Израиль и Пакистан — близнецы-братья?

«Пакистан, как и Израиль, является идеологическим государством. Лишите Израиль иудаизма — и он рухнет, как карточный домик. Лишите Пакистан ислама и сделайте его светским государством — и его тоже будет ожидать крах», — это удивительное заявление в 1981 году сделал президент Пакистана Мухаммед Зия-уль-Хак.

Мнение Зия-уль-Хака относительно роли ислама как стержня национальной идентичности его страны не кажется удивительным. Гораздо более удивительным представляется сделанное им сравнение. Почему он сравнил Пакистан именно с Израилем, вражеским государством, а не с Саудовской Аравией или другой мусульманской державой? Как оказалось, и до провозглашения Израиля мусульманские интеллектуалы Южной Азии нередко проводили параллели между индийскими мусульманами и европейскими евреями, между исламским и еврейским национализмом.

В истории создания Пакистана и Израиля действительно можно увидеть немало общего. Два государства были образованы с разницей в один год на бывших территориях Британской империи, вставшей на путь деколонизации. Однако историк Фейсал Девджи в своей книге «Мусульманский сион» утверждает, что Пакистан и Израиль, ни много, ни мало, — настоящие идеологические близнецы.

Главное сходство между сионизмом и мусульманским национализмом в Южной Азии заключается в том, каким образом эти идеологии использовали национальные и религиозные элементы для конструирования секулярных политических движений. Оба движения возглавили европейски образованные нерелигиозные интеллектуалы, испытавшие глубокое влияние европейской политической философии. Они стремились заменить архаичную, как им казалось, идентичность, основанную на религии, на современный светский национализм. В результате и европейские националисты, и мусульманские националисты Южной Азии призвали своих последователей покинуть привычные места проживания ради строительства новой родины на новом месте.

Некоторые мусульмане Южной Индии заявляли, что их положение столь же нестабильно, как и статус европейских евреев. Первый глава Мусульманской лиги (организации, впоследствии ответственной за создание Пакистана) Ага-хан заявлял в 30-х годах, что британское влияние в Индии ослабевает, и индусский национализм ставит местных мусульман в столь же опасное положение, в каком оказались евреи Европы, которым угрожает нацизм.

К сожалению, пишет на страницах Haaretz историк из Бостонского университета Саймон Рабинович, представление Девджи о сионизме довольно поверхностно, и это сказалось на уровне его книги. Возможно, мусульмане Южной Азии действительно создали нацию, фактически основываясь лишь на чувстве конфессиональной общности и использовав преследования со стороны индуистского меньшинства. У сионистов же все обстояло несколько иначе. Выбор Земли Израиля в качестве места для современного еврейского государства не был случайным. Хотя ранние сионисты рассматривали возможность создания национального очага в Уганде и других местах, в конце концов возобладала позиция, что еврейским домом может быть только Палестина. В этом плане аналогом сионизма для пакистанских мусульман могло бы стать стремление к переселению на родину ислама — в Мекку.

Девджи в своей монографии показывает, что мусульманские интеллектуалы Южной Азии проявляли серьезный интерес к идеологии сионизма и вообще к историческому опыту, накопленному евреями.

Историки заговорили об общих тенденциях в политике Израиля и Пакистана после последних парламентских выборов в обоих государствах, на которых значительного успеха добились ранее малоизвестные политики — Яир Лапид и Имран Хан, имеющие репутацию популистов. Оба обещали внести перемены в устоявшийся политический ландшафт своих стран, однако их кажущееся сходство, считает Рабинович, на деле весьма поверхностно. В Пакистане впервые состоялись относительно демократические выборы после многолетнего авторитарного правления военных, тогда как Израиль всегда был демократией.

Если бы в идеологии сионистов и мусульманских националистов действительно было много общего, созданные ими государства должны были бы в большей степени походить друг на друга, отмечает Рабинович. Тем не менее, полагает он, черты сходства двух политических режимов найти можно. Пакистан и Израиль создавались как светские государства, но их идеологи апеллировали к религиозным чувствам и к религиозным первоисточникам. Проблема соотношения религиозной и гражданской идентичности остро стоит перед израильским и пакистанским обществами и сегодня.