Погром висит в воздухе

Общественные настроения в Киеве после покушения на П.А. Столыпина

Поздним вечером 1 сентября 1911 г. в Киевском городском театре в присутствии императора Николая II членом организации анархистов-коммунистов и агентом Киевского охранного отделения, сыном богатого домовладельца, евреем Д.Г. (М.Г.) Богровым двумя выстрелами был смертельно ранен председатель Совета министров П.А. Столыпин. Подлинные мотивы этого покушения до сих пор остаются до конца не выясненными.

Национальность убийцы едва не стала роковой для еврейского населения Киева — погромные ожидания, моментально вспыхнувшие после покушения, стали спадать только после 9 сентября — дня похорон скончавшегося 5 сентября от ран премьера. Сложившаяся в Киеве предпогромная ситуация не переросла в открытый еврейский погром только благодаря самым решительным действиям местной администрации и назначенного 2 сентября исполняющим обязанности председателя Совета министров министра финансов В.Н. Коковцова, которые сумели принудить даже откровенно черносотенные организации выступить в роли силы, сдерживающей потенциальных погромщиков.

Вот краткая хроника киевских событий. Уже в ночь с 1 на 2 сентября по представлению киевского генерал-губернатора Ф. Ф. Трепова, обеспокоенного ожидаемым наутро погромом, В. Н. Коковцов, приняв на себя ответственность, приказал немедленно вызвать с маневров в Киев два казачьих полка и отдал строжайшее распоряжение об охране еврейского населения, одобренное затем императором днем 2 сентября во время доклада В.Н. Коковцова.

Для успокоения еврейского населения, охваченного небывалой паникой, В.Н. Коковцов через своего секретаря и управляющего киевской конторой Государственного банка Г.Е. Афанасьева, на квартире которого он остановился, позволил корреспонденту либеральной "Киевской мысли" напечатать в номере за 3 сентября заметку, в которой со ссылкой на его имя сообщалось, что "местной высшей властью приняты все надлежащие меры против проявления каких бы то ни было беспорядков, и что никакие беспорядки допущены, не будут".

2 сентября решительными действиями полиции была разогнана большая толпа, собравшаяся на Софийской площади после молебна о выздоровлении П.А. Столыпина, а три наиболее рьяных агитатора (среди них и хорошо известный по делу Бейлиса студент-черносотенец В. С. Голубев) за откровенные призывы к погрому были арестованы. 4 сентября возникла реальная угроза погрома в предместье Киева — еврейской Слободке, и туда по распоряжению Ф.Ф. Трепова, согласованному с В.Н. Коковцовым, было откомандировано необходимое количество войск (казаков).

Повлиять на ситуацию пытались духовные лидеры киевской еврейской общины, молившиеся 3 сентября во всех синагогах и молитвенных домах города о выздоровлении П. А. Столыпина и пославшие на имя генерал-губернатора телеграмму, в которой, осудив покушение, просили последнего засвидетельствовать перед императором верноподданнические чувства еврейского населения.

В этот же день, уловив настроение властей, руководство черносотенного "Киевского союза русского народа", рассмотрев вопрос об угрозе возникновения еврейского погрома, постановило (решение это, правда, было опубликовано только 8 сентября) "принять все зависящие меры для того, чтобы подобного рода беспорядки не были допущены". Большую работу по недопущению погрома проводили деятели менее антисемитского, чем черносотенные организации, Киевского клуба русских националистов (ККРН). Так, 5 сентября в помещении клуба прошло совещание лидеров всех киевских правых организаций, на котором ввиду строгого предупреждения со стороны властей и приближавшейся смерти П.А. Столыпина обсуждались способы реагирования на события. На следующий день, уже после смерти П.А. Столыпина, поднявший на экстренном заседании городской думы вопрос об ожидаемом населением погроме представитель правой группы — видный член ККРН В.Г. Йозефи заявил, что на упомянутом "собрании представителей правых организаций было твердо решено — не допускать каких-либо манифестаций, чтобы не дать этим пищу для насильственных выступлений".

Вечером 5 сентября П. А. Столыпин скончался от ран. У местной администраций были все основания опасаться погрома 6 сентября, тем более что в этом день Киев покидал император, присутствие которого в городе являлось для многих потенциальных погромщиков сдерживающим фактором. Поэтому генерал-губернатор уже 5 сентября подписал два документа чрезвычайной важности, которые утром следующего дня были опубликованы всеми киевскими газетами. "...Считаю необходимым предварить население города, — сообщал в "Извещении" Ф.Ф. Трепов, — что всякие насилия и беспорядки мною будут подавлены самым решительным образом". "Обязательным постановлением" запрещалось населению носить кинжалы, кастеты, кистени, рогатки, финские ножи и т.п. оружие (отметим, обычный арсенал погромщиков), за невыполнение чего грозил штраф до 500 рублей или арест до трех месяцев.

В некоторых киевских газетах со ссылкой на полученную в Петербурге из Киева информацию действия киевских властей объяснялись тем, что "исполняющий обязанности председателя Совета министров Коковцов в ночь кончины Столыпина отдал строжайшие приказания по охране еврейского населения, которое охвачено сильнейшей паникой и разъезжается по всем направлениям".

Тем не менее, вечером 6 сентября в городе произошли погромные эксцессы. Только своевременное вмешательство городового спасло возле Городского театра студента И. Лившица от расправы толпы. А на Подоле, на Александровской улице, нападению подвергся 17-летний Абрам Островский, который от ножевой раны в живот скончался в ночь на 8 сентября в больнице. На Константиновской улице палкой было разбито большое, стоимостью в 420 рублей, стекло мануфактурного магазина Хаима Райзмана.