Глас советского еврея

Созданная большевиками, газета «Дер Эмес» («Правда» на идише) с самого начала не сулила советским евреям ничего хорошего. Однако на фоне закрытия других еврейских изданий в первые годы она все-таки вносила свой вклад в развитие еврейской культуры, взывала к чувству национальной гордости. Все закончилось быстро: уже с 1921 года основной задачей «Дер Эмес» стала борьба с ивритом, сионизмом и иудаизмом.

Весной 1928 года газета «Дер Эмес» начала активную пропаганду переселения еврейского населения страны в Биробиджан. Искусственный проект, как известно, в сущности, провалился, а вскоре отпала необходимость и в еврейской газете. Начав свою историю с 1918 года, «Дер Эмес» смогла просуществовать более 20 лет лишь по причине выбора ее в качестве идеологической площадки. За это время цензурой были задушены большинство еврейских изданий.

***

Впервые цензура еврейских книг введена была в 1797 году и касалась, в основном, лишь религиозных книг, поступавших из-за рубежа. В 1836 году был издан закон, обязавший евреев представить все имеющиеся у них книги на обозрение «надежным раввинам». Запрещенные тут же сжигались, а оставшиеся собственник должен был за свой счет отправить в цензурные комитеты на предмет их «дозволения». Тем, кто не имел средств на оплату пересылки, было велено сжечь книги, что привело к массовой гибели тысяч еврейских изданий. А уж об издании журналов и газет – как на иврите, так и на идише – вообще не было речи вплоть до середины 19 века. Затем, правда, выпуск русско-еврейских изданий даже поощрялся, так как власти надеялись на скорую ассимиляцию и активно внедряли русский язык в еврейскую среду. А некоторые правительственные круги так и вовсе видели в сионизме противоядие революционному движению среди еврейской молодежи и способ уменьшения еврейского населения за счет его переезда в Палестину. Конечно, часть изданий подвергались гонениям за критику государственного антисемитизма. Но в предреволюционной России еврейских печатных изданий выходило в десятки раз больше, чем в России советской.

События 1917 года первоначально повлияли на положение еврейской печати весьма благотворно, как и отмена всех законов, дискриминировавших национальные меньшинства в России. Многие еврейские издательства развернули интенсивную деятельность, печатая книги на русском, идише и иврите. Да и после октябрьского переворота от них требовалось лишь лояльное отношение к советской власти. А последовавшая вскоре Гражданская война и вовсе отвлекла на время внимание властей от создания института цензуры, в полной мере проявившей себя лишь с учреждением Главлита в 1922 году. В случавшихся же периодически спорах и даже судах, связанных с содержанием статей еврейских изданий, сторону последних принимал комиссар по еврейским национальным делам Семен Диманштейн. Тот самый, который впоследствии на посту председателя Центрального бюро еврейских коммунистических секций (евсекций) станет одним из главных гонителей сионистской и ивритской литературы.

Ну, а пока, как указывалось выше, в ЦК РКП(б) 1918 года было принято решение о выпуске еврейской газеты «Дер Эмес» («Правда», идиш), выходившей нерегулярно и крайне незначительным тиражом. Первоначально на ее страницах обсуждались различные аспекты советской еврейской жизни. Понятно, что наиболее важными были рубрики, в которых освещалась работа партийных, профсоюзных, комсомольских и государственных органов. В годы Гражданской войны «Дер Эмес» писала о помощи беженцам и сиротам. Затрагивались и вопросы антисемитизма. Разоблачались те, кто имел отношение к этому «позорному явлению», которое, конечно, объявлялось «пережитком проклятого прошлого», «не имеющим корней в нашей советской действительности». Долгое время газета публиковала и сведения по вопросу эмиграции, прежде всего в США, с указанием необходимых контактов и алгоритмом действий. Порой даже критиковались власти за «бюрократический подход» к этой теме. В общем, газета писала о повседневной жизни еврейского населения в разных районах страны. И хотя основным языком был идиш, публицистика выходила в том числе и на иврите, что, безусловно, способствовало развитию еврейской культуры. К тому же на фоне общей атеистической кампании, развернутой в те годы, в газете хоть и не печатались религиозные материалы, но, по крайней мере, отсутствовали призывы прийти в лоно атеизма.

