Колхоз «Еврейский крестьянин»

Это словосочетание (не путать с бессмертным лебедевским «евреем-оленеводом») во-первых, не столь уж бессмысленно, а во-вторых, такой колхоз существовал в Воронежской области, был создан в 20-е годы в деревне Ильинка и просуществовал некоторое время, пока его — в порядке укрупнения- не слили с большим колхозом «Россия». В уставе колхоза суббота раз и навсегда объявлялась нерабочим днем. ( А также Суккот, Рош-haшана, Йом-Кипур и, конечно же, Песах). Не будь этих религиозных пережитков, несомненных родимых пятен капитализма, «Еврейский крестьянин» не сходил бы с Доски Почета в райкоме и райисполкоме. «Родимые пятна» имелись и в соседних сугубо православных хозяйствах, но там их в уставе не афишировали, а просто напивались на все советские и религиозные праздники, особенно же , на местные престольные. Но поскольку об этом не заявляли, то считалось, что их как бы и не существует.

История Ильинки и такого же села Высокий началась с того, что субботники из деревень Озерки, Клеповка, Гвазда, Бутурлиновка, Верхняя Тишанка и еще нескольких переселились в 20-21 годах на бывшие помещичьи земли и создали те две деревни, о которых мы ведем речь. Читатель, наверное, помнит, что мы рассказывали о «субботниках, в просторечии именуемых ‘’жидовствующими’’». Эти субботники , скорее всего, никакой связи со зловредной сектой XV-XVI веков не имели. То были крестьяне, разочаровавшиеся в государственной религии, которая в их сознании не отделялась от властей имущих, и искавшие в христианстве новых путей. Времечко было нелегкое — 70-80-е годы XVIII века: блистательное царствование Екатерины Великой, подавление Пугачевского бунта, когда жизни народу, особенно же крепостным, не было никакой. Да и государственные — вроде бы , вольные — крестьяне могли быть в любой момент подарены очередному фавориту. Религиозное брожение в народе достигло критического предела. Среди тех, кто мыслил о возвращении к простоте и порядочности жизни библейских патриархов, усиленно изучал Ветхий Завет (или Танах, как сказали бы мы, но они этого слова не знали). Появлялось желание многое перенять у Народа Израиля. К примеру, праздновать субботу. Аргумент: и Иисус ее праздновал. Надо и некоторые обряды иудаизма соблюдать по той же причине.

А другие пошли дальше — вплоть до полного гиюра.

Скажем, на Кубани субботников звали «псалтирщиками» Они с начала ХХ века именовались в российском законодательстве «субботниками иудейского вероисповедания» . Чувствуете прогресс? Не «жидовствующие», что звучало бы невежливо, а просто как в Европе: «иудейского вероисповедания»...Более того, после Манифеста о свободе совести, учитывая, что местные власти чинят этим , так сказать, «лицам иудейского вероисповедания» разные ограничения, МВД в 1909 году направило специальный циркуляр ( и не один) о том, что не следует путать этих «иудейского вероисповедания» с «лицами еврейской национальности», и права у них, как у всего коренного населения. Нет, положительно, Россия семимильными шагами шла к буржуазной демократии! Тем не менее, сами «псалтирщики» окончательно отвергли христианство, старались сблизиться с евреями. И даже стали переселяться в турецкую тогда Палестину : в киббуцы Галилеи. Кстати, работали они там прекрасно, а через два-три поколения растворились среди евреев. Чего, кстати, очень хотели.

Известно было, что они в России собирались на деревенских площадях, чертили на земле карту Св.Земли и делили ее между собой. Бедный Арафат тогда еще не родился, а то сколько переживаний ему бы это доставило!

Другой вид субботников называли «талмудистами» или «шапочниками», поскольку они дома всегда ходили в головном уборе. Согласитесь, для русской деревни это весьма экзотично. Их больше всего было на Кубани, в Закавказье и на станции Зима в Сибири. Там даже была сионистская организация. А теперь: внимание «Молодой Гвардии» , «Нашего Современника» и их читательского актива! Кто родился на станции Зима? Правильно, поэт Евтушенко, которого давно именовали в этих изданиях известно чьим прихвостнем. Оно, конечно, скажем, в Москве евреев еще больше, а родиться, в конце концов, поэт мог и в Москве, но...Факт остается фактом.