Сопротивленье по-французски

Сначала она сдала фашистам свою лучшую подругу-еврейку, но раскаявшись, спасла 18 еврейских детей, спрятав их в монастыре. Так её бросало от предательства к подвигу. «Если я чему и научилась за свою долгую жизнь, то одному: любовь показывает нас такими, какими мы хотим быть, а война показывает нас такими, какие мы есть».

Американская писательница Кристин Ханна пишет в основном мелодрамы, сентиментальные, кое-где даже наивные романы. Но иногда именно в такой бесхитростной форме и удаётся сказать вещи очень важные, болезненные и честные. Так случилось и с романом «Соловей», рассуждающим о том, как любовь к семье в невыносимых условиях войны и оккупации может помочь человеку совершить самопожертвование. Любя собственного ребёнка, иногда мать или отец не могут оставить в беде чужих детей, а иногда, наоборот, идут на малодушные поступки из соображений «своя рубашка ближе к телу». Роман начинается словами: «Если я чему и научилась за свою долгую жизнь, то именно этому: любовь показывает нас такими, какими мы хотим быть, а война показывает нас такими, какие мы есть». Их произносит самый неоднозначный персонаж «Соловья» – женщина, которую на протяжении нескольких лет бросало от предательства к подвигу.

Семья Россиньоль (с французского буквально – «соловей») разрушена Первой мировой войной. Отец, прежде жизнерадостный романтичный поэт, пришёл с фронта морально и физически раздавленным, стал пить, мать вовсе не пережила военных лишений, так что две дочери оказались заброшенными, предоставленными сами себе. И выросших, их терзает обида – на отца, оставившего девочек на нянек и пансионы, да и друг на друга. Младшая, Изабель, сердится на старшую, Вианну, что та поспешила устроить собственную жизнь и не пожелала стать ей второй матерью. Вианну же раздражает легкомыслие и эгоцентризм младшей сестры, сменившей десяток школ-интернатов из-за неподобающего поведения. Например, из-за того, что она пыталась сбежать оттуда к отцу и сестре. Чтобы обратить отчуждённых, ожесточившихся родственников лицом друг к другу, да и к самим себе, понадобилась ещё одна мировая война – Вторая.

Конечно, в оккупированной фашистами Франции героям приходится думать, прежде всего, о выживании и моральном выборе, и только потом – о семейных связях. Но, оказывается, эти вещи немыслимы друг без друга. Легче всего приходится Изабель. Или, может быть, тяжелее всего. Ей 19 лет, она не обременена детьми, ответственна только за себя и потому легко вступает в движение Сопротивления. Позиция сестры, безропотно терпящей у себя в доме расквартированного немца, да ещё и принимающей его подачки, ей непонятна.

Вианна же – мать и жена. От её поведения зависит не только выживание её дочери, но и положение мужа Антуана. Тот находится в лагере военнопленных, и немец-постоялец может обеспечить связь с ним, письма и посылки. Сделать для этого надо самую малость – составить список всех живущих в городке евреев, в том числе не забыть свою лучшую подругу, Рашель де Шамплен. Что же такого? В городе и так все знают, кто здесь еврей, и про Рашель знают, и про остальных, да и сами немцы наверняка в курсе. Вианна колеблется, но всё же составляет этот список. И действительно, городским евреям она вреда этим не нанесла – больше, чем есть, им навредить уже невозможно. А самой себе? Предав подругу, Вианна предаёт и себя.

«– Они уволили евреев отовсюду. Ты разве не знаешь? Мсье Пенуар больше не почтмейстер, и судью Бреза заменили. Мне из Парижа сообщили, что директриса коллежа Севинье вынужденно подала в отставку, как и все евреи-певцы в Опере. Может, немцам нужна была твоя помощь, а может, и нет. Но они наверняка выяснили бы все, что хотели, и без тебя… Однако дело вовсе не в этом.
– А в чем же?
– Думаю, когда идет война, мы должны смотреть на многое гораздо глубже. Вопрос не в них, но в нас».

Однако чувство материнства, семейной ответственности, которое заставило Вианну совершить ошибку, помогает ей и спастись – пусть не физически, но морально. Она понимает, что предать своего ребёнка – допустить, чтобы он жил в мире, где со злом не борются, а добру места нет. «Как и прежде, ей было страшно за Софи, но сейчас ее гораздо больше пугала возможность того, что дочери придется жить в мире, где люди не в силах остановить зло, где славная добрая женщина может оставить в беде свою лучшую подругу». И спасая сына подруги, выдавая его за собственного племянника под недоверчивым взглядом постояльца-немца, Вианна заодно спасает и себя, и свою дочь. А вслед за маленьким Ари де Шампленом Вианна укрывает и прячет в монастыре ещё 18 еврейских детей.

Нравственный выбор совершает в романе и ещё одна мать – еврейка Рашель де Шамплен. Впрочем, ей долго колебаться не приходится: спасутся её дети или погибнут – сделают они это без стыда.
«– Эти желтые звезды, – начала Рашель, показывая уродливые лоскуты с черными отметинами, – мы теперь всегда должны носить их на одежде.
– Но… зачем? – нахмурилась Сара.
– Мы евреи, – объяснила Рашель. – И гордимся этим. Ты должна помнить, что мы гордимся этим, даже если люди…хотят заставить нас чувствовать себя… неловко».

Такие авторы, как Кристин Ханна или играющие в более серьёзной лиге американка Энн Тайлер, итальянка Элена Ферранте, пишущие по-русски Дина Рубина и Людмила Улицкая – все они по-новому ставят вопрос о «женской» прозе. Женщина в их книгах не пассивна, не ждёт, когда мужчина изменит её судьбу, да и вообще живёт не только семьёй и любовью, хотя они для неё очень важны. В современной гендерной теории есть две ведущих позиции. Одна говорит, что мужчины и женщины ничем не отличаются друг от друга метафизически и интеллектуально, а существующие различия в мужском и женском мировоззрении сформированы социумом. Вторая говорит о том, что изначальные отличия всё же существуют, но это не значит, что женский мир «хуже», он просто другой, и нечестно было бы умалчивать о своеобразии этого мира. И с позиции этого мировоззрения, не «мужского» и не «общечеловеческого», а своего, женщина проявляет себя и на войне, и в социальном движении, и в искусстве и науке.