Кто такой еврейский папа

Про «еврейскую маму» всё понятно: держит семью под контролем, кормит до отвала, сына любит без памяти. Этому образу посвящены тысячи книг и исследований. А что мы знаем про «еврейского папу»? Почему он пьян и жесток по Торе, но образован и мудр по Талмуду, за что на него ополчились многие классики литературы и как переломили эту ситуацию создатели американского мультфильма «Симпсоны» – в материале Jewish.ru.

«Восемь лет назад я стал отцом и серьезно задумался над тем, кто я такой, каким отцом я хотел быть, – писал недавно американский журналист Лиэль Лейбовиц, профессор медиакоммуникаций университета Нью-Йорка в своей колонке в Tabletmagazine. – Но когда я стал обращаться за ответами к Торе, то нашел только истории про пьяного отца, которого соблазняют собственные дочери, похотливого отца, который спит с вдовой сына, приняв ее за блудницу, ну, и еще одного отца, замахивающегося кинжалом на своего сына. Согласитесь, не самые лучшие примеры для подражания для молодого отца».

Вероятно, для молодых отцов, ищущих образы для вдохновения, больше подойдет талмудическая литература. В ней можно найти куда более обширный материал на тему того, каким должен быть еврейский отец. Подробная инструкция прописана в Мишне Седьмой в трактате Кидушин. Отец обязансовершить сыну обрезание, выкупить его в случае, если тот – первенец, и научить его Торе. Сын должен, в свою очередь, бояться отца и почитать отца. В некоторых толкованиях Талмуда также говорится, что отец должен обучить сына торговле, и что тот отец, который не обучит сына торговле – учит его грабежу. Что касается отношений отца и дочери – отец должен одевать дочь, снабжать всем необходимым и проследить, чтобы она удачно вышла замуж.

В научной работе «Еврейский отец: прошлое и настоящее» профессор социологии и еврейских исследований Ратгерского университета (США) Хаим Уэксмэн отмечает, что по традиции в обязанности отца входило не только помочь детям получить образование, но и привить им интерес к еврейской культуре, ввести их в еврейское сообщество. Уэксмен подчеркивает, что ответственность за образование детей, которая легла на плечи отца, – особая черта иудаизма, черта, не свойственная другим культурам. По словам профессора, самое хлопотливое время года для еврейских отцов – Пасхальный Седер. В этот праздник от всех членов семьи требуется активное участие, роль каждого четко прописана в Пасхальной Агаде, но только на отца в это время ложится тройная забота – он и глава семьи, и ведущий службу, и учитель.

Но уникальная роль еврейского отца как учителя стремительно уходит в прошлое, отмечает Уэксмэн. Сегодня отцы большую часть дня проводят на работе, зарабатывая деньги для семьи, и на роль домашнего учителя у них просто не остается времени. Семейное изучение Торы отходит на второй план. «Раньше отец в семье был авторитарной фигурой, мать поддерживала образ отца, постоянно напоминая детям о его важности и о необходимости соответствовать его ожиданиям, – пишет профессор. – Сегодня же трудоголизм, свойственный еврейским отцам, ведущий к процветанию на работе, подрывает их позиции дома».

Бой отцу-еврею в классике

Образ еврейского отца в мировой классике, по крайней мере, до ХХ века, носит скорее негативный характер. Один из первых «еврейских отцов» появился в шекспировской пьесе «Венецианский купец». Шейлок – еврей-ростовщик. Он чрезвычайно строг со своей дочерью Джессикой. Например, запрещает ей слушать музыку, пока весь остальной город веселится:

«Как, маскарад? Ну, Джессика, так слушай:
Запрись кругом. Заслышишь барабаны
Иль писк противный флейты кривоносой
– Не смей на окна лазить да не вздумай
На улицу высовывать и носа,

Чтобы глазеть на крашеные хари
Безмозглых христиан; но в нашем доме
Заткни все уши, то есть окна все,
Чтоб не проникнул шум пустых дурачеств
В мой дом почтенный...»

Когда же Джессика сбегает от сурового отца с возлюбленным, гоем Лоренцо, Шейлока куда больше печалит пропажа денег, которые дочь прихватила с собой. Это видно из его причитаний:

«О дочь моя! Мои дукаты! Дочь
Сбежала с христианином! Пропали
Дукаты христианские! Где суд?
Где правосудье? Дочь моя украла
Мешок – нет, два – червонцев за печатью,
Двойных дукатов! Дочь моя украла!
И камни! Два бесценнейших брильянта
Украла дочь! Найди девчонку, суд!
При ней ведь все – и камни, и дукаты!»

Следующий известный образ еврейской отеческой фигуры появляется в 1838 году в романе Чарльза Диккенса «Приключения Оливера Твиста». Когда сирота Оливер сбегает из приюта, в котором с ним очень плохо обращались, он попадает в компанию преступников, которой руководит хитрый и коварный еврей Феджин. Технически Феджин – не отец ребят, а лишь отеческая фигура, но его моральный облик, тем не менее, оставляет желать лучшего. Феджин заставляет маленьких детей грабить, а все награбленное отбирает и использует в своих личных целях. Не говоря о том, что Феджин разрешает детям курить. В более поздних изданиях романа, напечатанных при жизни Диккенса, автор вычеркнул 180 упоминаний того, что Феджин – еврей. Это случилось после того, как Диккенс продал свой лондонский дом еврейскому банкиру, Джеймсу Дэвису. Дэвис так понравился Диккенсу, что тот пересмотрел свое отношение к евреям. Диккенс якобы говорил о Дэвисе следующее: «Я должен сказать, что поведение покупателя было совершенно отменным, не помню, когда в последний раз встречал человека столь порядочного в том, что касается денег». Кроме того, Диккенс подружился с женой Дэвиса, Эльзой, и та писала ему в письме, что образ Феджина сильно оскорбляет еврейский народ. Диккенс убрал все упоминания «еврей» из последних 15 глав книги и написал позже ответ Эльзе: «Сейчас и впредь я буду испытывать к этому народу только благоволение, уважение и не позволю его оскорблять».

