Анализируй это!

В 1946 году, накануне знаменитого Нюрнбергского процесса, военный психиатр Леон Голденсон (Leon Goldensohn) получил самое захватывающее в своей жизни задание: оценить психическое состояние и определить мотивацию действий двадцати одного подсудимого.

Почти семь месяцев Голденсон изо дня в день посещал своих подопечных, подолгу беседуя с каждым. Пришлось ему пообщаться и с десятком свидетелей защиты и обвинения, многие из которых были крупными нацистскими чинами. Информативная насыщенность подробных записей этих бесед постепенно вызвала к жизни идею написать на основе этих материалов книгу. Впрочем, воплотить ее в жизнь Голденсону было не суждено: в 1961 году, в возрасте 50 лет, он скоропостижно скончался от инфаркта. А за редакторскую обработку блокнотов с записями, которые расшифровал его брат Эли, взялся историк Роберт Джелетели (Robert Gellately), автор книги «Поддерживая Гитлера. Согласие и принуждение в нацистской Германии». Работу Джелетели невозможно не оценить по достоинству — ряд устных повествований затягивают читателя почти силой в кошмарный психический ландшафт Третьего Рейха. Плодом этой работы стала вышедшая под его редакцией в издательстве «New York Times» книга «Нюрнбергские интервью. Беседы американского психиатра с подсудимыми и свидетелями».

Голденсон, уроженец Нью-Йорка и выпускник манхэттенского института психиатрии, оказался в довольно необычной ситуации. Будучи американцем, он едва ли мог надеяться на доверие к себе со стороны своих подопечных — преступников, а не пациентов, пришедших на сеанс терапии. Тем не менее, это его не отпугнуло, и он просто предоставил им возможность высказаться и объяснить. И почти все из них пошли на это, соблазненные хладнокровным профессионализмом американского доктора и внешним отсутствием у него враждебности. Исключениеми стали разве что Рудольф Гесс, который действительно был психически нездоров, и Альберт Шпеер, ограничившийся лишь несколькими короткими замечаниями.

Тем не менее, их соратники все же охотно ухватились за предоставившийся шанс изложить свою личную историю, рассказать о собственной причастности к нацистской партии, поделится своими мнениями о Гитлере и о его роли в войне. Все они, как выяснилось, ничего не знали ни об убийствах евреев, ни о других военных преступлениях. И, уж тем более, не принимали в них участия.

Очень интересны характеристики, которые дал Голденсон своим подопечным. Так, адмирала Карла Деница, командующего военно-морскими силами Третьего Рейха, он представляет как человека «вкрадчиво неинформативного», склонного объяснять свои действия «умелой изворотливостью». Резюмируя беседы с ним, Голденсон замечает: «Я не верю, что этот человек имел хоть какое-то представление о том, что происходит в мире. Он сообразителен, ни в коем случае не туп, но разум его словно заблокировал процессы, которые бросающиеся в глаза другим. Он отрицает зверства, убийства миллионов евреев, бесчеловечность СС, он отрицает преступность образа действий НСДАП. Любую попытку инкриминировать ему или кому-то из других участников процесса такого рода преступления он называет политическим заговором».

На самом деле, Дениц в этом не оригинален. Униженная и разоренная Версальским договором Германиия остро нуждалась в Гитлере — гениальном вожде, давшем надежду и избавление, но обманутого своими титулованными помощниками — Мартином Борманом, Генрихом Гиммлером и Йозефом Геббельсом (которые в процессе, естественно, участвовать не могли). Именно они тайком от своего фюрера воплотили в жизнь «Окончательное решение».

Голденсон слушал, наблюдал и делал выводы. В то время его это даже забавляло. Министра экономики нацистской Германии Вальтера Функа он описывает как «жирного маленького человека, коротышку с неопределенным внешним видом, склонного к сентиментальным фразам и банальностям, который заботился, в основном, о своем сиюминутном комфорте и был занят проблемами урологического характера».

Заслуженного презрения в глазах Голденсона удостоился и Альфред Розенберг, редактор антисемитской газеты «Volkischer Beobachter» и министр оккупированных территорий: «Его лицо — это маска трезвости и философского спокойствия. Он понимающе улыбается, широко смотрит на вещи, подлинный философ».

Некоторые нацисты видели в Голденсоне прокурора. Например, руководитель системы концентрационных лагерей Освальд Поль в разговорах с психиатром старался объяснить, что можно управлять системой, не неся при этом ответственности за то, что происходит внутри системы. «К убийству пяти миллионов евреев я не имел никакого отношения, — говорил он. — Тот факт, что с 1942 года я отвечал за все концлагеря в Германии, не имеет никакого отношения к делу». Подобные объяснения приносили Голденсону что-то вроде мрачного удовлетворения, и он, вооружившись фактами, продолжал допрашивать Поля с особым пристрастием. Тот буквально корчился от тяжелых вопросов, но никогда не сдавался.

Судьбе евреев и нацистскому образу мышления относительно них в книге уделяется немало места. Голденсон всегда задавал своим подопечным вопросы об антисемитизме в Германии и о лагерях, получая в результате необычайно широкий спектр ответов. Герман Геринг, например, утверждал, что антисемитизм был для нацизма «абсолютно неуместным и случайным» — заблуждением, посеянным горсткой расистских фанатиков, дорвавшихся до политической власти.

По словам Юлиуса Штрейхера, редактора «Der Sturmer», самого злобного из антиеврейских изданий нацистской Германии, крайности нескольких слишком рьяных нацистов все же заслуживают сожаления. «Они сделали из этих евреев жертв, — объяснял он Голденсону. — Число убитых не превышало 4,5 миллиона, но из-за уничтожения этих евреев, антисемитизм отбросило на много лет назад в некоторых зарубежных странах, где до того он весьма неплохо прогрессировал». Штрейхер же был совсем не против создания еврейского государства — где-нибудь «на Мадагаскаре, в Палестине или еще где-нибудь».

Геринг, к его чести, принимал всю вину за официальные действия Германии (хотя так и не признал своей причастности к творимым ею зверствам) и в ряде бесед с гордостью оценивал успехи Третьего Рейха. Советское наступление он называл «гениальным», хотя и плохо выполненным. Что касается союзников, то, по его мнению, они могли победить Германию лишь сообща. Один на один Германия бы вышла триумфатором. «Эти подсудимые и эти генералы сейчас бы кричали “Хайль, Гитлер” и не подвергались бы столь дикой критике», — говорил Геринг, убежденный, что высадка западных союзников в Нормандии вовсе не означала конец. Достигни Германия цели — послевоенная Европа стала бы «гармонично функционирующей» конфедерацией государств под ее предводительством.

Отредактировав поистине бесценные заметки военного психиатра, Роберт Джелетели провел высокопрофессиональную работу. В небольшой вступительной части он вкратце описывает правовые рамки процесса и роль Голденсона. Как и последний, Джелетели предпочитает отойти в тень, дав подсудимым и свидетелям говорить самим за себя. Их свидетельства, живые и страшные, не требуют комментариев.

См. также:

Переживший Холокост умер от пневмониии

Немцы сравнили Израиль с нацистами

Эсэсовца могила исправит

Еврей служил начальником концлагеря

Нацистский врач среди «диких обезьян»