Миллионы под вуалью

Наконец отыскали выкраденную нацистами картину Густава Климта «Портрет фрейлейн Лизер». Изображённая на портрете девушка – дочь известных еврейских промышленников.

Картину заказала родственница Маргариты Констанцы Лизер – Генриэтта. Из ее дома портрет в итоге и конфисковали: сама Генриэтта погибла в концлагере. В этом же году картину продали с аукциона за 30 миллионов евро – и часть выручки по праву отошла наследникам семейства Лизер.

По удивительному совпадению почти одновременно с обнаружением картины Климта вышел русский перевод пьесы Тома Стоппарда «Леопольдштадт», одна из сюжетных линий которой отсылает к истории «Портрета фрейлейн Лизер». Пьесу Том Стоппард написал в 2019 году, когда картина ещё считалась утраченной, но пьеса предсказывает и то, что она непременно будет найдена.

В «Леопольдштадте» картину – портрет своей жены Гретль – Густаву Климту заказал богатый венский предприниматель, еврей Герман Мерц. Гретль, в отличие от своего прототипа, не еврейка, да и сам Герман перешёл в католичество – исключительно из деловых соображений. Никто из его родственников больше не крестился, хотя некоторые и вступили в браки с австрийцами. Впрочем, и христиане, и иудеи в этой многочисленной семье верны еврейским обычаям – и непременно собираются все вместе в Песах на седер. А про малыша Якоба, сына Германа и Гретль, бабушка Эмилия замечает: «Бедный ребёнок – ему устроили крестины и обрезание на одной неделе». Впрочем, Рождество в семье тоже отмечают, и именно Рождеством 1899 года открывается пьеса Тома Стоппарда: «Гретль и Ева поворачиваются к ёлке. Её верхушку украшает большой позолоченный магендовид».

Творчество Тома Стоппарда – яркий образец романного мышления в драматургии, и «Леопольдштадт» – настоящая семейная сага, медленная, тяжеловесно убедительная. В пьесе представлено пять эпизодов из жизни семьи: в 1899, 1900, 1924, 1938 и 1955 годах. Бабушка умирает, погибает на Первой мировой племянник Германа, но семья растёт, появляются новые дети, так что в третьем эпизоде в 1924 году мы застаём героев на обрезании одного из малышей.

Всё ещё продолжается спор между Германом и Людвигом, мужем его сестры, о судьбе австрийских евреев. Герман считает, что теперь им открыты все пути, и радуется возможностям ассимиляции. Когда-то его предки могли жить только в одном районе Вены, Леопольдштадте, и были обязаны носить на одежде жёлтую звезду, а теперь он вступает в аристократический жокейский клуб. Его оппонент, математик Людвиг, предвидит будущее гораздо яснее, то ли несмотря на свою оторванность от практического мира, то ли как раз благодаря математике, позволяющей просчитывать реальность. Кстати, пока Герман всё больше и больше превращается в космополита-венца, его австриячка-жена, напротив, проникается духом иудаизма и, пожалуй, оказывается самой ревностной поборницей еврейских обычаев в семье. На все перипетии смотрит другая Гретль – с портрета работы Климта.

Впрочем, в 1938 году, когда уже точно понятно, что прав был всё-таки Людвиг, картину конфискуют, и вообще: «Входит беда: гражданский в длинном пальто с поясом, мягкой шляпе, в повязке со свастикой на рукаве и портфелем в руках… Гражданский: Встать. Вы больше не у себя дома».

И наконец, финальная сцена, всё в том же доме и без портрета на стене. 1955 год, от многочисленного семейства осталось только три человека: успевшая уехать в Америку Роза, вернувшийся из Освенцима Натан и юный писатель Лео, усыновлённый отчимом-англичанином и только недавно узнавший о своём еврействе. Остальных членов семьи уже нет в живых – немногим счастливцам удалось умереть своей смертью, большинство погибло в концлагерях, кто-то покончил с собой уже после войны, не выдержав «вины выжившего», мать Лео уничтожена при бомбёжке Лондона. Трое оставшихся находятся между собой в весьма отдалённом родстве, прямых потомков Германа не осталось.

