Лошадью беги

«Шахматную новеллу» Стефана Цвейга наконец экранизировали по-крупному. Передать мрачную мощь истории смог немец Филипп Штёльцль, который раньше любил только Гёте и Rammstein.

«Шахматная новелла» была написана Стефаном Цвейгом незадолго до его самоубийства в Бразилии, куда он бежал от нацистов. Работу можно считать частично автобиографичной. Цвейг, перед тем как обосноваться в Южной Америке, жил некоторое время в Англии и США, но всюду ощущал себя не на своем месте – отсюда в книге многие отсылки к странствиям Одиссея. Но главное – это, конечно, нацистская волна, пожирающая и мир Стефана Цвейга, и весь мир как таковой. Произведение получилось тяжелым, мрачным и бьющим наотмашь – экранизировать сильное повествование брались в разные годы самые разные режиссеры.

Первым вывел роман на экран в 1960 году Герд Освальд. Через 20 лет появилась чехословацкая картина – «Королевская игра», а незадолго до этого, в 1974-м, после очередного всплеска интереса к книгам Цвейга выпустили и советскую телеверсию «Шахматной новеллы» режиссера Юрия Маляцкого. Не так давно, в 2013-м, по мотивам произведения поставили оперу в Кильском оперном театре.

В этом году перед нами работа немецкого режиссера Филиппа Штёльцля. Он известен своей любовью к Гёте – ставил оперу «Фауст» и снимал про молодые годы писателя целый фильм, а еще к Rammstein – ставил для группы клип на их известную песню Du Hast. В общем, можно сказать, патриот, который не мог пройти мимо истории своего соотечественника Стефана Цвейга. Впрочем, «Шахматную новеллу» он все-таки немного «подправил»: убрал закадровый голос заказчика и сосредоточился на персонаже, которого в книге звали просто Б, а в фильме именуют Йозефом Бартоком.

Йозеф Барток – венский нотариус, ведущий довольно вальяжный образ жизни и не воспринимающий угрозы фашистов всерьез. Все меняется, когда в марте 1938-го Австрия вдруг оказывается в составе Германии. Тут же начинаются жесткие репрессии против всех несогласных, евреев, сторонников монархии и крупных капиталистов. У последних, в частности, сразу отбирают все средства в пользу рейха. И вдруг оказывается, что нотариус Барток – лакомая добыча, ведь он управляет активами венских буржуа, а значит, имеет доступ к многомилионным счетам за границей. Номера последних, впрочем, ему чудом удается уничтожить прямо перед арестом.

Йозефа забирают прямо из дома, а затем начинают выпытывать у него сведения довольно изощренным образом. Его камера – это номер шикарного отеля «Метрополь», допросы проводит нацист с безукоризненными манерами, но поистине животными методами.

Постепенно Йозеф теряет ощущение времени – а затем и реальности. Начинается жесткое противостояние мрачной системе, в котором вдруг находится место и шахматной игре: совершенно случайно ему попадает в руки учебник по шахматам. Книга становится единственной ниточкой, соединяющей Бартока с реальным миром.

В фильме параллельно ведутся несколько сюжетных линий. В одной из них Йозеф оказывается на корабле, несущемся прямиком к свободе, к берегам Америки. Там ему суждено принять участие в историческом шахматном турнире. Как он будет проходить? Фильм покажет!

Вот это игра

Филипп Штёльцль в своей трактовке Стефана Цвейга глубоко проникает в психику мужчины, балансирующего на границе кошмарного сна и реальности. Прорабатывая детали, режиссер погружает зрителя в мир запертого в помещении человека, наполненный самыми жуткими и фантастическими видениями. Ведь неслучайно длительное одиночное заключение сегодня, по мнению Amnesty International, приравнивается к пыткам, а пережитое глубоко травмирует и оставляет глубокий след в судьбе.

Оператор Томас В. Кеннаст также отлично справился с работой, дав физически почувствовать давящую атмосферу закрытого пространства. Зрители попадают в западню вместе с Бартоком и начинают так же судорожно искать выход. Показывает нам камера и красивейшие улицы Вены, и утонченные образы ее жителей. А потом вдруг резко перелетает то на озверевшие толпы демонстрантов, то на некогда роскошный, а теперь разрушенный номер «Метрополя» с поломанной мебелью.

Сам Барток, в начале фильма цитирующий «Одиссею» и посещающий лучшие баллы в дорогих костюмах, быстро теряет свой лоск, распадаясь как личность. Так весь интеллигентный мир старой Европы в мгновение ока рушится под ударами фашистского сапога. Тонкость и беззащитность этого мира очень хорошо отражена в фильме – розовый кукольный домик одним дуновением превращается в обломки. Неслучайно новый нацистский штаб расположен в дорогом «Метрополе» в самом сердце Вены.

Возможно, в этой интерпретации работы Цвейга социально-политическое измерение отходит на задний план. Впереди же – конфликт между интеллектом и жутким новым тоталитарным временем, между культурой и не знающей пощады властью.