Легенда «Красной капеллы»

Всю войну он сдавал Москве планы немцев. И даже попав в плен, смог завербовать одного из главных нацистов. На родине заслуг разведчика Анатолия Гуревича не оценили – тут же отправили в лагеря.

В иллюминаторе военного самолета показалась Москва. Разведчик Анатолий Гуревич не был в родном городе восемь лет – и уже представлял, как пройдется по знакомым улочкам, заглянет к друзьям и прямо завтра начнет обустраивать быт. Ему хотелось как можно скорее перевезти из Франции любимую Маргарет и их годовалого сына Мишеля.

Однако на аэродроме вместо коллег из Главного разведывательного управления его встретили сотрудники НКВД – попросили проехать с ними на Лубянку. Там повели не к главному входу, а куда-то вглубь. «Прием арестованных», – прочитал Гуревич. И услышал команду: «Руки назад! Идите вперед!» Первый допрос проводил начальник Главного управления контрразведки «СМЕРШ» генерал Виктор Абакумов. Гуревич был абсолютно спокоен: обвинить его, передавшего в Москву за годы войны десятки самых засекреченных гитлеровских планов, было не в чем.

День за днем он рассказывал менявшимся следователям одно и то же: где вырос, как пришел в разведку, над чем работал под прикрытием в годы войны. Много лет спустя выяснится, что эти протоколы просто пылились в личном архиве расстрелянного впоследствии Абакумова. На суде их никто не читал – да и суда-то не было. По крайней мере, Гуревич на нем не присутствовал. Решение «Особого совещания» МГБ СССР Гуревичу озвучили прямо в камере – 20 лет лагерей за измену Родине. Но приговор тут же отошел на второй план, так как следователь передал и другие новости: его Маргарет и их сын Мишель погибли во время американских бомбардировок в последние дни войны.

С Маргарет Зинер он познакомился, как только приехал в Брюссель в 1938 году. Предстал он перед ней – и ее родителями, еврейскими предпринимателями из Чехии, как уругвайский подданный Винсенте Сьерра, занятый в Европе делами преуспевающей семейной фирмы. Глава семейства был рад новому знакомству – как и его интересу к Маргарет. Он не стал противиться решению Маргарет остаться с Винсенте в Бельгии, несмотря на угрозу нацистской оккупации. Мало того, эмигрируя с женой в США, он оставил Винсенте все свои деловые связи – это позволило тут же открыть фирму по оптовым поставкам самых разных товаров: от строительных материалов до бытовых принадлежностей. В Центре такой роман одобрили.

Днем Гуревич вел дела фирмы, вечером принимал высоких гостей на их с Маргарет вилле. Ну, а по ночам доставал из тайника передатчик и ловил позывные Москвы, передавая выисканную информацию. Навыки конспирации он освоил еще в детстве: квартира его отца, харьковского фармацевта, до революции была местом встреч коммунистов-подпольщиков. После революции и Гражданской войны Анатолий переехал с родителями в Петроград. Окончив школу, поступил работать разметчиком на завод, параллельно отучившись в институте железнодорожного транспорта. В 1934-м его привлекли к составлению мобилизационного плана района, допустив к ряду «совершенно секретных» материалов, а вскоре предложили углубить знания в институте «Интурист», готовившем «специалистов для работы с иностранцами». Там Гуревич выучил французский и немецкий языки.

Едва узнав про гражданскую войну в Испании, он сам организовал группу по изучению испанского языка. А вскоре отправился туда переводчиком-добровольцем: попал на подводную лодку, познакомился с рядом высокопоставленных военных – и по возвращении в Москву стал нелегальным сотрудником ГРУ Генштаба Красной армии под псевдонимом «Кент». Наконец, после спецподготовки, а также смены нескольких паспортов и стран, 26-летний Гуревич легализовался в Бельгии под фамилией уругвайского бизнесмена Винсенте Сьерра.

В Брюсселе он снял квартиру в роскошном доме, стал слушателем элитного учебного заведения, где совершенствовал иностранные языки среди «таких же» отпрысков богатых родителей. Знакомство с Маргарет вывело его на новый уровень. Доходы от фирмы, открытой с помощью ее отца, позволяли не только вести светскую жизнь, но и содержать немалую часть советской разведсети в Европе. Эту разведсеть уже несколько лет активно налаживал другой советский шпион – Леопольд Треппер, или «Отто». Но в какой-то момент Отто пришлось покинуть Брюссель. Во-первых, у него был канадский паспорт, а Канада одной из первых вступила в войну в альянсе с Британией. Во-вторых, Треппер не скрывал в Бельгии своего еврейства. Вот почему накануне нацистской оккупации он отправился в Париж. Координировать взаимодействие ранее созданной им сети в Бельгии, Голландии, Швейцарии и других европейских странах он поручил Гуревичу. Так за Гуревичем закрепилось еще одно прозвище – «маленький шеф».

Постепенно, внедрившись в высшие круги Бельгии, Гуревич через свою фирму стал сотрудничать с нацистами. Поступавшие ему заказы давали возможность получать информацию о планах развития военных действий. Так, однажды его попросили поставить специальные ткани, в одежде из которых комфортно переносилась бы высокая температура. Несколько наводящих вопросов – и вот в Москву уже пошла шифровка о скором открытии фронта в Африке. В другой раз Гуревичу поступил заказ на полтора миллиона алюминиевых ложек. «Я как бизнесмен удивился количеству изделий из такого малоценного металла. Ответ поверг меня в шок: “Готовится война против Советского Союза, возможно, будет необходимо организовать лагеря для военнопленных – эти ложки для них”. Разумеется, все эти данные я срочно передал в Москву. Это было еще до Зорге...» – вспоминал Гуревич. А в 1942 году Кент сообщил в Москву, что гитлеровское командование, отказавшись от идеи повторного удара по столице, решило направить войска на Кавказ. За эту информацию, позволившую Красной армии срочно перегруппировать войска и отразить удар противника, Кента благодарил лично Сталин.

