Зубы на польку

Актрисе Рут Познер – 90 лет. Лишь недавно она призналась, что девочкой сбежала из Варшавского гетто – и всю войну прожила в семье немецких фермеров, выдавая себя за польку.

Рут Познер – известная в США актриса и хореограф. И до недавних пор даже самые близкие люди не догадывались, что это лишь часть ее истории. В годы Холокоста Рут скрывалась от нацистов под польским именем Ирена Слабовска. Ее борьба за выживание началась, когда она сорвала с рукава повязку со звездой Давида в Варшавском гетто – и в следующие годы превратилась, по ее словам, «в цепь счастливых и трагичных случайностей».

«Много лет я не хотела говорить об этом опыте, потому что не желала быть жертвой, – призналась Познер несколько лет назад. – Но теперь я буквально кричу о нем везде. Потому что мы видим, как на наших глазах возрождается антисемитизм, и все больше людей считают, что Холокост придумали сами евреи».

Рут было шесть лет, когда она впервые столкнулась с проблемами из-за своего происхождения. В школе одна из девочек ударила ее и сказала: «Ты еврейка! Вы убили нашего Г-спода, поэтому должны быть наказаны!» Рут в слезах убежала к матери: она не понимала, за что ее ненавидят. Настоящая фамилия Рут – Вайсберг, Познер она станет уже после войны, взяв фамилию мужа. Она родилась в Варшаве в 1933-м, и нападки в школе по поводу еврейства, увы, были для нее лишь началом.

Немногим позже в дом ее семьи постучали гестаповцы и заявили, что дают им всего пятнадцать минут на сборы. «У них были пистолеты. Моя мать, невероятная женщина с золотым сердцем, сказала одному из гестаповцев нечто очень невинное: “Вы носите черную форму, но ваши сердца отнюдь не черные”. В ответ он ударил ее», – вспоминала Рут. Семью переселили в Варшавское гетто – новым домом девочки стала старая лачуга, набитая людьми.

В довоенное время мать Рут была дизайнером нижнего белья, а отец – государственным служащим. С приходом нацистов они лишились работы, дома, а теперь могли лишиться и жизни. Временами Рут слышала рев моторов и крики людей, которых сажали в грузовики и куда-то увозили. Тогда она еще не знала, что этих людей везли на смерть. А вот ее родители прекрасно понимали, что происходит. Отец Рут придумал, как спасти дочь. Он раздобыл поддельные документы, по которым она и ее тетя Лола смогли устроиться на фабрику кожгалантереи. Труд на фабрике был рабским, девятилетнюю Рут нередко били. Однако даже там было безопаснее, чем в гетто.

Раз в неделю немцы собирали работников фабрики и вели в баню, которая находилась на окраине гетто. Буквально через дорогу начиналась «арийская» территория – чтобы сбежать, нужно было лишь перейти на другую сторону улицы. Простая и вместе с тем смертельно опасная задача, ведь повсюду были немецкие патрули. В один из банных дней тетя Лола решилась. «Она сказала: если попытаемся перейти улицу, то нас наверняка застрелят. Но и оставаться на фабрике – верная смерть», – вспоминала Познер спустя многие десятилетия.

За дорогой следили двое нацистов. Тетя Лола выждала, пока они остановятся прикурить, и скомандовала племяннице: «Идем. Не беги, просто спокойно иди. Как окажемся на другой стороне – сними повязку». Этот перекур немецких солдат в итоге спас девочке жизнь. «Обернись они в тот момент, и все бы закончилось автоматной очередью. Но они не обернулись. Мы же, пока шли, стянули с себя желтые повязки со звездой Давида и растворились в городе», – говорила Познер. Ее родители, тети, дяди, многочисленные двоюродные братья и сестры остались в гетто и погибли.

