На костях истории

Триллеры и «женские» романы – вроде как развлекательные жанры, но только не у Маргариты Хемлин. Перипетии человеческой жизни она рассматривает на фоне исторической драмы, прежде всего – драмы украинского еврейства. Так гораздо острее чувствуется масштаб свершившейся потери – и гибели людей, и полного исчезновения их уникальной культуры.

Место действия романов писательницы – Остёр, бывшее еврейское местечко в Черниговской области, где родилась сама Хемлин, и Чернигов – такой же штетл, только побольше. Автор создаёт, точнее, воссоздаёт навсегда исчезнувший колорит этих местечек, столь же украино-еврейский, сколь и советский. Месту соответствует и язык, на котором разговаривают герои. Это и язык Исаака Бабеля с его южной цветистостью, и язык Михаила Зощенко с его чувством абсурда повседневности. Речь в романах Маргариты Хемлин крайне важна, потому что ее книги – это всегда рассказ от первого лица, и почти всегда история пожилого человека, вспоминающего свою молодость. «Из каждого самого незаметного и даже глупого человека можно сделать книгу. Надо только зацепиться за какие-нибудь важные концы. А если их нет, так надо придумать от себя, из своей головы», – пишет Маргарита Хемлин в романе «Искальщик».

Холодная кость

Роман «Крайний» вышел в 2010 году в издательстве Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы им. М.И. Рудомино, а в прошлом году был выпущен и другими издательствами в расчёте на широкий круг читателей.

По напряжённости, по насыщенности событиями перед нами скорее триллер, то есть убийство там есть, и даже не одно, а расследования нет – и так всё понятно. Но больше всего «Крайний» похож на сказку, страшную волшебную сказку Афанасьева с лесами и болотами, героем-дурачком, чудовищами и дедом с бабой, которые жили-были, а детей у них не было. Так что они всегда готовы взять в сыновья, одеть, накормить и в баньке попарить встреченного добра молодца, то бишь того самого дурачка.

Классический «иванушка», дурачок народных сказок – это рассказчик, Нисл Зайдебанд. Мир одновременно жесток и добр к этому малообразованному юноше, говорящему наивно, косноязычно и одновременно мудро. Ту же манеру речи Нисл сохранит и в старости: «Мне тогда довелось услышать понятие “Холокост”. Я, в отличие от других, сразу понял его значение. Холодная кость. Хаечкина кукла на дохлых животах наших партизанских стариков. Но американцам ничего не сказал. Пускай они свое вкладывают. Каждый имеет право. За то мы и сражались».

Всех евреев в родном Остёре расстреляли, но его родители были в отъезде, а самого Нисла пожалел полицай-сосед. Пусть в сандаликах и с пустыми руками, но подросток успел убежать. Затем Нисла находят отставшие от отряда красноармейцы. Они прекрасно понимают, что «Василь Зайченко» на самом деле еврей и при встрече с немцами создаст им дополнительные проблемы, но не гонят его. Потом же Нисл попадает в еврейский партизанский отряд, куда его отводит всё тот же сосед-полицай. Но самое главное, Нислу всё время встречаются чудесные пары бездетных стариков, еврейские или смешанные, готовые пригреть подростка, а затем – юношу.

Вот почему после войны Нисл, вчерашний герой-партизан, живёт в Чернигове у полюбивших его стариков Школьниковых и работает парикмахером. Кажется, всё налаживается. Даже с отцом повидаться удалось, правда, тот, измученный концлагерем, на руках у Нисла и умер. И вообще, это благополучие – ложное. Страшная сказка начинается только сейчас. По-сказочному, по-дурацки, даже «по-дурачковски» Нисл убивает пленного немца – одним махом он, маленький, уничтожает почти великана. Из Чернигова приходится бежать, старики Школьниковы до времени остаются одни. И помощи Нисл ищет у тех, кто однажды его защитил, – красноармейца Субботина, теперь работающего в госбезопасности, и бывшего партизанского командира Янкеля Цегельника.

А на дворе вторая половина 40-х, СССР во всю охвачен переселением народов, вот-вот рванёт «дело космополитов». И государственный абсурд, коснувшись личности, делает абсурдным и сознание человека. Мир сходит с ума, и каждый сходит с ума в этом мире. Янкель Цегельник, догадавшись, что евреев снова ждут нелёгкие времена, отстраивает партизанский лагерь – на этот раз он собрался увести в леса всех, кто ещё остался в живых. Субботин, боевой офицер, герой, который рисковал собой за чужого мальчишку, теперь не то чтобы везде честно видит заговор, но понимает, как выгодно его видеть. И в результате из случайного убийства сплетается чудовищный и очень опасный сюжет:

«Субботин разъяснил:
– По всей нашей необъятной стране еврейское население выходит из отведенных ему берегов и начинает куролесить. Убивает неугодных. Вот ты начал с пленного немца. А можно – и не с немца. Можно и сотрудника милиции или советских органов. Готовятся в диких лесах базы с продовольствием и жильем, с запасом оружия для партизанской еврейской войны на территории СССР. Гнездо змей – в Остёрском районе. Отсюда рассылаются эмиссары и инструкции от Москвы до самых до окраин. А это уже не статейки в журнальчиках и газетках. Это прямая угроза безопасности государства, еще не оправившегося от потерь Великой Отечественной. Это могла стать величайшая провокация. Как поджог Рейхстага. Там Димитров на чистую воду фашистов вывел. А тут – фига с маслом, а не чистая вода. У нас такое не пройдет. Всем роли напишут. И постановку сделают: первый сорт, куда едешь – на курорт. А тогда всех евреев как замахнувшихся делом на свою Родину, которая их из милости столько кормила и берегла от фашистов, – с поля вон. Как сорняки».