Все изменилось с 1921 года, когда газета стала полностью подконтрольна Центральному бюро евсекций, где уже на одном из первых совещаний было решено «приобщать евреев к большевизму исключительно через язык идиш». Страницы «Дер Эмес» стали сразу же наполнены антирелигиозными воззваниями. Решив сделать газету основной идеологической сценой для евреев, к 1927 году руководители евсекций закрыли все небольшие еврейские газеты на местах. Удивительно, что именно коммунистические евсекции стали главными гонителями еврейской печати, особенно на иврите. Преобладающие в них коммунисты запрещали отдельные произведения на иврите, даже когда официальная цензура склонна была их разрешить. Каждый раз книги и другие издания на иврите посылались на «консультацию» в ЦБ евсекций. Его решающее мнение в этом вопросе привело к тому, что выпуск литературы на иврите практически прекратился.

В глазах власти иврит стал «проводником сионистских идей», способным отвлечь «еврейские массы от задач коммунистического строительства». Механически между сионизмом и ивритом ставился знак равенства. В 1926 году вынужден был покинуть страну единственный театр на иврите, «Габима», существование которого на страницах «Дер Эмес» было названо «диким диссонансом». Творившие на иврите писатели во главе с Хаимом Бяликом эмигрировали. В той же «Дер Эмес», когда стало известно о смерти Бялика, появилась статья: «…После Октябрьской революции, в тот час, когда сионизм стал одним из главных столпов гибнущего империализма-фашизма, Бялик превратился в активного лидера фашистской интервенции против Советского Союза. Бялик возглавил фашистскую подстрекательскую кампанию против так называемой “инквизиции” в Советском Союзе. Путь от “Сказания о погроме” до Гитлера – это печальный и постыдный путь самого важного буржуазно-национального поэта, Хаима Нахмана Бялика».

Публикации газет точно соответствовали установкам советских хрестоматий. Например, вопрос о древнееврейском языке был решен в соответствии с «Литературной Энциклопедией» 1930 года, где он «имеет своей базой лишь одну Палестину. Вся она (литература на иврите. – Прим. ред.) – под знаком сионизма, еврейского фашизма».

Вместо размеренного повествования о жизни еврейского народа «Дер Эмес» сосредоточилась на публикации проклятий в адрес внутренних и внешних врагов коммунизма. Газета, получая установки свыше, рассматривала действия и погромы арабских националистов в Эрец-Исраэль не иначе как «народное восстание арабского народа», вела борьбу с «еврейским кулачеством», призывала к коллективизации и переселению в выбранные властью территории, в том числе в Биробиджан. Правда, в последнем вопросе редколлегия настолько прониклась темой, что в статье «Дисоветише идише нацие» («Советская еврейская нация») трактовала новую «сталинскую» конституцию, зафиксировавшую статус Еврейской автономной области, как «установившую статус еврейской нации в Советском Союзе».

Вольная интерпретация привела к тому, что главный редактор газеты после ее публикации незамедлительно был арестован за «троцкистский уклон», а за верстку материалов в газете стала отвечать «анонимная редколлегия». Последняя следовала лишь «духу времени» и указаниям сверху, проявляя крайнюю осторожность в изречениях. Статьи об антисемитизме выходили все реже и уже с другим окрасом. Многим становилось понятно, что бытовой антисемитизм сменяется официальным, инспирированным сверху. И ему, официальному, уже не столь важен стал язык, на котором ты говоришь. Иврит это или идиш, атеист ты или верующий.

В январе 1939 года издание газеты «Дер Эмес» прекратилось, многие ее сотрудники подверглись репрессиям, оказавшись в сталинских лагерях вместе и с уже бывшими руководителями евсекций, и с теми, в ком еще совсем недавно видели идеологических врагов.