Варшава мёртвых

Вот люк с торчащими из него руками – тот самый, через который выбирались повстанцы из гетто. Вот синагога Ножиков, где Меир Балабан убеждал немцев, что караимы вовсе не евреи. А это – Еврейский театр, вокруг которого были сплошь еврейские школы и детвора. Jewish.ru вспомнил историю варшавских улиц Пружна и Тварда, где накануне завершился фестиваль еврейской культуры.

В начале прошлого века больше 40 процентов жителей Варшавы были евреями, её называли самым большим еврейским центром в Европе. Вместе с простыми горожанами и видными поляками тут провели своё детство отец эсперанто доктор Людвик Заменхоф, великий русский еврей Осип Мандельштам, классик литературы Ицхак Лебуш Перец, шахматист Лев Абрамов, поэт, драматург, журналист и переводчик Натан Альтерман, ставший одним из руководителей сопротивления в Варшавском гетто Давид Апфельбаум, математик Натан Джекобсон, микробиолог Маркус Клинберг, поэт Мойше Кнапгейс, философ и логик Хаим Перельман. Тут жили «мать Еврейского театра» Эстер-Рохл Каминская и главная дочь этого театра – выдающаяся Ида Каминская, композитор Владислав Шпильман. В литературных кабаре собирал публику поэт Юлиан Тувим. Варшава была одним из культурных центров Европы. 

Евреи жили самодостаточно и даже несколько дистанцированно от поляков. Например, Исаак Зингер, американец еврейского происхождения, писатель, рассказывал в своих воспоминаниях, что предки его поселились в Польше задолго до его рождения, то ли за шесть, то ли за семь столетий, но он, росший в центре Польши, знал на польском только несколько слов. Тогда евреи могли жить в Польше где угодно, но как раз на биографию Зингера пришлись времена, изменившие значение слова «гетто» – они стали закрытыми, евреи больше не могли разгуливать где вздумается и вскоре были отправлены в концлагеря. 

Но война уничтожила не только еврейские кварталы Варшавы – старый город был разрушен практически полностью. В 1939 году в Варшаве проживало около 1 300 000 человек, а в 1945 году насчитали порядка 420 тысяч.

Улица Пружна

В сегодняшней столице Польши обнаружить ту старую довоенную красавицу Варшаву невозможно, она осталась на нескольких улицах, малыми фрагментами. Пружна – одна из чудом уцелевших улиц Варшавы, где сохранились довоенные постройки, и она в самом центре города, неподалёку от Дворца культуры и науки. Своё название улица получила ещё в 1770 году: Пружная значит «пустая». В 1881 году тут появилась первая в Варшаве телефонная станция, а улица бойко шевелилась торговым людом. Во время Варшавского восстания на улице были установлены баррикады и шли сражения. 

В 1944 году значительная часть Пружны была разрушена. Если с Пружной пройти по Тварда и свернуть на Проста, возле 51-го дома можно увидеть памятник – люк с торчащими из него руками. Его авторы – Конрад и Ян Куч-Кучинские, а также скульптор Максимилиан Бискупский. Это памятник тому самому люку, через который в мае 1943 года из гетто вышло несколько десятков повстанцев и Марек Эдельман, руководивший тогда восстанием. И тут же, неподалёку на Злотой, 63 можно увидеть фрагмент стены гетто – тоже единственный уцелевший и охраняемый ныне как памятник.

Улица Тварда

Тоже энергичное когда-то местечко. Живший тут богатый купец Залман Ножик построил рядом со своим домом синагогу в неоромантическом стиле. Она открылась в мае 1902 года, и вмещалось в неё под 600 человек. Ножик и его жена завещали все свои деньги на содержание синагоги, и она – единственная из сохранившихся после войны в Варшаве. В 1933 году синагога была в пятёрке крупнейших в городе, в 40-м фашисты закрыли её, впрочем, через год открыли снова и даже назначили раввином польского историка Меира Балабана. Любопытная подробность из его научной биографии – для спасения восточноевропейских караимов он высказал мнение об их нееврейском происхождении, когда получил запрос германских ведомств об их расовой принадлежности. То же самое подтвердили его коллеги Игнацы Шипер и Зелик Калманович. Балабан погиб в Треблинке, где и Корчак с детьми, Шипер – в Майданеке, а Калманович – в одном из концлагерей Прибалтики. Во время Варшавского восстания синагога сильно пострадала, после войны выжившие евреи восстановили её на деньги общины. В социалистический период Польши она познала ещё немало злоключений, но в начале 80-х, отреставрированная и возрождённая, торжественно отметила своё новое открытие. Сегодня синагога Ножиков не только религиозный, но и культурный центр.

Гжибовска площадь

Шумная и пышная, для гуляний и демонстраций. Тут расположен Еврейский театр, где как раз играла Эстер-Рохл Каминская, и который после войны возглавляла её дочь Ида. До сих пор это единственный еврейский театр в Варшаве, действующий постоянно, здесь идут представления на идише. Отсюда и синагога Ножиков видна – когда-то её окружали еврейские школы, разбросанные по соседним улицам. На площадь после уроков высыпали дети и разбегались в разные стороны вдоль магазинчиков, торгующих всем – от газет до молитвенников. Напротив синагоги огромный костёл Всех Святых – стоит так прочно, словно у двух конфессий нет и не может быть никакого конфликта. После расстрела еврейских рабочих и погромов в Белостоке в самом начале ХХ века на Гжибовску вышли протестующие демонстранты Всеобщего союза еврейских рабочих – Бунда. Улица Пружна одним своим хвостом устремлена сюда же, и крайние её уцелевшие два обветшалых старинных здания стоят призраками среди социалистических и тоже изрядно потрёпанных построек.

Туристическая Варшава сегодня – это в большей степени путешествие по знанию истории места, по прошлому, а не по настоящему. За рамками фестивальных событий улица Холодная, например. Когда-то над ней был перекинут деревянный мост, соединявший малое и большое гетто. В доме № 20 тут жил до конца 1941 года Адам Черняков – глава юденрата Варшавского гетто, который покончил с собой, отказавшись таким образом отправлять людей в газовые камеры. Самоубийство ему припоминали. Ицхак Кацнельсон написал после: «В час, когда убивают евреев – велико ли мужество убить себя, почтенный еврей?» В доме № 15 жил ксёндз Ежи Попелюшко – он был убит во вполне мирном 1984 году за связь с антикоммунистическим профсоюзным движением. 

Если пройти по улицам Гнеся и Налевки, можно попасть в одну из самых страшных варшавских точек – тут был «перевалочный пункт», называемый Umschlagplatz. 300 тысяч евреев отправились на смерть отсюда. Для удобства переправки смертников в концентрационные лагеря сюда в своё время даже провели железную дорогу. 

Каждые сутки приходили пустые поезда, их заполняли людьми, которых отправляли умирать. Именно в этом месте знакомый полицейский заметил Владислава Шпильмана, выдернул его из очереди, чем спас жизнь. Теперь эту историю мы знаем по его автобиографической книге и фильму Романа Полански «Пианист». А неподалёку, на Окоповой улице, сохранилось старое еврейское кладбище, сильно разросшееся во время войны.