Каждое слово в романе «Крайний», каждый шаг героев символичны, наполнены даже не сказочным, а мифологическим смыслом. Но основная идея этой кружевной, изысканной метафизики проста и прозрачна. Никто из обычных людей не есть абсолютное зло – и полицай пожалел соседского сынишку, и Субботин, пусть и в последний момент, но выдержал искушение и не пустил в дело свой дьявольский план. И никто не святой – даже Нисл ради спасения любимой женщины готов донести на Янкеля. Но когда преступна власть, советская или немецкая, преступна сама история, никто не сможет остаться незапачканным. Самым сильным символом в романе оказывается мыло – из останков жертв концлагеря. Оно оказывается свидетельством, смывает не грехи истории, а напротив, обманчиво благостную пелену замалчивания, не позволяющую эти грехи разглядеть.

Судьба искальщика

Если в романе «Крайний» Маргарита Хемлин воспроизводит сюжетные ходы народной сказки, то в «Искальщике» она обращается не к фольклорному, а к вполне литературному жанру – роману воспитания, точнее, к той его форме, которая сложилась в советские времена. Это приключенческие романы о пионерах и комсомольцах, не спускающих бдительных глаз и в результате своих исканий выводящих на чистую воду разнообразную «контру» – «бывших», вредителей, шпионов и кулаков. Примеры – «Судьба барабанщика» Аркадия Гайдара, трилогия Анатолия Рыбакова «Кортик. Бронзовая птица. Выстрел», трилогия Владимира Беляева. Юные читатели этих романов читали их «изнутри», сами находились в советской обстановке и не догадывались, что прообразами этих разоблачённых врагов были вполне невинные люди. Они не шпионили и не подбрасывали болтов в стог сена, виноваты были только в своём непролетарском или небедняцком происхождении, нежелании отдавать государственным разбойникам последний кусок хлеба, ими же и выращенного, или отказываться от прежних идеалов.

«Искальщик» написан в наши дни. Автор и читатели, в отличие от наивных советских пионеров, в состоянии представить себе, что же было на самом деле. А Лазарю Гойхману, главному герою «Искальщика», и представлять не надо – сам всё видит. Действие романа происходит также сначала в Остре, потом – в Чернигове во времена Гражданской войны и нэпа. Маленький 12-летний Лазарь, наученный другом Мариком, отправляется искать клад. За время его отсутствия мать и деда зарубили бандиты-струковцы, друг Марик исчез неизвестно куда, а самого Лазаря взял на попечение молодой врач Рувим, который и перевёз мальчика из Остра в Чернигов.

В отношении Рувима Лазарь и совершает своё первое предательство. В город приезжает отец пропавшего Марика, богач Шкловский, который, как вскоре обнаружится, и не отец никакой, да и Марик не Марик (в этом, в частности, отсылка к «Судьбе барабанщика», где главный злодей и враг советской власти оказывается дядей-не-дядей). Но пока Лазарю важно не это, а то, что и питание у Шкловского будет не в пример лучше, и возможностей он может дать больше, чем полунищий Рувим. Первая же встреча подарила Лазарю повод для шантажа Шкловского:

«Я пришел в дом с заявлением, что принес привет от Марика. Марик пропал давно. Женщина – полюбовница Шкловского. Точно – никакая, конечно, не жена, сразу ж видно. И не гулящая – гулящих так не кормят. Я в больнице среди выздоравливающих столько наслушался про подобное – целый роман… Я Шкловскому помешал. А он, вместо того чтоб злиться, усадил меня за стол как родного. Объявил меня сыном перед лицом дядьки с наганом. Скаженный дядька кричал про измену и в дом ломился. Думал, там его жена. А тут я. Причем родной сын из пропажи объявился. Сразу весь коленкор переменился. Такое убеждение Шкловскому подарил именно я. Сы́новым дружком всякий может назваться. И что такого? Недостойно внимания. А сыном!.. С таким не поспоришь, если ты человек с горячим сердцем. Просыпается уважение и радость соучастия в небывалом событии. Напились они, конечно, вчера за мое здоровье. А сегодня – что? Сегодня я уже и не сын родной? Вот в чем, между прочим, вопрос вопросов».

Вот так, подсматривая, строя догадки, шантажируя, никого не жалея, Лазарь и живёт. Доходит дело и до доноса. Только вот был ли нынешний большой начальник, чья гибель так выгодна Лазарю, струковским бандитом, он знать не может – как мы помним, в ночь нападения струковцев Лазаря дома не было. История искальщика – это история человека без совести, хитрого и расчётливого стяжателя. Безусловно, такие личности были во все времена. Но именно эпоха нэпа дала Лазарю развернуться: с одной стороны – не зазорно стремиться к личному благополучию, с другой – пышным цветом цветёт коллективистская тоталитарная риторика, которой активный комсомолец Лазарь, кстати, вполне верит.

Маргарита Хемлин снова пишет о том, что каждому времени – свои негодяи. Но и свои герои. Их в романе немного – слишком уж озабочены почти все персонажи «Искальщика» собственным благоустройством, слишком многим готовы ради него пожертвовать. Шкловский вон даже собственного сына оставляет в заложники партнёрам, точнее, подельникам по непонятному бизнесу. И всё-таки герои есть – это мать и дед Лазаря, подставлявшие руки под бандитскую «шаблюку», чтобы отвести её от того самого Марика-не-Марика, чужого сына.

Роман «Искальщик», к сожалению, стал последней книгой Маргариты Хемлин, умершей в 2015 году в возрасте всего 55 лет. Книга была восстановлена из черновиков писательницы и отредактирована её сестрой, Аллой Хемлин. Она же придумала и название.

Маргарита Хемлин. Крайний. М., АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2016
Маргарита Хемлин. Искальщик. М., Corpus, ACT, 2017