Глазами сефарда

Произведения Виктора Перейры (1934–2003) овевают читателя мистикой древних сказаний о затерянных племенах, загадочных морских чудищах, страшных бедствиях и жутковатых привидениях. Все это Перейра привносит в будни современного мира, ибо убежден: человек извлекает уроки из всего, что его окружает.

Он был очень спокойным, мягким, щедрым на улыбку человеком. Всего лишь раз я видел его рассерженным, — когда на одном из занятий имел неосторожность назвать себя циником. Позже я понял: тот, кто большую часть своей жизни считал себя идеалистом, никогда не сможет простить юности цинизм…

Работая преподавателем в Университете Санта-Крус и Беркли, Перейра обладал даром видеть необычное в явлениях повседневной обыденности, мимо которых равнодушно прошли бы многие из нас. Как то мы с ним поехали в парк, и там он спросил, вижу ли я бабочек. И сколько я ни старался, так и не углядел ни одной, покуда он сам не указал мне на ствол эвкалиптового дерева, сплошь облепленный бабочами-данаидами: они казались невидимыми — так много их было.

Виктор Перейра не писал на злобу дня. Правда, в 1970-е годы занялся темой китов, да и то не потому, что тогда все призывали (исключительно с помощью наклеек на бамперах) к их спасению. Просто он имел большой опыт общения с этими морскими млекопитающими и знал, о чем идет речь.

Писатель жил в Бруклине. Несмотря на то, что он был иммигрантом, говорил без акцента и писал на английском тонко и грациозно. В произведении, опубликованном в 1995 году (незадолго до перенесенного удара, покончившего с его писательской работой), Виктор Перейра рассказал о знахаре, взбудоражившем его сознание в книге Изабель Алленд “Афродита” (“Aphrodite”). “Однажды дождливым вечером я повстречал крестьянина, образ которого надолго остался в моей памяти, — писал Перейра. — Позже, лежа в постели, я грезил сказочными образами, переполнявшими мое воображение: гоблинами, нимфами и морскими чудищами. Они жили в моих мечтах всегда”.

В конце 1990-х он писал: “Я открыл для себя, что быть сефардом — значит, смотреть на мир через призму тайны. Сефардские евреи — творческие натуры; они естественнейшим образом совмещают религиозные и культурные аспекты жизни”. Его книги принимались читателем с восторгом, хотя и не были бестселлерами. Несмотря на то, что творчество Перейры оказало заметное влияние на многих начинающих литераторов, несмотря на то, что его боготворили студенты, он так и не был удостоен звания профессора в Калифорнийском университете, где много лет преподавал журналистику.

После перенесенного удара Виктор Перейра оказался не в состоянии писать и нормально говорить. Друзья и бывшие студенты начали тогда искать деньги, чтобы обеспечить писателю достойное существование и должный уход, поскольку университетское руководство не обеспечивало преподавательский состав медицинской страховкой. Через какое-то время Перейра поправился. Год назад я навещал его в Санта-Крус. В тот день он подписал документ, по которому я получил степень журналиста.

Он всегда обладал острым умом, в том числе и в последнее время, но четко выговаривать слова уже не мог. И это приводило его в отчаяние. Мысли неслись вперед, а писатель, при всем желании, был просто не в состоянии выразить их должным образом… В такие моменты он часто повторял лишь одно слово: “Слишком”. Что он имел в виду?.. Может, свое отчаяние? Или то, что современное общество уже не в силах контролировать влияние внешних обстоятельств на судьбы людей? А может, советовал мне не торопиться жить?..

Думаю, и то и другое.