Роза, Натан и Лео собрались в том числе и для того, чтобы обсудить судьбу похищенной картины. Натан рассказывает: «Я много раз видел портрет Маргариты Мерц – он висел в квартире на стене. Я называл госпожу Мерц тетя Гретль. Первые дни после аншлюса невозможно описать. Толпы, я бы сказал, обычных венских жителей врывались в дома, где жили евреи, и громили и крали все, что попадалось им на глаза. Я не могу сказать, кто забрал картину. Их было человек шесть или семь – тех, что пришли к нам, взяли вещи, плевали нам в лицо и обзывали нас грязными словами. Немцы остановили это через неделю или две. Для них в этом было слишком много анархии. Они хотели грабить нас организованно, чтобы быть первыми. Я уехал из Вены со своими родителями и сестрами в 1942 году одним из первых поездов в Польшу – прямо в Аушвиц. Мою мать и сестер сразу отправили в газовую камеру. Мой отец умер на марше смерти, когда нацисты покидали лагерь вместе со своими узниками и… – но не будем уходить от темы. Так вот, с тех пор я больше не видел портрета Маргариты Мерц, пока его не выставили в галерее Бельведер после войны. В Бельведере картина называлась «Женщина в зеленой шали», но, вне всякого сомнения, это был портрет моей двоюродной бабушки Гретль, которая умерла от рака в декабре 1938 года».

В пьесе множество действующих лиц, но главных героев – двое. Первый – картина Климта – так или иначе присутствует с самого начала действия, второй появляется только в последних сценах «Леопольдштадта». Это Лео, англичанин Леонард Чемберлен, спасённый и усыновлённый отчимом-англичанином. Внезапно узнавший о своём еврействе юноша – альтер-эго Тома Стоппарда. Изначально героя звали не Леонард, а Леопольд, и не имея воспоминай, он всё-таки принадлежит Леопольдштадту, еврейскому пространству, и его история неотчуждаема от истории его семьи.

Дело в том, что сам Том Стоппард – еврей из Чехии, при рождении его звали Томаш Штаусслер. В начале войны семья успела убежать в Сингапур, потом мать с двумя сыновьями уехала в Индию, а отец, который не мог сделать этого из-за работы, погиб при японской бомбёжке. В 1946 году, когда будущему писателю было девять лет, его мать вышла замуж за британского майора Кеннета Стоппарда, который усыновил обоих мальчиков, и семья переехала в Англию. Сыновья, учившиеся в частных школах-интернатах, выросли настоящими англичанами.

Том Стоппард знал, что он еврей и что его семья бежала от нацистов, но не догадывался, что четверо его бабушек и дедушек погибли в Холокост, пока в 90-е ему не позвонила двоюродная сестра, о существовании которой он тоже не знал. И с тех пор он вынашивал замысел пьесы об англичанине, на которого обрушивается страшная правда о его семье. Лео, в отличие от Тома Стоппарда, узнаёт эту правду не в среднем возрасте, а в 24 года. Возможно, что таким образом прославленный драматург отчасти хотел переписать свое прошлое, хотя бы отчасти заполнить лакуну незнания.

«Я знал, что хочу написать версию своего семейного прошлого. Более конкретно, я хотел написать о приезде в Англию в восьмилетнем возрасте. И когда я приступал к пьесе, я думал, что действие второй половины будет происходить в Англии и проведет меня через первые двадцать лет моей жизни. Это не сработало. Пьесы никогда не делаются – они находят свою собственную архитектуру. В итоге я написал о себе в 1955 году, но семейная история этого молодого человека похожа на мою лишь в самом широком смысле. Как я обнаружил, как только пьеса вышла в свет, появилось достаточно общего опыта – десятки тысяч, сотни тысяч семей, которые все могут сказать: “Вы пишете о моей семье”. Они знают, что это не так, и я знаю, что это не так, но правда и то, что да, я пишу и об их семьях тоже», – рассказывал Том Стоппард в интервью журналу New Yorker.

Том Стоппард. Леопольдштадт. Перевод с английского Аркадия Островского. М., АСТ, Corpus, 2024