Повелители огня

Такие заголовки обожала советская пресса, подразумевая металлургов-сталеваров — гордых, сильных. Их же любили изображать на плакатах. Мы тоже имеем в виду металлургов, хотя и не только их: гончары, к примеру, тоже издревле владеют тайнами огня, без которого их изделия ни за что не превратились бы из вязкой сырой глины в звенящие твердые кувшины и горшки. Но, продолжая перечень «еврейских профессий» (во всяком случае, считавшихся таковыми в определенные эпохи и в разных странах), мы заводим речь, естественно, и о еврейских гончарах, и о еврейских металлургах. Точнее — о кузнецах.

Еще раз напомним, что были (кое-где и остались) страны, в которых эти профессии были, так сказать, записаны именно за местными евреями. Мы уже рассказывали, что после утраты независимости фалашскими княжествами в Эфиопии местных евреев-фалаша лишили права владения землей. Кроме тех, кто немедленно, искренне и по велению сердца, крестился. Те землю сохранили и даже приумножили за счет нехристей, бывших единоверцев. И тогда значительная часть евреев занялась строительством, благо опыт в этом имела. Хотя статус мастера-строителя и был несколько ниже статуса землевладельца, он все-таки был достаточно высок.

Но время шло, и в XVII–XVIII веках императорская власть в Эфиопии стала хиреть, в провинциях росли сепаратистские настроения среди князей, каждый из которых мнил себя прямым потомком Соломона. Утратил столичный лоск и город Гондар, в котором перестали возводить дворцы и величественные храмы, а следовательно, отпала и потребность в каменных дел мастерах. Иным, правда, удавалось прокормиться случайным ремонтом, хотя и заказы уже были не те, и заработки… Время мощных и прославленных кланов строителей прошло. И вот ведь парадокс: ослабла власть Христианнейшего из монархов, Царя Царей, Сына Соломонова, Льва-Победителя из колена Иудина (титул доподлинный), не смог он украшать землю храмами, а без хлеба (в данном случае, лепешкек-ынджеров) остались враги веры христовой! А семьи свои даже им, между прочим, надо было как-то кормить.

Вот тут-то и пришла пора вспомнить, что среди фалаша всегда было много кузнецов, которые в своих деревнях были людьми уважаемыми. Но кузнецы изначально обслуживали чужие хозяйства… Что же касается гончаров, то социальный статус их всегда оставался довольно низким, чего не скажешь о спросе на их изделия, которые пользовались завидной популярностью. Оставался выбор: либо арендовать чужую (твоим же дедам-прадедам принадлежавшую) землю, либо оставаться при своем ремесле. Во всей иерархической пирамиде ниже батрака, вкалывавшего за клочок земли, почти крепостного, стояли только рабы. Ремесленник же — человек свободный.

Увы, тот, кто работает с огнем, кто умеет им управлять, кто заставляет его изменять свойства материалов, считался в здешних краях человеком если не презренным, то необычным и опасным: ведь нормальный-то к огню без нужды и близко не подойдет. А этот как пить дать с подземной нечистью связан. И простодушные эфиопы-христиане были уверены в том, что кузнецы и гончары оборачиваются по ночам гиенами и рыщут вокруг деревень в поисках добычи. А если к этому добавить еще и то, что креста они не носят, в заблуждениях своих упорствуют (а кто им силу для этого упорства дает?.. Вот то-то и оно!), то и вывод напрашивается простой и очевидный: может, они и люди, но не совсем… Не будем судить эфиопов с излишней строгостью — вспомним, что и русские слова «ковать» и «коварство», «кузня» и «козни» имеют одно происхождение.

Так вот и получилось, что фалашские деревни стали местом, куда жители окрестных христианских деревень ходили заказывать плуги, мотыги, наконечники копий, кинжалы, а также всю кухонную утварь. Расплачивались зерном — овощи фалаша взращивали на своих огородах, скот пасли свой, только пастбища приходилось арендовать у местного бая-полуфеодала и платить за это либо, так сказать, кузнечно-гончарным обслуживанием, либо выпасом его скота. Зато статус фалаша опять понизился: вначале были землевладельцами, ступили чуть вниз — стали строителями, а уж связаться с огнем (и, следовательно, с нечистой силой) означало понижение не на один, а на два шага вниз.

Но батраками на своей бывшей земле они не стали — уж лучше к огню…