Горшок с золотом

Те, кто считает содержание собственной прессы делом суперпрестижным и архиромантическим, очень разочаруются, услышав последние новости из Америки. А новости эти представляются очень даже невеселыми: уважаемая семейная медиа-империя находится на грани развала и выставляется на продажу… Нет-нет, мы говорим не о Мердоках — история этого клана продолжается. В ноябре этого года от своего издательского концерна отказалась более древняя династия — Пулицеры.

Как сообщалось в прессе, наследники Джозефа Пулицера, учредителя журналистской премии, которая носит его имя, выражаясь в терминологии Уолл Стрит, «изучают стратегические альтернативы» для своей компании. А говоря по-простому, концерн выставлен на продажу. В самом деле, расположенный в Сэнт-Луисе концерн «Pulitzer» сегодня едва ли может тягаться с такими газетными гигантами, как корпорация Мердока. Два главных актива «Pulitzer» составляют газеты «St. Louis Post-Dispatch» и «Arizona Daily Star». Кроме того, на территории Соединенных Штатов Пулицерам принадлежит 12 ежедневных газет и несколько еженедельников. Тем не менее, «Pulitzer» может для кого-то стать очень даже неплохим приобретением, учитывая, что предложения исходят от «New York Times» и «Gannett Newspapers» (владельцы «USA Today»). Причем, последние рассматриваются как наиболее вероятные покупатели этого концерна стоимостью около 1,5 миллиарда долларов.

Конечно же, очень грустно наблюдать за тем, как обрывается династическая нить, тянущаяся с момента основания компании в 1878 году еврейским эмигрантом из Венгрии Джозефом Пулицером. На посту главы компании его сменил сын, вместо которого пришел внук… Оба, кстати, тоже носили имя Джозеф. После смерти в 1993 году Джозефа Пулицера Третьего, вдова которого, 71-летняя Эмили Раух-Пулицер, является владельцем крупнейшего (около 49,6 процента) пакета акций компании, присутствие семьи в деле практически перестало быть заметным. Сын покойного, Джозеф Пулицер Четвертый, ушел из семейного бизнеса еще в 1995-м, и единственными на сегодняшний день родственниками, причастными к делу и входящими в совет правления, являются Эмили, Майкл Пулицер (брат Джозефа Третьего) и два кузена. Тем не менее, формально семья продолжает контролировать около 90 процентов акций компании, дающих право голоса на собрании акционеров.

Размышляя над этим шагом, Эмили, безусловно, ни на минуту не забывала о том, сколько усилий пришлось приложить ее покойному супругу, чтобы удержать контроль над бизнесом в руках семьи в 1986-м, когда концерн едва не был поглощен конкурентами. После того, как компания разместила свои акции на бирже, Пулицер, в конце концов, выиграл. И пообещал: «Я не продам свое наследие за горшок с золотом».

Тем не менее, именно это сейчас, кажется, и происходит. Компания уже наняла брокерскую фирму «Goldman Sachs», чтобы следить за тем, во что, в конечном счете, выльются операции по продаже акций. Возможно, акции будут распроданы по одиночке. Более вероятно то, что весь пакет акций сменит хозяев сразу… Но при любом развитии «горшок с золотом» будет принят с благодарностью, и ценное наследие Джозефа Первого сменит наследников.

Ни одной династии в мире не удавалось стать синонимом, олицетворением газетного бизнеса. Ни одной! Кроме той, что была основана долговязым венгерским эмигрантом с пылкими амбициями и хронически плохим зрением. В свое время он конкурировал с Рендольфом Хирстом за право проложить на нью-йоркском рынке дорогу очень своеобразной традиции, которая впоследствии стала известна как «желтая», или «таблоидная» журналистика. После того, как Герберт Питер Пулицер, внук Джозефа Первого, бежал с нью-йоркской светской львицей и подругой Джеки Кеннеди Лили, имя его семьи украсило заголовки таблоидов. Но сплетнями не обошлось. Его развод со второй женой Роксаной в 1983 году стал самым сенсационным судебным процессом десятилетия, а истории с наркотиками и их любовными похождениями принесли клану Пулицеров исключительно дурную славу. Репутации клана был нанесен значительный урон, и потом, когда Роксана позировала в «Плейбое», она написала разоблачительную книгу о своем браке, которую назвала «Пулицеровская премия»…

История Пулицеров началась в XIX веке, когда 17-летний Джозеф в 1864 году встретил в Гамбурге агента, вербовавшего солдат для армии северян на Гражданскую войну в США. По одной из легенд, едва корабль вошел в бостонскую гавань, юный Пулицер спрыгнул в воду, чтобы доплыть до берега самостоятельно и получить премиальные 300 долларов, которые иначе бы попали в руки агента. Практически не зная английского, он сражался в рядах кавалерии Линкольна, а когда отгремели баталии, обосновался в Сент-Луисе, где нашел большую немецкоговорящую общину и вначале зарабатывал себе на жизнь, выполняя различную неквалифицированную работу.