Кроме того, в Москву регулярно шли данные о потерях германской авиации и возможностях немецких предприятий по выпуску самолетов. О высадке немецких парашютистов под Ленинградом и возможном использовании фашистами химического оружия против СССР. О захвате немцами ключа к советским шифрам в городе Петсаме и раскрытии немецкой контрразведкой английской агентуры на Балканах. И много о чем еще.

Поток радиограмм в Москву серьезно беспокоил германское руководство. По распоряжению Гитлера была создана специальная зондеркоманда «Красная капелла», которой предписывалось в кратчайшие сроки ликвидировать советскую резидентуру и антифашистов. Позднее в литературе это название закрепится и за самими антифашистами, хотя официально никакой советской «Красной капеллы» никогда не существовало.

Каждая из резидентур имела собственную связь с Директором – так в шифрограммах именовался Центр в Москве. Все они были автономны, на связь друг с другом выходили только по прямому указанию Москвы и в исключительных случаях. Но контакты друг друга имели. Да и шифр у всех был единым. Вот почему первый же провал вызвал эффект домино. И произошло это как раз с резидентурой в Бельгии.

О причинах провала, погубившего треть всей разведсети, спорят до сих пор. Это случилось 12 декабря 1941 года. В тот день Треппер приехал из Парижа, о чем не поставил в известность Гуревича. Без его ведома он собрал разведчиков на конспиративной вилле – и начал радиосеанс с Москвой. Вел он его больше пяти часов. Считается, что немцам повезло: проверяя город, они случайно остановились на улице, где располагалась конспиративная вилла, и быстро вычислили источник сигнала. И какой был улов – не один, а сразу целая группа агентов. Все они были задержаны.

Самому Гуревичу удалось избежать ареста. И он тут же уехал в Париж. А спустя несколько дней перебрался с Маргарет в Марсель. Там он начал создавать новую сеть, но гестапо и французские спецслужбы уже шли по следу. В ноябре 1942 года его и Маргарет арестовали. Первый же допрос вели начальник парижского гестапо и шеф зондеркоманды «Красная капелла» Хайнц Паннвиц – они знали, что за птица попала в их сети. Через несколько недель Гуревичу, который отказывался в чем-то признаваться, показали телеграммы, которые шли в Москву от его имени. Как оказалось, немцы схватили и Треппера – и тот согласился на навязанную нацистами радиоигру с ГРУ. Суть была в том, чтобы обмениваться шифровками как ни в чем не бывало – будто и не было никакого ареста.

Скрывать после этого свою принадлежность к советской разведке не было смысла, отказ от допросов означал не только его расстрел, но и смерть Маргарет, которая к тому моменту была беременна. Гуревич начал «сотрудничать» с гестапо. Сохранились стенограммы всех допросов. В итоге разведчик не сказал ничего, что не знали бы фашисты до его ареста, не сдал ни одного известного ему человека. Мало того, переданные им в Центр через нацистов шифровки, в каждой из которых содержалось указание на то, что он находится в неволе, не повлекли ни одной потери ни в резидентуре, ни на фронте.

А в какой-то момент Гуревич и вовсе завербовал своего главного врага – нациста Хайнца Паннвица. Расслышав в его речах сомнения в победе Гитлера, Гуревич предложил ему безопасность после войны – в обмен на сотрудничество с советской разведкой. В итоге в последний год своего заключения Гуревич передавал в Центр только достоверную информацию из Генштаба вермахта, которую ему поставлял Паннвиц.

Все это изложено в «Заключении по уголовному делу Гуревича А.М.», подписанном заместителем генерального прокурора СССР – главным военным прокурором генерал-лейтенантом юстиции Александром Катусевым 22 июля 1991 года. До этого дня Гуревич считался врагом и предателем, хотя был амнистирован еще в 1955-м. Тогда, в 50-х, он сразу же

попробовал восстановить доброе имя. Но первое же письмо с просьбой о реабилитации в 1958-м закончилось новым арестом – Гуревичу сообщили, что его амнистировали ошибочно. И попытались инкриминировать участие в фашистских карательных действиях – условно-досрочно его освободили в 1960-м. Добиваться справедливости Гуревич больше не пытался.

Честное имя государство вернуло ему лишь летом 1991-го. Как только весть об этом облетела советскую прессу, в квартире Гуревича раздался международный телефонный звонок. Мужской голос по-французски попросил к телефону господина Гуревича. «Я сказал, что это я, – рассказывал сам Гуревич. – И услышал: “Папа, наконец-то я нашел тебя!” Это был мой и Маргарет сын Мишель, живущий в Испании. Маргарет, оказывается, выжила и до своей смерти в 1985 году искала меня, обращаясь во все советские посольства. Я обрел сына 45 лет спустя».

Судьба отвела им еще 18 лет общения. Анатолий Маркович скончался в 2009 году. Он часто бывал в Испании, Мишель предлагал ему остаться, но Гуревич наотрез отказывался уезжать из России. Возможно, он рассчитывал на признание его заслуг родиной. Но этого не произошло. Да, ему восстановили воинский стаж, предоставили льготы как участнику войны, но на этом все. В семейном архиве Гуревича не осталось ни одной награды или благодарственного письма.