Дорога в гетто

Роман Полански, чей новый фильм “Пианист” был представлен на Каннском кинофестивале, признается, что всегда мечтал создать картину об охваченной войной Польше. Случайно или нет, но, говоря о своем фильме, он ни разу не упомянул слова “Холокост”. Режиссер поставил перед собой задачу не пересказывать в “Пианисте” факты своей собственной биографии, когда, будучи еще совсем маленьким ребенком, он оказался в гетто. Прочитав несколько глав из автобиографичной книги пианиста Владислава Шпильмана, Полански сразу понял, что это была именно та история, которую он искал всю жизнь.

“Пианист” получил в Каннах “Золотую Пальмовую Ветвь”, а на этой неделе состоится его премьера в Израиле. В первой части фильма показана паническая ситуация в семье Шпильманов во время вторжения фашистских войск на территорию Польши. Кульминационный момент наступает во второй половине фильма, что есть самое замечательное в кинематографе Полански. Фильм снят на английском языке, а Шпильмана и его семью играют американские и английские актеры, и это не добавляет картине особого правдоподобия. Использование языка – одна из проблем “Пианиста”. Поляки разговаривают на английском; несколько немцев, показанных в фильме, говорят на ломаном английском с акцентом, едва похожим на немецкий, как это часто делается в голливудских фильмах; а уже почти в конце кинокартины, когда Шпильман встречается с германским офицером, спасшим ему жизнь, ведется беседа на немецком языке.

Реализм – не самая сильная сторона кинематографа Романа Полански. Хотя он знает, как лучше изобразить реальность, — здесь стоит напомнить его Лондон в фильме “Отвращение” ("Repulsion"), Нью-Йорк в “Ребенке Розмари” (Rosemary's Baby"), Лос-Анджелес в “Китайском квартале” ("Chinatown") или Париж в “Неистовом” ("Frantic"), — в “Пианисте” почему-то образ Польши его интересует мало.

Наиболее интересные фильмы Полански привлекают зрителя самосознанием их героев. В “Пианисте” по ходу развертывания сюжета герой растет отдельно от окружающей его обстановки, и зрители могут проследить линию его мыслей и увидеть мир его глазами. В целом, несмотря на некоторые недостатки, “Пианист” – значительный фильм, интересный и красивый.

Личное искусство

В наше время мало кто из режиссеров снимает фильмы, основываясь на своем собственном представлении о мире. Термин “личный” в мире кино постепенно становится неубедительным, а в теоретическом контексте временами и ироничным. Но Полански, которому в этом году исполнилось 69 лет, — представитель поколения режиссеров 60-х годов, которые придерживаются той точки зрения, что художественные фильмы должны быть сняты согласно личному видению мира. Полански снимает фильмы, которые для видимости считаются коммерческими (например “Девятые врата”), в большинстве случаев отражают его взгляды и слегка оттенены пылом, нервозностью и одержимостью создателя. Но есть что-то прекрасное и трогательное в его личном внутреннем мире, одновременно откровенном и коварном, открытом и тайном. Особенно это проявляется в “Пианисте”, в котором Полански в первый раз в жизни борется с памятью о Холокосте. Неудивительно, что Полански не стал снимать фильм о своем детстве. Ведь история Шпильмана позволила ему показать и свои переживания, но не через автобиографические детали, а путем выражения своей памяти тех времен и своеобразным показом художественного выражения.

Дорога в гетто

Первая половина “Пианиста”, снятого по сценарию английского драматурга Роналда Харвуда, повествует, как Шпильман (Адриен Бруди), его отец (Фрэнк Финлэй), мать (Маурин Липман), брат (Эд Стопард) и сестра (Джессика Кейт Мейер) были изгнаны вместе с остальными евреями в Варшавское гетто. Вторая часть начинается с того, как семью Шпильманов отправляют в концлагерь, а его самого случайно спасает немецкий полицейский, который занимался распределением евреев по вагонам. Шпильман остается один. Сначала он едет в опустевшее гетто, а потом направляется в Варшаву. При помощи польских друзей, он находит убежище в заброшенной квартире.

Первая часть кинокартины более реалистична, но сцена о воспоминаниях прошлого слишком растянута, но при этом нет документального кадрового ряда. Это также ощутимо в сцене, показывающей ужас и панику евреев, в отличие от некоторых других фильмов о Холокосте, таких, как “Список Шиндлера” Стивена Спилберга и “Жизнь прекрасна” Роберто Бениньи. Полански подходит к режиссуре более разумно, чем Спилберг. Он знает, что кинематограф не способен воссоздать прошлое, но может выстроить другую реальность. Вот почему Полански удалось снять фильм в цвете и не использовать при съемках черно-белых кадров, как это сделал Спилберг. Режиссеру не пришлось также вводить ограничения в сценах о воспоминаниях прошлого в такой экстремальной манере, как Бениньи.

Полански всегда интересовала тема изолированности человека от внешнего мира, будь то изоляция трех героев фильма “Нож и вода” (1962 год), оказавшихся заброшенными посреди океана на маленькой яхте, или изоляция молодой женщины, испытывающей острую потребность в умственных беседах с самой собой, запершейся в свой квартире в “Отвращении” (1965 год), или изоляция Розмари, которая пытается защитить себя и своего ребенка в “Ребенке Розмари” (1968 год), или, наконец, все возрастающая потребность в одиночестве героя “Квартиры” (1976 год), где Полански сыграл самого себя.

Стремление к изоляции в работах режиссера возникает во многом из-за непрочности показанных в картинах семейных союзов. Вне всяких сомнений, идея хрупкости браков в фильмах основана на биографии самого режиссера, которого в детстве разлучили с родителями, и беременная жена которого впоследствии была убита последователями Чарльза Менсона.

Отлучение Шпильмана от своей семьи и его изолированность от внешнего мира в стенах квартиры позволила Полански показать новую реальность через своего героя. Самосознание Шпильмана – еще один способ изображения основных событий, представленных во второй части фильма. В картине показаны кадры из окна квартиры Шпильмана: таким он воспринимает внешний мир. Зритель может видеть только то, что видел Шпильман, и, что более важно, каким образом он это видел.

Одна из последних квартир, в которых укрывался Шпильман, находилась возле госпиталя, куда привозили с поля боя раненых солдат. Шпильман через свое окно наблюдает, что происходит около госпиталя, и создается ощущение, что смотришь фильм в самом фильме.

Скрытая биография



Способ, который применил Полански при съемках этих сцен, позволяет увидеть не только то, что происходит со Шпильманом, но и события “за окном”, осмысленные в сознании героя. В фильме прошлое становится ареной памяти.

Одна из самых эмоциональных сцен выполнена в высоком театральном стиле. Немецкий офицер приказывает Шпильману сыграть для него что-нибудь, чтобы доказать свой талант и свою известность до начала войны. Шпильман подчиняется приказу, хотя не прикасался к пианино с тех пор, как разразилась война. Сцена снята режиссером с достойной уважения эмоциональной сдержанностью и становится важным объяснением причин выживания Шпильмана.

В “Пианисте” Роман Полански раскрывает свою собственную биографию через жизнь Владислава Шпильмана, воссоздает свою память при помощи воспоминаний героя фильма. Другими словами, фильм – это автопортрет режиссера, срисованный с других людей, это война и Холокост а-ля Полански, это идеология в рамках приличия и эмоциональная насыщенность.