После побега тетя и племянница уехали в деревню. Они рассказывали местным жителям, что больны туберкулезом и врачи прописали им свежий воздух. Обе выдавали себя за полек – так Рут Вайсберг стала польской школьницей Иреной Слабовска. Под этим именем она будет скрываться до конца войны. До 1944 года тетя и племянница благополучно оставались на маленькой ферме. Но в августе началось Варшавское восстание, в результате чего репрессии нацистов обрушились и на поляков. Лолу и Рут схватили и вместе с другими пленными отправили на принудительные работы в Германию. Однако до места назначения тетя и племянница не добрались. Когда поезд приближался к Эссену, начался воздушный налет. «Мы услышали странные звуки. Оказалось, что это самолеты сбрасывают бомбы. Немцы были напуганы не меньше нас, потому что это были американские бомбардировщики», – вспоминала Рут.

Воспользовавшись всеобщей паникой, тетя с племянницей снова бежали. Новый приют они нашли у сердобольных немецких фермеров, которые дали им крышу над головой и работу. Те были уверены, что приютили двух полек и даже не догадывались, что в их доме живут еврейки. Там Рут и Лола дождались конца войны. Когда пришли войска союзников, фермеры спрятали у себя в доме несколько немецких солдат. Рут позже признавалась, что они с тетей даже помогали укрывать их от американцев.

После окончания войны Рут и Лолу привезли в один из лагерей союзников. Женщин, которых оформили по документам как польских католичек (в детстве Рут действительно посещала католическую школу), устроили работать на кухню. Однажды тетя Лола подала на завтрак одному из американских военнослужащих яичницу с беконом, но мужчина отказался от мяса. Выяснилось, что перед ней стоял командир еврейской эскадрильи, который, кроме прочего, разыскивал выживших евреев, чтобы им помочь. Тетя призналась ему, что их документы – фальшивка и что на самом деле они бежали из гетто в Варшаве. Так Рут и тетя Лола вновь обрели свои настоящие имена. Тетя отправилась в Брюссель, чтобы оттуда начать поиски выживших родственников. Рут помогли выехать в Англию – на тот момент ей было 16 лет.

В Англии девочку поселили в общежитии вместе с другими беженцами. У нее не было знания языка, образования и денег, зато имелся ярко выраженный синдром выжившего. «Меня терзало чувство вины, потому что я была одной из немногих, кому удалось спастись», – вспоминала Рут о том периоде. И тем не менее она была полна решимости начать новую жизнь. В этом ей помогли владельцы общежития – два строгих, но отзывчивых еврея. Они устроили Рут в школу, а после она поступила в колледж, где училась танцам. Следующие годы она посвятила Лондонскому театру современного танца, где не только выступала, но и начала преподавать.

В 1950-м Рут Вайсберг вышла замуж за сотрудника ООН Майкла Познера и переехала в Нью-Йорк. Там она решила попробовать себя в актерском мастерстве. Знакомые и друзья в один голос твердили, что она не сможет пробиться в театр из-за акцента. Однако Рут доказала обратное – она не только сыграла в нескольких театральных постановках, но и много снималась в кино и сериалах. В числе прочего она появилась в одной из ролей в британском фильме «Фабрика футбола» 2004 года о бандах околофутбольных хулиганов.

Пускай война закончилась и Рут удалось устроить свою жизнь – однако та оказалась не такой счастливой, как хотелось бы девушке. Долгое время они с мужем не могли зачать ребенка и даже задумывались над усыновлением. В апреле 1961 года ей все же удалось забеременеть, но следующие годы обернулись мукой: их сын с подросткового возраста начал употреблять наркотики. Рут и Майкл пытались помочь ему справиться с зависимостью, но все попытки были тщетны: их сын умер от передозировки в возрасте 37 лет. Рут посвятила ему книгу под названием «Мой сын – наркоман», помимо нее она написала еще несколько автобиографических книг.

«Мой самый большой страх – то, что история повторится. Он заставил меня открыться», – заявляет она. Сегодня Познер охотно дает интервью и ездит с лекциями о войне по британским школам и университетам – вместе с мужем они вернулись в Англию еще в 90-е. «За свою жизнь я сыграла множество ролей. Но самая важная из них – та, которую нельзя было сыграть плохо, потому что на кону стояла жизнь. Это роль польской девочки по имени Ирена Слабовска».