Неслезливая история

Одним из важнейших социальных процессов в истории еврейского народа в XX веке является массовый исход обитателей местечек Восточной Европы в Америку и Израиль. Считалось, что для успешной интеграции в новой стране иммигрантам необходимо поскорее забыть все, что связано с прежней родиной. Холокост же окончательно испортил «репутацию» Восточной Европы, превратив этот регион в массовом еврейском сознании в место смерти, а не в место жизни. Однако в последние несколько десятилетий среди евреев стран Запада и израильтян заметна и другая тенденция: появляется интерес к своим восточноевропейским корням. Очевидно, неслучаен в этом контексте выход трехтомного исследования профессора Университета Брандеса (США) Энтони Полонского, посвященного истории евреев России и Польши. Обширную рецензию на этот фундаментальный труд на днях опубликовал The Wall Street Journal.

В течение нескольких столетий (примерно с середины XVI до конца XVIII) большинство еврейского населения мира проживало в государстве, название которого вряд ли вспомнят многие современные американские евреи. Речь идет об объединенном польско-литовском государстве (Речь Посполитая), в которое входили территории современной Польши, большей части Украины, Белоруссии, Литвы и части Латвии. Евреи, подвергавшиеся в XIV-XV веках преследованиям в Западной Европе, активно переселялись в молодое польское государство, которому остро не хватало ремесленников, торговцев и финансистов. В 1569 году Польша и Литва заключили Люблинскую унию, официально объединившись в одно государство.

В XVI-XVII веках проходила активная польская экспансия в украинские земли, приведшая к возникновению определенного симбиоза между польскими помещиками и их еврейскими «агентами», помогавшими извлекать прибыль из новообретенных земель. Именно в этих социально-экономических условиях, отмечает Полонский, появилось такое уникальное явление, как еврейское местечко (штетл). В большинстве случаев штетлы представляли собой небольшие частные городки, принадлежавшие польским магнатам, являвшимся на своих землях практически неограниченными правителями.

В первые десятилетия существования Речи Посполитой евреи чувствовали себя в безопасности, отмечает Полонский. Политическая система этого государства по сути представляла собой аристократическую республику (формально — выборную монархию). Короля избирал Сейм, в заседании которого имел право принимать участие любой шляхтич (дворянин). Две социальные группы, не имевшие значительного влияния на политическую жизнь (горожане и католическое духовенство), как правило относились к евреям враждебно.

Полонский подчеркивает, что еврейская общинная автономия стала неотъемлемой частью политической системы польского государства. Евреи сами выбирали раввинов и общинных лидеров, сами собирали налоги, которые шли как на их собственные нужды, так и в государственную казну. Поскольку евреи, вольно или невольно, выступали в качестве проводников польских интересов, их ненавидели боровшиеся за «самостийность» казаки. В ходе восстания под руководством Богдана Хмельницкого (1648-1654) по Украине прокатились кровавые погромы, жертвами которых стали не менее 13 тысяч человек.

С серьезной проблемой евреи столкнулись тогда, когда сословная польская монархия, где каждая социальная и конфессиональная группа имела свое четко определенное место, начала преобразовываться в государство современного типа, в котором все граждане равны перед законом. Ослабление влияния церкви привело к тому, что религиозный антисемитизм начал замещаться расовым. В течение XVIII столетия польское государство постепенно слабело: Сейм утратил способности к эффективной работе, армия практически развалилась. При этом соседние страны — Россия, Пруссия и империя Габсбургов — усиливали свое влияние на международной арене. В еврейской среде в это время началось распространение хасидизма. Хасидское учение, не отказываясь от традиционного благочестия, привнесло в иудаизм важный эмоциональный аспект. Хасиды не были политическими повстанцами, их новаторство ограничивалось религиозной сферой в эпоху, когда традиционные социальные институты устарели, а новые еще не зародились.

Наконец, в результате трех разделов Польши (1772, 1793, 1795) польское государство перестало существовать. Большая часть евреев Речи Посполитой оказалась под властью Российской империи. В одночасье государство без евреев стало страной с крупнейшей еврейской общиной в мире.

Часть территории Речи Посполитой (Украина, Белоруссия и Литва) вошла непосредственно в состав России, остальная территория получила ограниченную автономию под названием «Царства Польского». Повстанцы, боровшиеся за независимость Польши, часто были настроены по отношению к евреям враждебно и эксплуатировали традиционное предубеждение против них, распространенное среди простого народа.

Однако, как считает Полонский, в восточных регионах бывшего польского государства, непосредственно вошедших в состав России, положение евреев было еще тяжелее. В первой половине XIX века были ликвидированы институты общинного самоуправления (кагалы) и система традиционного образования, евреев (в отличие от представителей некоторых других этнических меньшинств) призывали в армию. После крестьянской реформы 1861 года экономическое значение местечек упало, и их обитатели начали переселяться в крупные города, где при попустительстве властей происходили погромы.

Достоинство книги Полонского, отмечает на страницах The Wall Street Journal рецензент Тимоти Снайдер, состоит в том, что он создал не очередной рассказ о страданиях и погромах, но всеобъемлющее социально-политическое исследование, в котором жизнь восточноевропейских евреев рисуется не одной только черной краской. Так, историк отмечает, что в довоенные годы в Советском Союзе было достигнуто полное равноправие еврейского населения — правда, ценой отказа от религии и традиционного образа жизни.

Трагедия Холокоста, по мнению Полонского, не поддается логическому осмыслению, не является уроком, которые евреи могли бы извлечь на будущее. Эта трагедия настолько глубока, что любые интерпретации бледнеют на фоне фактов.

Рецензент отмечает, что Энтони Полонский создал фундаментальное исследование в духе обобщающих исторических трудов позапрошлого столетия, но опирающееся при этом на гораздо более широкую базу источников и использующее современный методологический подход.

Финальная часть труда Полонского, посвященная периоду после 1945 года, в большей степени повествует не о социально-политической истории, но об истории культуры. Осуществленные историком переводы фрагментов произведений классика польской поэзии Юлиана Тувима или идишеязычного модерниста Дер Нистера весьма искусны и сделали бы честь профессиональному литератору.

В попытке интерпретировать трагические события XX века иной исследователь может утратить доверие аудитории. Но, как считает Тимоти Снайдер, к труду Энтони Полонского, исследующему белые пятна в истории восточноевропейского еврейства, это ни в коей мере не относится.