Евреи под луной

Ирландский бар, бродвейские звезды – и трагедия гениального поэта, которого скоро все забудут. Каким в Голливуде показали дуэт создателей «Великой американской песни».

У композитора, написавшего музыку для всемирно популярной песни, обычно куда больше шансов остаться в истории, чем у автора ее слов. Мелодиям не страшны языковые барьеры, тексты же обязательно кто-то переведет или напишет заново. Вот почему американский композитор-еврей Ричард Роджерс известен больше, чем его поэт-соавтор, такой же еврей Лоренц Харт.

Между тем именно в паре они создали несколько культовых бродвейских мюзиклов и значительную часть «Великой американской песни». Так принято называть корпус популярных песен, созданных в Америке в период с 20-х по 60-е годы прошлого века. Все они со временем превратились в музыкальные стандарты, которые до сих пор исполняются во всем мире.

Именем одной из таких песен и назвал свой фильм «Голубая луна» режиссер Ричард Линклейтер, по определению критиков – ­«один из главных гуманистов американского независимого кино». Именно ему принес свой сценарий, рассказывающий об одной ночи из жизни поэта Лоренца Харта, бывший учитель и действующий литератор Роберт Каплоу. Как автор он сформировался в традиции нью-йоркского еврейского юмора. Кроме художественных и сатирических текстов, он, например, писал юмористические миниатюры для радио под псевдонимом Мо Мошковиц.

Еще в юности Каплоу был очарован произведениями Роджерса и Харта. Когда же он узнал о трагической и во многом загадочной судьбе поэта-песенника, то начал копать глубже. Особенно сильно на него повлияло интервью Ричарда Роджерса, записанное для радио в 70-х, когда тот уже был стариком. Сценарист вспоминает: «Когда Роджерс дошел до момента о расставании с Хартом, в его тоне появилось что-то холодное и деловое. Он явно сдерживал сильные чувства. Слушать это было довольно жутко, и я понял, что должен написать об этом». Идея не отпускала Каплоу 30 лет. В итоге он приступил к воссозданию голоса Лоренца Харта – ироничного автора романтичных песен, в которых всегда была толика тоски, одиночества и отверженности.

Создатели фильма в первых же кадрах дают знать зрителю, что герой обречен. Все начинается со сцены уличного падения пьяного Харта. В реальности вскоре после инцидента он скончается в больнице. Но фильм отматывает события на несколько дней назад, чтобы мы узнали, что настоящее падение Лоренца Харта уже произошло, и об этом он расскажет сам. Поэт посещает премьеру мюзикла «Оклахома!» и сбегает в бар, не дождавшись поклонов артистов. Этот мюзикл – детище его старинного соавтора Роджерса, но либретто к нему писал уже другой автор.

Харта играет Итан Хоук, преображенный для роли почти до неузнаваемости. Внешность в этом случае очень важна, поскольку она сыграла решающую роль в несчастливой личной жизни поэта. Блестящий ум и талант не смогли перевесить его чрезвычайно низкий рост, всего 147 см. С цветом глаз и едва прикрывающих лысину волос киношникам справиться ничего не стоило, но как уменьшить актера ростом 178 см? Создатели фильма принципиально отказались от компьютерной графики. Вместо этого использовались сценические трюки, костюм и сложные пространственные решения, разработанные специалистом по иллюзиям Латэмом Гейнсом, указанным в титрах как «маг роста».

Лоренц Харт проводит эту ночь в баре Sardi’s, куда по бродвейской традиции вскоре придут создатели спектакля, их поклонники, друзья и журналисты. Он оказывается там раньше всех, разговаривает с барменом, язвит, вспоминает кино, музыку и собственную карьеру, словно одновременно подводя и пытаясь отсрочить итоги. На глазах у зрителей он проигрывает очередную схватку с алкоголем. Но даже будучи уже почти вычеркнутым из профессии, Харт продолжает воздействовать на окружающих самым волшебным образом. Две мимолетные встречи в баре, несколько брошенных им драгоценных слов, и вот уже два творца заряжены на создание будущих шедевров. По версии авторов фильма, именно Лоренц Харт вдохновил Эдварда Б. Уайта на знаменитую сказку о мышонке «Стюарт Литтл», а будущего режиссера Джорджа Роя Хилла – на кинохит «Бутч Кэссиди и Санденс Кид».

Но впереди у Харта две другие важные встречи. Звезда вечера, его бывший соавтор Ричард Роджерс, в память о прошлом сотрудничестве уделяет поэту несколько минут. Роль успешного композитора исполнил Эндрю Скотт, который вместе с Итаном Хоуком прекрасно разыграл сцену их разговора на лестнице. Роджерс стремится подняться наверх, а Харт все пытается не столько задержать его, а просто побыть рядом еще несколько мгновений.

Так же безнадежно Харт цепляется за свою последнюю любовь, прекрасную девушку по имени Элизабет. Роль этой юной сногсшибательной блондинки досталась Маргарет Куэлли. Очевидно, что у Лоренца Харта нет ни малейшего шанса стать возлюбленным Элизабет, но она все же довольно близка с ним. Девушка обожает болтать с поэтом как с лучшей подружкой. И не отказывается от знакомств со знаменитостями, которым он ее представляет. Поэт проводит с ней время, отдаваясь иллюзии вероятности счастья.

Для Роберта Каплоу эта камерная история важна не только как кусочек биографии героя. Он много лет преподавал литературу, писал прозу и сатирические тексты, потому хорошо знаком с перекосами культурной памяти. Ричард Роджерс стал символом американского музыкального театра, а Харт – скорее призраком, известным лишь специалистам и малой части англоязычной аудитории. Сценарий «Голубой луны» Каплоу писал от руки несколько лет, пока не набралось около ста страниц. Лишь тогда он упомянул об этом в разговоре с Ричардом Линклейтером, который уже экранизировал его роман «Я и Орсон Уэллс». Выяснилось, что режиссер не только поклонник самих песен Роджерса и Харта, но и знает имена авторов. «Я думал, в киноиндустрии таких людей не осталось», – признавался сценарист.

Ключевым участником проекта стал Итан Хоук, давний соавтор и друг Линклейтера. Именно он первым охарактеризовал сценарий как «маленькое кино», тем самым точно обозначив его масштаб. Читки происходили дома у актера: Хоук читал реплики Лоренца Харта, Линклейтер – бармена и Роджерса, а Каплоу достались слова Элизабет. В конце их финальной сцены у Хоука стояли слезы на глазах. Каплоу вспоминает, что тогда подумал: «Я сейчас играю любовную сцену с Итаном Хоуком, будучи мужчиной среднего возраста! Даже если фильм так и не будет снят, этот момент я запомню навсегда».