ХХ век перемен

В ХХ веке в литературе появляется более уважительный образ «еврейского отца», но он по-прежнему очень строг к своим детям. Так, в 1956 году нобелевский лауреат Сол Беллоу пишет роман «Лови момент», где отец главного героя хоть и порядочный, уважаемый в обществе человек, но как отец – чересчур холоден и жесток. Главный герой, Томми – актер, у которого не сложилась судьба. Томми переживает одновременно и развод, и период безденежья. Он обращается к отцу за поддержкой, а отец отказывает ему словами: «Для меня сущее страдание смотреть на то, какой ты слизняк». Отец так же строго относится к дочери и ее творческим порывам: «Одно дело было покупать ей цветные карандаши, когда ей было четыре года, но теперь ей уже за 40 и уже старовата для того, чтобы я поддерживал ее и ее иллюзии».

Огромную работу по анализу отношений отца и сына в иудаизме проделали, как ни странно, создатели американского мультфильма «Симпсоны». «Симпсоны» – сатирический мультфильм про жизнь среднестатистической американской семьи, в котором высмеиваются многие стереотипы, лучший телевизионный сериал ХХ века по версии журнала Time. Так вот, создатели «Симпсонов» в 1991 году решили сыграть на образе еврейского отца в серии под названием «Каков отец, таков и клоун».

Сюжет серии «Каков отец, таков и клоун» следующий: любимый клоун главного героя, школьника Барта Симпсона, Красти-Клоун рассказывает Барту, что его настоящее имя не Красти, а Гершель Пинкус Йорахам Крастофски, и что он сын ортодоксального раввина. Красти признается Барту, что они с отцом поссорились 25 лет назад и с тех пор ни разу не говорили. Создатели мультфильма привлекли к работе над сюжетом в качестве консультантов двух раввинов, а те, в свою очередь, проштудировали тома еврейской литературы, чтобы прописать конфликт еврейского отца и сына максимально правдоподобно. И получилось у них вот что.

Красти должен был пойти по стопам отца и стать раввином, но с детства мечтал стать клоуном. Раввин был решительно против. Красти отца не послушался и стал клоуном, раввин отрекся от сына. Барт Симпсон решает во что бы то ни стало помирить клоуна с отцом. Он находит раввина и просит его помириться с сыном, но раввин отвечает решительным отказом. Тогда брат просит свою сестру Лизу, большую любительницу книжек, помочь ему. Вместе дети штудируют Тору, Талмуд и многие другие еврейские труды в поисках ответов – как помирить отца и сына.

Начитанный Барт приходит снова к раввину и говорит: «Если сын не подчиняется отцу, но делает карьеру, которая делает миллионы детей счастливыми, разве не должен отец простить сына?» Но раввин непреклонен: «Разве вы не понимаете? Он разбил мое сердце, он отвернулся от наших традиций, от нашей веры, от меня!» Тогда Барт возвращается через несколько дней с новым аргументом: «Но разве не сказано в Вавилонском Талмуде, что ребенка следует подталкивать левой рукой и крепче прижимать правой? Значит, вам надо помириться с Красти».

Раввин качает головой: «Но в Исходе, пятая заповедь, говорится: уважай отца и мать своих». Тогда Барт находит новый аргумент в трудах мудреца Шимона бен Элазара, толкователя Торы и Талмуда: «В отношениях с людьми нужно быть мягким и гибким, как тростник, а не твердым, как кедр». С этой мыслью Барт идет к раввину. Но раввин по-прежнему отказывается прощать сына. Барт возвращается через несколько дней еще раз:«Разве не записано в Талмуде: “Кто принесет искупление? Шуты”». Но ничего не работает.

Тогда Барт натыкается на текст современного еврейского комедианта Дэвиса-младшего, написавшего красивые строки о страданиях еврейского народа, и, вернувшись к раввину, Барт зачитывает ему отрывки из работ Дэвиса. Ошарашенный раввин не узнает источника этих строчек. Тогда Барт рассказывает, что строки вышли из-под пера такого же комедианта, как Красти. Раввин хватается за голову, не в силах поверить, что комедиант может так красиво складывать слова, так тонко чувствовать иудаизм, и наконец сдается: «Если артист может так мыслить, может, и я неправильно смотрел на эту ситуацию? Получается, я лишился стольких лет радости общения со своим сыном из-за одного своего упрямства?» Раввин наконец соглашается помириться с Красти...

Если в «Симпсонах» мы видим, что еврейский отец по традиции изображен как знаток Торы, человек строгий, непоколебимый и временами слишком суровый, то уже совершенно необычный отец нам показан в фильме итальянского режиссераРоберта Бениньи «Жизнь прекрасна», снятого в 1997 году. По сюжету фильма молодой, харизматичный Гуидо в 1939 году влюбляется в школьную учительницу Дору, и у них очень скоро рождается сын. Но начинается Вторая мировая война, и Гуидо попадает с маленьким сыном в концентрационный лагерь. Чтобы спасти сына, Гуидо говорит ему, что все происходящие в лагере ужасы – это игра, и не теряет радости к жизни ни на минуту. Гуидо так любит сына, так убедительно играет, что ребенок проходит через страшные лагерные месяцы, как через захватывающую игру. Картина мгновенно получила международное признание: она была представлена на премии «Оскар» сразу в семи номинациях.