«Не могу простить “Моссаду”»

Вдова легендарного израильского разведчика Эли Коэна, Надия, на протяжении 45 лет борется за возвращение останков ее казненного в Сирии мужа в Израиль. Поддержки ей искать не у кого: большинству израильских политиков и СМИ давно нет дела до ее покойного мужа. «В Израиле и так хватает проблем: экономика, политическая ситуация, мирный процесс. Никому нет дела до событий полувековой давности», — с сожалением отмечает вдова.

Когда-то, десятилетия назад, многочисленные журналисты не оставляли несчастную вдову в покое, но она научилась искусно отвечать на их каверзные вопросы. Сейчас ей 74. Надия Коэн мечтает лишь об одном: быть похороненной рядом с мужем: «Только тогда я умру спокойно. Я не хочу оставлять эти страдания моим детям. Они и так вдоволь настрадались».

Завтра исполняется 45 лет со дня публичной казни израильского разведчика. Эли Коэн был повешен 18 мая 1965 года на Площади Мардха в Дамаске. Накануне казни его посетил раввин Дамаска, которому Эли передал прощальное письмо для Надии и детей. Разведчик просил у них прощения и убеждал Надию вторично выйти замуж. Смерть он встретил мужественно. Тело Коэна шесть часов оставалось висеть на площади. Сирийские власти отказались передать Израилю останки разведчика. Место захоронения Эли Коэна до сих пор неизвестно.

Надия признается, что и сегодня скучает по любимому мужу: «Все эти годы я оставалась верна ему. Я хочу, чтобы его останки были здесь, в Израиле. Я надеюсь, что мой Эли все же вернется на землю, которую любил всем сердцем и за которую отдал жизнь. Я молюсь, чтобы он возратился до того, как я умру».

Надия Коэн винит «Моссад» в том, при каких обстоятельствах ее муж был отправлен на задание в Дамаск. По ее словам, во время своего последнего отпуска Эли был очень подавлен: «Он был морально истощен и не хотел возвращаться к работе. У нас было уже трое детей. Самой младшей еще не исполнился месяц. Он хотел побыть с детьми, но руководство требовало, чтобы бы он постоянно был с ними на связи. Если их не было рядом физически, они всегда были на телефоне. Они убедили его пойти на задание, и этого я им никогда не прощу», — рассказывает Надия.

После гибели Эли Коэна взаимоотношения его вдовы и детей — Софи Бен-Дор, Ирит Пелег и Шая Коэна — с «Моссадом» складывались не лучшим образом. Ситуация коренным образом изменилась, когда главой спецслужбы стал Меир Даган. «Когда пришел Даган, все резко изменилось. Если мне что-нибудь было нужно, я лишь делала звонок — и меня уже везли на встречу с Даганом. В последние пять лет на базе “Моссада” в Глилоте проводится торжественная церемония памяти Эли, на которую приезжают его боевые товарищи. Эли по-прежнему с нами — мы это чувствуем, — говорит Надия. — Меир Даган — настоящий сионист и патриот. Он очень любит нашу страну. Я тоже очень люблю Израиль. Я рада, что мои внуки живут здесь. Они не погнались за деньгами и не уехали заграницу. В этом и заключается настоящая любовь к своей родине».

Вдова сетует на то, что политики не вспоминают о ней: «Они же встречаются с мировыми лидерами... так пусть передадут своим коллегам в Дамаске, что я еще жива и жду от них шагов навстречу».

Несколько лет назад представитель сирийских властей заявил, что могилу Эли Коэна уже невозможно найти, поскольку на том месте давно построен жилой квартал. И Надия, и ее дети отказываются в это верить, считая, что сирийские власти над ними просто издеваются.