортажи из зала суда ежедневно печатали польские газеты – в Кракове за ними внимательно следил 60-летний социалист и поэт Мордехай Гебиртиг. Вскоре он спел друзьям свою новую песню на идише, которая называлась «Наш город горит». В ней были такие строки: «Горит, братья, горит! / Наша жизнь зависит лишь от нас. / Если город вам свой дорог, / Так спасайте сами город / И гасите прям сейчас, / Чтоб огонь совсем погас!» Название этой песни позже сократят до одного слова «Горит!». Пройдет всего несколько лет, и она станет гимном еврейского сопротивления по всему миру. Ее будут петь партизаны в Польше и активисты «Хаганы» в Палестине: всем будет предельно ясно, что спасти свой город могут только они сами.

Мордехай Гебиртиг родился в Кракове в 1877 году. Его отцом был небогатый лавочник, который сначала отправил сына на три года в хедер, потом еще на два года – в общую школу, а затем устроил учеником плотника. Считают, что именно там, в плотницкой, Мордехай и начал впервые сочинять стихи и песни – при этом он подыгрывал себе на деревянной флейте, популярном инструменте городской бедноты. Гебиртиг не знал нот, но определенно обладал музыкальным чутьем и даром. Он умел сочинять незамысловатые мелодии, а к ним – такие же простые, но понятные и легкие для запоминания стихи. «Колыбельная», «Сироты», «Гряньте, клезмеры!» – так звучат в переводе с идиша названия его ранних песен, про которые краковские газеты начала XX века писали, что в них «отражена вся душа еврейского народа, исполненная гнева и печали».

По легенде, которую позже распространяли о Мордехае Гебиртиге поклонники его творчества, примерно до 25 лет он совершенно не знал нот. Иногда не мог даже повторить мотив только что сыгранной песни, так что исполнял ее уже немного иначе. Лишь знакомство с польским музыкантом Юлиусом Хоффманом помогло ему восполнить пробелы в музыкальном образовании. Гебиртиг наигрывал мотив, Хоффман записывал нотный ряд, а потом расшифровывал его создателю – чтобы тот понял, какой звук рождает каждая нота.

К началу Первой мировой Мордехай Гебиртиг был известным поэтом и убежденным социалистом. Он состоял в Бунде – Всеобщем еврейском рабочем союзе в Литве, Польше и России – и открыто говорил о социальных вопросах в своих произведениях. Например, одна из его песен того времени – по сути, призыв к еврейской рабочей молодежи начать всеобщую забастовку. Другая – эмоциональная композиция о рабочем, которому не дают отпуск для траура по умершему родственнику.

Несмотря на возрастающую популярность, Мордехай продолжал работать плотником и оставаться совершенно бедным человеком. Все, что поменялось – это семейной положение: он женился и воспитывал трех дочерей. С началом Первой мировой его мобилизовали – правда, служил он по состоянию здоровья в тыловых частях родного Кракова и даже время от времени виделся с семьей.

Свой первый гонорар от стихов он получил, по рассказам очевидцев, уже в 20-е годы. В Кракове был проездом известный исполнитель песен на идише, который слышал о Мордехае. Он купил у него несколько песен за деньги, эквивалентные месячному заработку плотника. К неудовольствию жены, поэт потратил часть гонораров на поддержку местной театральной труппы, в которой он выступал и сам. До конца жизни, которая оборвется в 1942 году в Краковском гетто, он и его семья останутся, по сути, нищими. Песни Гебиртига при этом будут распевать уже по всей Европе.

Погром 1936 года, который послужил причиной для написания песни «Горит!», был лишь одним из проявлений польского антисемитизма тех лет. В 1934 году в Варшаве националисты создали организацию «Национально-радикальный лагерь», которая не брезговала актами насилия и требовала изгнания евреев из страны. Подобные же призывы позволяли себе и первые лица государства. Повсюду имела место явная дискриминация еврейского населения, был ограничен их доступ к образованию и работе в государственном секторе. Все это сопровождалось чередой погромов – их было с 1935 по 1937 год около тридцати. Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что ждало евреев Польши впереди.

С 1939 года большая часть страны оказалась под властью Третьего рейха. В числе других евреев Кракова Мордехай Гебиртиг был перевезен в сельский район Лагевники, а затем возвращен и заперт в Краковском гетто. Все это время он продолжал писать – исследователи считают, что в гетто он создал не меньше 30 новых стихов и песен. Одна из них называлась «День возмездия»: как и «Горит!», она стала гимном еврейского антифашистского сопротивления.

Мордехай Гебиртиг погиб 4 июня 1942 года. Его убили на пути к поезду, который направлялся в концлагерь Белжец – во время войны там уничтожили не меньше 600 тысяч евреев. По пути к вагону Гебиртиг пел на идише: «Горит, братья, горит! / Ой, бедный городишко наш горит! / Злыми черными ветрами / Раздуваясь, крепнет пламя. / В небе, в поле, под ногами – / Все вокруг горит!» Конвоиры приказали ему замолчать, но он продолжал петь. Тогда его вывели из толпы и расстреляли. Мордехаю Гебиртигу было 65 лет.