О чем помнят надгробные камни

Все, что осталось от него сегодня, — это надгробные камни. На гамбургском кладбище Книгштрассе стоят пальмовые деревья, розы и снопы пшеницы, но чтобы увидеть сами надгробья, надо очистить их от снега и убрать опавшие листья. У каждого пальмового листа есть имена: Авраам, Эстер, Давид, Нетанель, Реуэль, Яков, Йосеф, Ицхак, Моше, Симсон, Рахель — на одном дереве. Граа, Симха, снова Граа, Йосеф, Абигаль, Лдиса, Яков, Рахель, Хайм, Эстер и Егошуа — на другом… На бутонах роз и снопах пшеницы имена можно увидеть не всегда. Они поставлены лишь в честь умерших в раннем возрасте.

Богато декорированные надгробные камни с уникальными фамильными деревьями и херувимами, изваянными из металла, свидетельствуют о процветании португальских евреев Гамбурга и их желании вновь присоединиться к истинной еврейской религии после долгих лет пребывания в маранах (проклятых, принявших другую веру). А еще они являются единственным физическим доказательством существования общины, чьи врачи, предприниматели и дипломаты в течение трех столетий способствовали процветанию Гамбурга.

Три года назад гамбургский муниципалитет спонсировал выставку, посвященную истории сефардских евреев города, начиная с прибытия первых маранов, бежавших сюда в конце XVI века от испанской инквизиции, чтобы их потомки столкнулись с новой, куда более жестокой, в 1930-е. Популярность выставки удивила даже самих организаторов. «За две недели мы продали более 3 000 билетов, – рассказывает Михаэль Штудемунд-Халви, историк и профессор лингвистических наук Гамбургского университета, организовавший выставку. – Самым интересным было то, что накануне открытия мне звонило очень много людей».

Элизабет де Кастро практически ничего не знала об истории семьи своего мужа. Лишь изредка вырезала газетные статьи, в которых упоминалась его фамилия. Однажды, лет десять назад, ей позвонили Рамон и Мариан Арраго, американская супружеская пара из Детройта. Каждое лето они приезжают на две недели в Гамбург и работают на старом еврейском кладбище: убирают мох с надгробных камней, вычищают их и фотографируют. Супруги поинтересовались, знает ли она, что на Книгштрассе есть надгробные камни с фамилией де Кастро. «Я не знала даже о существовании кладбища, хотя я из Гамбурга, – признается де Кастро. – Мне и мужу было по 60 лет, когда мы впервые узнали об этом легендарном месте».

Для Элизабет эта находка оказалась началом страстного увлечения. Она присоединилась группе немцев (в основном, неевреев), разыскивавших свои еврейские корни. Они обнаружили реестр по обрезанию 200-летней давности, делали рисунки надгробных камней, изучали иврит, португальский и испанский, часами занимались интернет-проектами, помещая информацию о своих находках на таких сайтах, как JewishGen.com.

Штудемунд-Халви, автор множества научных статей о сефардской общине Гамбурга, говорит, что впервые евреи были допущены в Гамбург в 1592 году. На протяжении трех поколений они содержали три синагоги, а в 1611-м — приобрели землю для кладбища, которое назвали Книгштрассе. Поддерживая связи с сефардскими общинами Амстердама, Лондона, Венеции и Нового Света, португальские евреи вскоре стали контролировать торговлю специями, сахаром и серебром. В качестве брокеров они сыграли ключевую роль в создании Гамбургского банка.

Для Гамбурга XVII век стал португальским. А сам Гамбург для португальских евреев — чем-то вроде северного Иерусалима. Вслед за представителями сефардской общины в Гамбург были допущены португальские ашкеназы. В течение двух столетий португальские евреи не переставали чувствовать свое первенство над немецкими, продолжая соблюдать собственные традиции.

Мимолетный взгляд на жизнь общины португальских евреев 1920-1930-х годов содержится в беседе корреспондента Радио Израиля (1967 год) с Давидом Шальтилем, выросшим в Гамбурге в уважаемой португальской семье.

Шальтиль рассказал о том, как его отец, чьи предки переехали в Гамбург из Лондона в XVIII веке, подшучивал над своей женой Хелен: «Она — ашкеназка. Но это не ее вина». Он описывает отца, удостоенного чести быть Хатан-Тора или Хатан-Берешит на праздновании Симхат-Торы, одетого в традиционный испанский костюм и треуголку. Во времена юности Шальтиля португальские евреи Гамбурга все еще продолжали с гордостью носить свои аристократические фамилии — Дельмонте, Рокамора, Гарсиа де лос Рейес.

Шальтиль был одним из тех немногих членов общины, которые переехали из Гамбурга в Палестину. В 1938 году его брат, Йосеф Шальтиль, обратился ко Второму всемирному сефардскому конгрессу в Амстердаме с просьбой помочь португальской общине Гамбурга иммигрировать в колонию Нидерландов. На следующий год после начала войны те, кто еще продолжал оставаться в Гамбурге, были вынуждены уехать. Йосеф Шальтиль был депортирован в Терезиенштадт, Аушвиц, а затем в Дахау, где скончался в 1945 году.

История совершила изящный поворот на 180 градусов: португальские евреи Гамбурга иммигрировали в Португалию спустя три века после того, как некогда выехали оттуда в поисках безопасности на севере. К концу войны все, что осталось от португальской общины в Гамбурге, — это кладбище да надгробные камни с несколькими экзотичными фамилиями.