Первой должностью, которую Пулицер получил в газете, была должность репортера в немецкоязычной «Westliche Post». Уже двадцатипятилетним он принял предложение возглавить издание. Удачно провернув несколько достаточно дальновидных деловых сделок, Джозеф оказался владельцем находившейся на последнем издыхании газеты «St Louis Post-Dispatch», которая обошлась ему всего в две с половиной тысячи долларов. Шел 1878 год — именно тогда-то и зародилась издательская компания «Пулицер». Первый четырехполосный выпуск «St Louis Post-Dispatch» разошелся лишь в 987 экземплярах. Но, сосредоточившись на популистских историях и различных кампаниях, Пулицер вскоре сумел окупить вложения.

Пять лет спустя, несмотря на то, что его шаткое здоровье продолжало ухудшаться, он отправился в Нью-Йорк, где приобрел «New York World». Именно тогда он открыл в себе таблоидные инстинкты. Узнав, что доставка из Франции Статуи Свободы задерживалась из-за уклонения богатых нью-йоркских меценатов от оплаты строительства пьдестала, он использовал страницы этого издания, чтобы пристыдить их и начать кампанию по сбору средств, установив цель в 100 тысяч долларов. И эта сумма, в конечном счете, была собрана! А еще эта кампания помогла поднять тираж издания до 600 тысяч экземпляров. Здоровье Джозефа, тем не менее, продолжало ухудшаться, и в возрасте 43 лет, почти слепой, он покинул редакторский пост в «New York World». Ко всем прочим недугам, он начал крайне болезненно воспринимать любой шум и последние двадцать лет жизни провел на борту своей звуконепроницаемой яхты. Но даже в эти годы он ежедневно поддерживал тесную связь с редакциями «New York World» и «Post-Dispatch», отправляя им закодированные сообщения, которые он изобрел, чтобы гарантировать секретность. Но ни в Нью-Йорке, ни в Сент-Луисе он уже практически уже не появлялся.

Наверное, Пулицер не хотел бы, чтобы его имя вспоминали в связи с «желтой» тактикой, к которой «World» иногда прибегал в конце 1890-х, конкурируя с «New York Journal», принадлежавшей медиа-магнату Рендольфу Хирсту. В газете публиковались сенсационные материалы о жизни Нью-Йорка и бесстрашные расследования фактов коррупции. Но в борьбе за лидерство газета не брезговала и историями из разряда чистейших вымыслов. Оба издания, в конце концов, подверглись цензуре Конгресса США за возбуждение эмоций в ходе четырехмесячной испано-американской войны в 1898 году. Когда война закончилась, Пулицер распорядился, чтобы его нью-йоркская газета попридержала свой норов при освещении войны. Что же касается историков, то они всегда прощали Пулицеру его «желтую журналистику».

С наступлением нового столетия «World» завоевал уважение благодря своим расследованиям. Так, в 1909 году газета рассказала о 40 миллионах долларов, незаконно выплаченных правительством США французской компании «Панамский канал». Официальный Вашингтон пытался наказать Пулицера, обвинив его в попытках опорочить президента Теодора Рузвельта и банкира Дж. П. Морагана. Однако иск был отклонен судом.

Личное кредо Пулицера и его роль в защите свободы прессы, пожалуй, лучше всего выражаются его словами, опубликованными в журнале «North American Review» в 1904 году: «Наша республика и ее пресса поднимутся и упадут вместе. Здоровая, беспристрасная общественная пресса, наученная узнавать правду и обладающая смелостью публиковать ее, может сохранить ту общественную добродетель, без которой народное правительство представляет собой всего лишь мистификацию и обман. Циничная, наемная демагогическая пресса произведет со временем людей себе подобных. Сила формирования будущего республики окажется в руках журналистов будущих поколений». Эти слова сегодня можно увидеть в холле редакции «St Louis Post-Dispatch».

Пулицер умер в 1911 году. Словно пытаясь уберечь себя от «желтой» славы, он в последние годы своей жизни сделал две знаменательные вещи, благодаря которым, пожалуй, его имя будут помнить больше всего. Во-первых, завещал 2 миллиона долларов на создание в Колумбии школы журналистики, которая и поныне является превосходным центром обучения журналистов. Во-вторых, завещал создать фонд, распределяющий журналистские премии. Школа начала действовать на следующий год после его смерти, а первые Пулицеровские премии были вручены в 1917-м. Сегодня число номинаций этой премий расширилось до 21-й, а награды вручаются ежегодно. И, пожалуй, сегодня нет для американского журналиста более престижной премии, нежели Пулицеровская.

Возможно, те, кто сегодня интересуется медиа-бизесом, не в курсе, что Пулицеры по-прежнему в деле. Это имя ассоциируется, как правило, с престижной премией. Но ни премия, ни, тем более, имя, не будут забыты из-за операций на Уолл-стрит или соблазнительных «горшков с золотом».